Наталья Солнцева - В храме Солнца деревья золотые

Они с Аксельродом прикидывали и так, и этак… однако ничего нового придумать не смогли.

— Никудышные из нас с тобой Пинкертоны, — вздыхал Аксельрод. — Никакой фантазии.

— Тут не фантазия нужна, а дедукция, — возражал Илья. — Логика у нас с тобой хромает. Факты налицо, а выводы мы сделать не можем.

Прояснить ситуацию как следует мог только сам Гоша.

После обеда Потапенко связался с базовым лагерем и узнал, что Марков идет на поправку. Скоро его отправят долечиваться в ближайшее селение, где есть больница.

— Надо идти, — решительно сказал Вересов. — На днях за ним прилетит вертолет, и тогда мы уже не сможем поговорить.

Аксельрод согласился, что идти надо.

— Возьми с собой Саворского, — сказал он. — Пусть проведает товарища.

Илья и Виталик вышли в путь через час. Солнце палило немилосердно, растапливая снег и лед, повсюду журчали ручейки. Спускались легко, без груза было даже непривычно. Почти у самого лагеря встретили долговязого парня. Тот был одет в замызганный спортивный костюм и куртку.

— Помогите мне, — промямлил он, еле ворочая языком от усталости. — Я заблудился. Никак не найду дорогу…

Вересов подозрительно уставился на него:

— Ты кто такой? Что здесь делаешь? Долговязый мялся, не хотел говорить.

— Будешь молчать, бросим тебя одного! — припугнул Илья. — Добирайся как знаешь.

— Скоро стемнеет, — вторил ему Кострома. — Снег пойдет. Замерзнешь!

Долговязый весь задрожал.

— Не оставляйте меня, — заныл он. — Один я пропаду.

— Говори, кто такой, откуда?! — гаркнул Вересов.

Парень с перепугу попятился, наткнулся на скользкий валун и чуть не упал.

— Из общины я…

— Какая такая община? Говори толком.

— Т-там… — долговязый махнул рукой вверх. — В горах. Нашего Учителя зовут Нангаван. Он великий гуру! Самый великий.

— Самых великих не бывает, — отрезал Илья. — Сколько вас в общине?

— В-вместе с Учителем… семеро. Саворский и Вересов переглянулись.

— И чем вы занимаетесь?

— Как чем? — удивился парень. — Ищем просветления…

— Интересное занятие, — хмыкнул Илья.

Долговязый робко улыбнулся и поправил сползшую на затылок шапку.

— Нам нравится, — смущенно пробормотал он.

— Просветленные, значит, — язвительно произнес Кострома. — Это вроде блаженных, что ли? Ну, которые малость не в себе?

— Не понимаю, о чем вы… — насупился парень.

Вересов решил вмешаться. Его вдруг осенило, что это может быть та самая община, куда заманили Женю Голдина.

— Тебя как зовут? — спросил он.

— Витя…

— А скажи-ка мне, Витя, есть там у вас просветленный по имени Женя?

Долговязый с готовностью кивнул.

— Есть. Только он не просветленный… пока. Он новенький.

Вересов обрадовался. Вот, нежданно-негаданно Голдин нашелся!

— Расскажешь, как найти вашу общину, — приказным тоном заявил он. — Понял?

Долговязый Витя уже был согласен на все. Он так устал, что едва не валился с ног. Пока шли, он рассказал и где находится община «Поднебесье», и чем занимаются ее обитатели, и про соль, и про то, что идет к строителям туннеля.

— На стройку-то тебе зачем? — удивился Саворский. — Новобранцев вербовать? Пополнять ряды просветленных? Правильно я говорю? А, Витя?

— Неправильно, — обиделся парень. — Мне соль нужна.

Спустя час они добрались до базового лагеря. Завхоз раздобрился и дал Вите четверть мешка соли.

— Донесешь, бедолага?

— Постараюсь…

— Обратно утром пойдешь.

Витю определили на ночлег к спасателям. А Илья и Саворский отправились к Маркову. Тот выглядел не лучшим образом, но приходу друзей обрадовался. Они немного поболтали втроем. Потом Вересов попросил Кострому оставить их с Гошей наедине.

— Мне тебя кое о чем спросить надо, — сказал он больному.

— Как я упал? — раздраженно спросил Марков. — Говорил ведь, не знаю! Не помню!

— Вспомни, Гоша, это очень важно.

— Не могу вспомнить. Я пытался! Посреди ночи мне показалось, будто кто-то зовет. Вышел… потом побежал. Наверное, испугался…

— Кого? Чего?

— Не помню я…

Илья помолчал, потом расстегнул молнию внутреннего кармана куртки, вытащил самородок и показал Маркову.

— Узнаешь?

— О Боже! Еще и это! — простонал Гоша. — Где вы его нашли?

— У тебя в рюкзаке. Похоже, Марков не удивился.

— Это золото? — спросил он, приподнимаясь. — Точно золото? Я сомневался…

— Это золото, Гоша, — жестко подтвердил Илья. — Где ты его взял?

Больной со стоном опустился на подушки.

— Вы мне не поверите… Я его нашел. На обратном пути в лагерь.

— Где именно?

— Не помню точно. Я отстал… в туалет прижало. Смотрю, блестит что-то среди камней. Поднял. Оказалось, золото. Спрятал в рюкзак. Все.

— Почему никому не сказал? Марков покраснел.

— Я точно не знал, самородок это или просто похожий камешек. Думал, вы смеяться будете. Решил сначала у Костромы спросить, он на геолога учится. А потом… забыл.

— Как это «забыл»? — возмутился Илья. — Ничего себе! О золотом самородке забыл?

— Я же говорил, не поверите… Я сам себе не верю. Будто туман меня окутал. До лагеря брел как сонный. В голове гудит, перед глазами все крутится…

— Что ж ты не признался? Не хотел слабаком выглядеть?

— Вы меня не ругайте, Илья Григорьевич… Я думал, высплюсь, отдохну, и все пройдет. А оно вон как повернулось. Ночью снова «нашло» на меня… вскочил, побежал… Ну, вот… остальное вы знаете.

Гоша чуть не плакал. Он был настолько растерян и подавлен, что мысль о золоте вылетела у него из головы. Его совершенно не волновала дальнейшая судьба самородка.

— Я вам больше скажу… — через силу вымолвил он. — Те банки… помните? Кажется, это я их выпотрошил.

— Ты? — не поверил Илья.

— Точно не помню, но… мне будто приказал кто-то: «Иди и вскрой банки с едой!» Я и пошел. Потом провал… Как я их открывал, куда подевал содержимое, не пойму. До меня только здесь дошло, что я сотворил. Наверное, после стресса ко мне память вернулась… частично.

— Ну ты загнул, брат! — не выдержал Вересов.

— Простите, Илья Григорьевич… Я сам не свой был. Не соображал ничего. Как зомби.

Вересов в изумлении покачивал головой. Может, у Маркова крыша съехала после падения?

— О нашем разговоре никому ни слова, — строго предупредил его Илья. — Особенно о золоте. Обещаешь?

— Понял, Илья Григорьевич. Могила. Можете быть спокойны.

Вересов тяжело вздохнул.

— В этом деле разобраться надо. Сколько брожу по Памиру, но золото никогда не попадалось. Ты уверен, что нашел его?

— Конечно, уверен, — обиделся Марков. — Вы меня за чокнутого принимаете? За дурачка, да? Думаете, я головой ударился, когда падал? Так нет же! Нога у меня сломана, не отрицаю. А с головой все в порядке…

Эту ночь, перед появлением Избранного, я провел без сна. Когда во дворе и в доме все стихло, я с величайшими предосторожностями встал, выскользнул наружу, замер, прислушиваясь. Ничего, кроме обычных ночных звуков, не нарушало тишину.