Анна Малышева - Зеркало смерти

– Умница! Я всегда знала, что ты самая умная из всей семьи! Сообразила все-таки, что тебе же выгоднее! Дай я тебя поцелую!

Наташа даже не пыталась вырваться. Ей было горько. Сердце учащенно билось, щеки пылали, будто она только что сделала что-то очень дурное. Ей казалось, что даже кухонные часы смотрят на нее с упреком. «Тут будут жить чужие люди…»

Ваня, увидев, что его мать застыла в руках толстой бабули, отчаянно заревел. Последний отпрыск семьи Лычковых как будто оплакивал участь родового гнезда, которое уже никогда не будет ему принадлежать.

Несколько часов подряд они бегали по разным учреждениям, которые должны были выдавать документы для продажи дома. Наташа чувствовала себя безвольной марионеткой, которую дергает за ниточки сильная рука, но это ее даже устраивало. Теперь она ни о чем не думала. Теперь ей не приходилось принимать решений. Ответ – вопрос, подпись, справка…

Елена Юрьевна пылала в каком-то яростном азарте. Она зычно, по-приятельски покрикивала на медлительных чиновниц, мигом прорывалась в самую голову любой очереди и действовала так напористо, что нужные справки являлись будто сами собой. К тому же у нее и впрямь везде оказались хорошие знакомые.

– Вот увидишь, – твердила она, – мы все сделаем скоренько. Людка даже опомниться не успеет.

Наташа реагировала вяло. В основном она занималась сыном, у которого были самые простые, но все-таки насущные желания. Попить, посидеть, в туалет, дать поиграть вон с той кошкой… С кукушкой Ваня не расставался ни на миг – птичка привела его в восторг.

– Главное, сбегай в милицию и скажи, что тебя не обокрали, – учила ее наставница. – А то затянут дело… Это может нам помешать – ведь пока идет следствие, ничего не разрешают делать. У меня вон дядя умер – то ли сам с крыши упал, когда ее чинил, то ли его сосед столкнул – они были в ссоре… Так его не разрешили кремировать, пока следствие не закончат. А хоронить рядом с родителями уже места не было, пришлось везти бог знает куда… Главное, что зря, так ничего и не выяснили. Свидетелей не было.

– Да ведь у меня и правда ничего не взяли, – отвечала Наташа, хватая сына, который в этот миг намеревался самостоятельно посетить какой-то кабинет. – Хуже всего обошлись с часами, но…

– Да какая им цена, твоим часам!

«Да не скажи, – думала женщина, покорно следуя в очередную контору. – Знала бы ты, какая начинка была в этих часах! Кто же все-таки в них копался? Не думаю, что Дмитрий. Если он обобрал Анюту, так какой смысл повторять попытку? А вдруг Татьяна?»

Будь то три дня назад, она бы не задумываясь отправилась в библиотеку и задала прямой вопрос. Тогда она еще верила, что может получить искренний ответ. Но теперь…

«Да она меня попросту оскорбила, дурой назвала. Что ж, только дура могла так довериться чужому человеку…»

– Быстрее! – подгоняла ее Елена Юрьевна. – Там закрывают в четыре!

Наташа прибавила шагу и взяла сына на руки, чтобы тот не отставал. Ребенок был упитанный, и эта приятная тяжесть на время отвлекла ее от тревожных мыслей. Сын был здоров, дела как-никак да шли, а будущее не обещало больше никаких неприятных сюрпризов.

К пяти женщины расправились со всеми бумагами. Все произошло так ошеломляюще внезапно, что Наташа даже не смогла в полной мере оценить предприимчивости своей соседки. Зато та безмерно собой гордилась.

– Если бы ты сама попробовала все это провернуть, так прошаталась бы по инстанциям месяц! – говорила та, жадно попивая лимонад из горлышка. Соседки отдыхали в маленьком скверике, напротив здания городской администрации. Скамейки вокруг были заняты молодыми мамашами с колясками. Подошла бродячая собака, посмотрела глупыми доверчивыми глазами, Елена Юрьевна слегка топнула на нее ногой. Собака втянула голову в плечи и криво потрусила прочь.

– Молись богу, что попала на меня, – самодовольно продолжала та. – Я уж все эти инстанции не раз проходила. Сперва Ольгу замуж отдала – нужна им была квартира или нет? Потом вторая дочь… Спроси, чего мне все это стоило? Ну а теперь сын…

Она сунула опустевшую бутылку в пакет. Наташа улыбнулась про себя. Экономность Елены Юрьевны порой доходила до нелепого. «Собирается выложить двадцать пять тысяч долларов, но пятьдесят копеек ей потерять жалко…»

– Вот теперь я с ним и разберусь, – довольным тоном говорила Елена Юрьевна. – Совсем от рук отбился, шалопай! А все потому, что живет не со мной, все шляется по своим бабам. Ко мне не заходит, да и не звонит почти. Думаешь, мне это легко видеть? Ну, зато теперь все – женится, будет на глазах…

Наташа молча следила за сыном, который помогал какой-то девушке катать коляску. Мамаша выглядела так молодо, что ей самой впору было иметь няньку. Ваня переваливался вслед за коляской на толстых кривоватых ножках. Это нехитрое транспортное средство будило в мальчике сладкие воспоминания. Его самого не так давно лишили коляски, и теперь он с завистью смотрел, как в ней катается другой счастливчик.

– Да, детки… – вздыхала Елена Юрьевна, глядя в ту же сторону. – Сперва-то им радуешься, а потом, как начнут свой нрав показывать… Пошли? Поешь у меня, у тебя-то в доме разгром, даже приготовить не из чего. И зачем они все раскидали, гады?

Наташа знала зачем, но не издала ни звука.

Они миновали продуктовый магазин, где работала Людмила, и лицо Елены Юрьевны приобрело очень странное выражение. На нем было написано какое-то кисло-сладкое торжество, как будто она и хотела сдержаться, не выдавать своих чувств, да не могла. Наташа даже улыбнулась, отчего соседка мгновенно вспылила:

– Думаешь, я все делаю ей назло? Нет, милая. Если жить назло, так и умрешь нехорошей смертью! Я просто о своей семье забочусь.

– Разве я что-то сказала?

– Не сказала, а подумала.

Ваня неожиданно оживился. Ему, по всей видимости, очень не понравилось такое обращение с матерью, и он крепко стукнул Елену Юрьевну кулачком под коленку. Та едва не споткнулась и громко охнула.

Тут уж Наташа не вытерпела и расхохоталась. Неожиданно ей сделалось очень весело и легко. Чего еще желать? У нее растет милый сын, она замужем за хорошим человеком, и бояться ей нечего.

– Полтора года щенку! – изумлялась Елена Юрьевна, оглядывая бутуза, который с храбрым видом стоял перед ней, выставив вперед кулачки. – А уже руки распускает! Как ты его воспитываешь?!

– Да он же за меня заступился, – небрежно ответила мать. – Вы уж очень сердито говорили.

Соседка поджала, было, губы, но, вовремя сообразив, что ссориться невыгодно, снова заулыбалась. Они дошли до библиотеки и как раз собирались перейти дорогу, как вдруг Ваня снова заплакал. Сегодня он на удивление часто выходил из себя – ребенка наверняка нервировала окружающая обстановка. Он не мог не чувствовать, что взрослые вовлекли его в какие-то неприятные дела, и потому расстраивался. Однако сейчас мальчик указывал куда-то в сторону барака: