Анна Малышева - Зеркало смерти

– Ну пойми же, – снова заговорил Павел, – я не могу торчать в этом доме и ждать, когда сюда явится бог знает кто! Пусть даже тот, кто нужно! Сколько это будет продолжаться? Неделю? Две? Ты соображаешь, что делаешь? А ребенок? О нем ты совсем забыла?

– Сам знаешь, что это неправда, – ответила она, не оборачиваясь. Ее даже не задели его упреки – настолько они были несправедливы. – Сам знаешь. Но сейчас мне нужно быть здесь. Ванюша может провести без меня несколько дней. Он давно уже не берет грудь, совершенно здоров и обожает бабушку. А та – его.

Она повернулась, вытирая руки, с которых капала мыльная пена. Ее глаза потемнели и казались серыми, а не голубыми, как обычно. И, встретив ее взгляд, Павел убедился, что она опять поставит на своем. Впрочем, как всегда. Почти, как всегда.

– Ты с ума сошла, – повторил он, сознавая, что эти слова все больше теряют смысл от частого повторения. – Окончательно рехнулась. А если с тобой что-то случиться? Сын так и будет расти с бабушкой, да?

Она смолчала, осторожно убирая со лба прилипшую прядь волос. Муж подошел к ней, обнял за плечи. Теперь она не пыталась высвободиться, напротив, прижалась к нему. Ей было одновременно грустно и страшно. Он сказал то, о чем она и сама думала в последнее время чаще, чем хотелось бы. Что будет, если… Что будет с ее сыном, с мужем? Зачем она остается здесь, ради каких воспоминаний, каких призраков? Кто бы ни был виновен в смерти сестры, та останется мертвой, даже если виновного найдут. И деньги, даже если их удастся вернуть, никого не воскресят.

Ее обожгла постыдная догадка. «А вдруг Паша думает, будто я стараюсь из-за денег?! Ну а вдруг? Потому что, с его точки зрения, больше не из-за чего! И только прикрываюсь любовью к сестре…» Она задумчиво поцеловала его в шею, он ответил неясным бормотанием.

– Что?

– Я говорю, что страшно по тебе соскучился. Об этом ты тоже не думаешь! Тебе все равно!

– Неправда… – Она снова поцеловала его, на этот раз в губы. – Пойдем?

Через полчаса, оправляя постель, она слушала его радостный голос из кухни. Муж собирал сумку, явно полагая, что после такого теплого примирения жена отправится в Москву вместе с ним. А как же иначе? Наташа не разочаровывала его до последней минуты, пока не вышла из спальни. Щеки у нее слегка горели, на душе стало легче, как будто с нее сняли невидимый, но очень ощутимый груз.

– Я буду звонить каждый вечер, – сказала она, следя за тем, как муж меняется в лице. Его улыбка погасла и странно искривилась, будто, взяв в рот леденец, он обнаружил, что конфета сделана не из сахара, а из соли. – На этот раз обязательно буду, только не от соседки, а с почты.

– Но мы же…

Она качнула головой, продолжая собирать на затылке волосы. Достала с полки бархатную резинку, соорудила «хвост».

– Я должна задержаться, хотя бы ненадолго. – И так как он молчал, добавила: – Не могу я все это бросить. Понимаешь? Никогда себе не прощу, если сбегу. А ты поезжай, не бойся за меня.

И, встретив ее взгляд, он понял, что уговаривать жену бесполезно. Прощание получилось каким-то странным – не то холодным, не то неловким. Они наспех расцеловались, и он ушел, хлопнув сперва дверью, потом калиткой.

– Ну ты своего добилась, – сказала Наташа, остановившись посреди опустевшей кухни. – Рада?

Но никакой радости не испытала.

И в самом деле, думала она, легко сказать, но трудно сделать. Найти этого парня, а как? Ходить по улицам и спрашивать всех более-менее подходящих мужчин: «Простите, а не вы ли это с моей сестрой?..» Обратиться к соседям? Обращалась уже, что толку!

«Исповедь, меня спасет только исповедь. Анюта жила с ним вне брака, стало быть, считала это грехом и обязательно рассказала бы священнику. Значит, к Татьяне!»

Но возле зеленого бревенчатого дома, где располагалась библиотека, ее ждал очередной удар. Дверь была заперта. Прочитав расписание на косяке, Наташа убедилась, что не увидится с Татьяной целых два дня. Выходные…

«Крошечная библиотека, что с нее взять, работает не каждый день… Куда теперь? Я не знаю, где живет Татьяна. А если пойти прямиком к ее брату?»

От этой мысли ей было как-то не по себе. Нет, в этом молодом рыжем священнике не было ничего устрашающего, напротив – он с первого взгляда вызывал доверие. Его ясные глаза улыбались, смотрели так прямо и приветливо, и говорил он с ней мягко, участливо… Но все-таки…

«Вот так войти и сказать: «Нарушьте закон еще раз, выдайте мне тайну исповеди? Ради моей сестры!» Сказать-то я, возможно, и решусь, но что он мне ответит?»

– Ку-ку! – раздалось за ее спиной.

Она обернулась и разом помрачнела. Людмила стояла у крыльца и с вызывающим видом жевала булочку. На ней был голубой форменный халат, в котором женщина красовалась за прилавком. Она кусала сдобную булочку так, будто та воплощала всех ее личных врагов – язвительно и резко. Наташа великолепно поняла, на кого была обращена эта пантомима.

– Почитать решила? – поинтересовалась та. – А у нас как раз обед.

И махнула рукой в сторону соседнего двора, где располагался магазин.

Наташа спустилась по трем деревянным ступеням, взглянула на часы. Она старалась смотреть куда угодно, только не на Людмилу, и держаться независимо. Снова неудача – та неожиданно придвинулась к ней и взяла под руку. Наташа почувствовала жар ее расплывшегося тела и сделала попытку вырваться. Напрасно – та только крепче прижала локоть. Это походило уже на бойцовский захват, а не на родственную ласку.

– Я думала, что ты сбежишь, – доверительно сообщила Людмила. – После нашего разговора…

– Незачем мне бежать, – отрезала Наташа, делая еще одну попытку освободиться. – И некуда! Как будто вы меня не найдете!

Людмила заулыбалась и отпустила ее.

– Ну и хорошо, что некуда, – примирительно сказала она. – И ты молодец, что понимаешь, я все равно тебя нашла бы, рано или поздно. Так что мы с домом решили? Продаем – не продаем?

– Послушайте, – теряя терпение, ответила женщина. – У меня срочные дела. Обсудим это потом, если только…

– С кем дела? С Танькой, что ли? – Та кивнула на запертую дверь. – Ну если с ней, то, скажу я тебе!..

И, быстренько дожевав булочку, сообщила по порядку, что Танька – стерва, свела в могилу мужа, и как это умудрилась выскочить замуж с такой поганой рожей, да еще за молодого мужика, много моложе себя?! А также библиотекарша прикидывается тихоней, но в тихом омуте, всем известно, кто водится! Верить ей нельзя. И еще Танька бы многое могла рассказать о том, как Анюта наглоталась таблеток, но молчит. И не без причины!

Весь этот поток грязи вылился так стремительно, что Наташа оторопела. Было такое впечатление, что ударили молотком по засорившейся канализационной трубе и нечистоты густым потоком хлынули наружу. Она уловила только последние фразы и после паузы попросила повторить.