Анна Малышева - Саломея

Их последнее свидание перед Новым годом вновь кончилось ничем. На этот раз Михаил был настойчивее, звал ее к себе домой – выпить кофе и посмотреть какой-то фильм, который он давно искал и вот скачал минувшей ночью из Интернета. Елена нерешительно кусала губы и в конце концов отказалась. Тогда мужчина не выдержал:

– А тебе не кажется странным, что я вот уже три месяца ухаживаю за тобой, а все еще не продвинулся дальше прощального поцелуя в машине? Чувствую себя каким-то подростком-неудачником, которому морочит голову одноклассница! Или я чего-то не понимаю? В чем дело, скажи?

– Я…

– Если я тебе неприятен, – на этот раз Михаил не пожелал дослушать, что было новостью, – зачем приезжаешь на свидания? А если нравлюсь, то за чем остановка? Мы взрослые люди, так?

– Да, но для меня это не так просто! – Ей удалось наконец вставить слово, она разволновалась и бессознательно терзала сжатую в пальцах салфетку. Разговор происходил в очередном ресторане, Елена уже давно потеряла им счет и перестала обращать внимание на обстановку. – Я никогда не изменяла мужу! Для кого-то это пустяк, а я…

– Милая, все переговорено десятки раз. – Перегнувшись через столик, мужчина поймал ее пальцы, и они безвольно разжались, выпустив скомканную накрахмаленную ткань. – Я все понимаю и ценю. Твои переживания в особенности. Но пойми и ты, мне надоело ждать! Знаешь, игра, которую мы с тобой ведем, интересна только для женщины. Мужчина всегда ждет, когда вся эта чепуха закончится и начнутся настоящие отношения.

– То есть секс? – Елена грустно улыбнулась, встретив его напряженный взгляд. – Ну да, конечно, сама знаю, что вывожу тебя из терпения. И я даже не испытываю тебя, нет. Просто боюсь чего-то.

– А может, кого-то? Мужа?

Она мотнула головой и убрала руку, положив ее на колено.

– Не знаю, правда. Но у меня нехорошее предчувствие… И если мы с тобой сойдемся, долго сохранять тайну не получится.

– И что же тогда будет, что же будет? – Он комически воздел руки к потолку, имитируя жест отчаяния. – Катастрофа, конечно!

Они все же не поссорились в тот вечер. Михаила растрогал подаренный Еленой золотой ангелочек – очаровательная и очень дорогая елочная игрушка, придирчиво выбранная накануне в престижном торговом центре. Покупая ее, женщина ощущала себя преступницей. Она тратила на ерунду, как сказал бы муж, стоимость пары кожаных сапог, но для нее это был своеобразный жест отречения от того серого быта, который безжалостно пожрал последние годы ее жизни. Михаил, в свою очередь, сделал еще более дорогой подарок, принять который стоило ей некоторых усилий. Обнаружив в бархатной коробочке аметистовое сердечко на тонкой золотой цепочке, Елена восхитилась и смутилась одновременно. Такое мог подарить только любовник, но ведь любовниками они все еще не были…

– Не начинай отказываться, – предупредил Михаил. – Знаю я твою милую манеру! Тебя, наверное, воспитывали очень суровые родители, вбили в голову, что ничего хорошего ты недостойна!

– Правда. – Елена повесила на шею кулон и погладила мгновенно потеплевший аметист кончиками пальцев. – Но ты меня от этого отучаешь понемногу. Я скоро решусь назначить настоящее свидание… Только не торопи, ладно?

И Михаил согласился подождать.

Пауза растянулась еще на три месяца. Зима выдалась очень тяжелой для Елены. Простудился и заболел Артем, дело обернулось пневмонией. Его положили в больницу, и Елена практически жила там, наслаждаясь вновь обретенным общением с сыном. Ослабевший от болезни мальчик стал прежним – ласковым, доверчивым, бросил новые грубые замашки и тянулся к матери. Тем более отец приезжал к нему нечасто – его собственная мать, долго и тяжело болевшая, уже не покидала онкологического отделения, требовала все большей заботы и в конце февраля неожиданно, в одночасье, скончалась, хотя врачи предрекали ей еще как минимум год мучений.

К попыткам выразить соболезнования Руслан отнесся так агрессивно, что Елене показалось, будто он от горя сошел с ума.

– Да что ты прикидываешься огорченной, ты же ее никогда не любила! – рявкнул он, сбрасывая с плеча руку жены.

– А я и не обязана была ее любить, – отступила обиженная женщина. – Но я ее уважала, и мы ладили. Хорошо, не будем говорить об этом. Я понимаю, тебе тяжело.

Тогда же, в конце февраля, Руслан устроился на вторую работу и почти перестал бывать дома. Теперь он часто ездил в командировки, и Елена сутками оставалась одна. Выздоровевший сын вернулся в интернат и с упоением нагонял упущенное на тренировках. За время, проведенное в больнице, мальчик вырос на полголовы, разом возмужал и стал говорить солидным баском, смешившим мать. Как ни странно, она отпустила его без прежней тревоги. Елена убедилась, что сын действительно нуждается в самостоятельности и уже представляет собой личность, твердую в своих желаниях и решениях. И это окончательно развязало ей руки. Когда Михаил в очередной раз позвонил и уже без всякой надежды спросил, могут ли они в ближайшее время увидеться, она вдруг, сама себе поражаясь, произнесла:

– Да, и знаешь, ну их, эти рестораны. Пора устроить настоящее свидание.

– Мадам, неужто вы наконец поняли, что я не маньяк? – Михаил пытался принять шутовской тон, но было слышно, как он взволновался. – Не передумаешь? Не верится как-то!

– Будешь издеваться, передумаю, – пригрозила она. – Только вопрос, где встретимся? У меня исключено, я все время буду дергаться.

– Мне бы тоже не хотелось разыгрывать сценку из анекдота, как муж вернулся из командировки, – все еще шутливо подхватил Михаил. – Давай тогда у меня?

– Ты ведь живешь один? – уточнила женщина, хотя уже успела это выведать.

К слову, о себе и своей прежней семье Михаил говорил очень неохотно, как будто эта тема портила ему настроение. Елена знала лишь, что развод стоил ему большой крови, жена наняла отличного адвоката, который всеми правдами и неправдами произвел такой раздел имущества, что Михаил остался практически на бобах. Правда, в понимании Елены эта «нищета» была настоящим благополучием. У ее приятеля осталась квартира в престижном районе Москвы, новый спортивный автомобиль и какие-то деньги в банке. Утрачен, по его словам, был загородный особняк и еще родительское жилье в историческом центре. Все это она слушала, как некую сказку о жизни, которой сама никогда не жила и жить не надеялась. У нее самой за плечами была коммуналка, а у Руслана, еще в детстве при– ехавшего с родителями из Набережных Челнов, и вовсе – комната в рабочем общежитии. Нынешняя панельная «двушка» в спальном районе была пределом их мечтаний и возможностей, и только ближайшие родственники знали, ценой каких трудов и лишений она им досталась.