Анна Малышева - Лучше бы я осталась старой девой

«Уехала! – стучало у нее в голове. – А мне ни слова. Почему ничего не сообщила? За мать меня больше не считает? Мучение, боже мой, и с сердцем что-то… Жарко. Куда она уехала? Зачем?»

– Вы – родственница, стало быть? – продолжала рыжая. – Вы ее там увидите?

– Где?

– Вам лучше знать где… Она ведь мне должна. Договора мы, правда, не заключали, какой уж тут договор, помогаешь по доброте… Вижу – мучается одна с ребенком. Только что ребенка жалко стало! Но совесть-то иметь надо? Ни одной спокойной ночи у меня не было с Оксанкой! Ни единой!

– У таких совести нет, – вынесла приговор соседка.

– Я передам ей, – Нана Георгиевна вдруг мучительно поморщилась. – Она вам заплатит.

– Да скорей бы!

– Я могла бы… – Нана Георгиевна вдруг кое-что сообразила, открыла сумочку, порылась и протянула Александре две купюры. – Вот в счет долга. Сколько она всего вам должна?

– Двести долларов за последний месяц, – быстро ответила та.

«Вряд ли», – поняла Нана Георгиевна, но пообещала:

– Я привезу деньги на днях. Скажите – откуда вы узнали, что она переехала? Вы с ней виделись? Она вам ничего не рассказала?

– Ее саму я не видала, – получив деньги, Александра стремительно подобрела. – Сидела ночью с ребенком, а утром вместо нее приехал парень, сказал, что Инна переезжает к нему, и забрал Оксанку. И вещи ее забрал.

– Что за парень?! – Нане Георгиевне смутно вспомнилось, что вроде был кто-то у Инны. Танцор? Певец? Дочь предпочитала не уточнять. – Как он выглядел?

– Да так… – Александра изобразила жестом горбатый нос. – Не то кавказец, не то еще кто… Откуда мне знать? При такой работе с приличными людьми не знакомятся.

– А имя? Телефон?

– Ничего не знаю. Проследила, чтобы он лишнего не забрал, но он только детские вещи хотел унести. Ну и ушел. Мое какое дело?!

– Да как же можно было отдать ему ребенка!

– Раз он ее жених или там кто… – пробурчала Александра. – Разве они толком скажут? Приехал на рассвете – давай вещи, ребенка буди…

– Так где же сама Инна?

– Она вам позвонит, да сама расскажет. А я ничего больше не знаю.

– Но вещи ее там остались? – допытывалась Нана Георгиевна. – Значит, должна вернуться?!

– Вроде бы.

– А ключей у вас нет?

– Он забрал, – пояснила Александра. – Сказал – Инна велела отдать. И никаких разговоров. Да что я – дура с таким лаяться? Страшный такой, черный…

Нана Георгиевна прилагала все силы, чтобы удержаться на ногах. «В машине отсижусь… – подумала она. – Мучение мое, Инка! Что же это такое?» Сейчас время, когда дочь жила здесь, показалось мирным и счастливым. Чего бы она не отдала, чтобы знать, куда и почему уехала дочь, куда девалась малышка!

– Вот мой телефон. – Она едва смогла написать его на листке из блокнота и протянуть Александре. – Если она вернется за вещами – позвоните мне.

– А если она ко мне не зайдет? – спросила та, беря листок.

– Не знаю тогда, что делать. Да и когда она приедет?

– Еще сегодня, – уверенно сказала Александра. – А шмотки ее? Полный шкаф. Прикатит, не сомневайтесь. Я уж тут посижу, на лавочке. Черт-те что, июль месяц, а за все лето первый жаркий день! Ревматизм погрею… – Александра фальшиво улыбалась. – А приедет, что ей сказать?

– Скажите – мать была, – с трудом выговорила Нана Георгиевна. Она понимала, что, если бы Инне рассказали о ней как о родственнице, та из гордости ни за что бы не позвонила. – Скажите – приезжала мать.

За прошедшие два дня Лена отчетливо поняла несколько вещей. Первое – когда она звонит Инне, та не берет трубку. Второе – куда бы она не звонила, рядом с ней находится кто-то – либо Мухамед, либо один из его многочисленных родственников и гостей. Третье – она никуда не может выйти одна или с Сашкой. Требуется кто-то третий. Не то чтобы ей грубо запрещали прогуляться, нет! Все выглядело вполне пристойно. В тот день, когда она с Абдуллой вернулась со склада, вне себя от страха и подозрений, ближе к вечеру она поняла, что если еще пять минут останется в этой квартире, то сорвется, закричит, наговорит опасных для себя вещей. Тогда она оделась, одела Сашку и сказала Мухамеду, что идет гулять с ребенком. Он ласково улыбнулся, обул шикарные лаковые ботинки и сказал, что пойдет с ней, ему тоже не помешает прогулка. Так они и гуляли все вместе. На другой день, в четверг, она снова сделала попытку выйти из дома, на этот раз никого не предупредив. Но у Мухамеда на входной двери стоял замок, который отпирался ключом как снаружи, так и изнутри. Лена помнила, что раньше ключ всегда торчал в замке. Теперь его не было. Пришлось просить Мухамеда отпереть дверь, и все кончилось по-прежнему – он пошел с ней гулять.

Слова Сафара не давали ей покоя. Но как можно было последовать его совету и уйти от Мухамеда? Она закинула было удочку во время одной из совместных прогулок.

– Скажи, ты не обидишься, если я снова перееду к подруге?

– Что, Леночка? – откликнулся он. – К какой подруге?

– К Инне.

– Ах, к Инне… Тебе здесь плохо?

– Нет, хорошо, что ты! – Она очень старалась не смотреть в его сторону и говорить беспечно, легким тоном. – Но у тебя здесь одни мужчины, мне так неловко…

– Мои гости мешают? – искренне удивился Мухамед. – Только скажи, кто тебя обидел? Этот человек больше никогда не придет! Клянусь!

– Ну что ты… Никто меня не трогал! Просто мне скучно. С подругой можно поболтать, понимаешь?

– Болтай со мной! – Мухамед все еще улыбался, как будто она сморозила глупость. – Родственник лучше, чем подруга! И подруга не решала твоих проблем, верно?

Лена поняла намек. Мухамед несколько раз на дню давал ей понять, какую услугу оказал, уплатив долг. Но эта радость померкла. Она попала в капкан – бросить Мухамеда сейчас – значит выказать черную неблагодарность, нагрубить, навсегда стать его врагом. Оставаться у него в гостях – значит сойти с ума в ожидании Арифа. И все же она вытерпела бы эту пытку, если бы не предупреждение Сафара: «Уходи!» А Мухамед тем временем продолжал:

– Если скучно, мы можем тебя развлекать. Абдулла сводит тебя в ресторан, а ребенка – в зоопарк.

– Стара я по ресторанам ходить… – вздохнула Лена, сразу подумав о подруге. Что с ней случилось? Куда пропала? Да еще с ребенком… Попутно она пыталась придумать хоть какой-то выход. Ясно одно – надо уходить как можно быстрее. Пока с ней обращаются, как с королевой, но как с пленной королевой, вот в чем беда! Все под надзором! Не то что вынести из квартиры вещи, даже уйти в одиночестве нельзя… И этот Исса! Всегда он умудряется быть с Сашкой, ребенка не дозовешься… Уйти вместе невозможно, ведь придется отрывать мальчика от игры. В квартире постоянно находилось по крайней мере двое арабов. Чаще всего вахту несли Исса и Абдулла. Иногда приходили незнакомые, которые не разговаривали с Леной и вряд ли понимали по-русски. Хуже всего, если дома был сам Мухамед – он постоянно лез с разговорами, даже поздно вечером входил в ее комнату. Крючок на двери сломался – она не помнила когда… Теперь дверь не запиралась. Все эти мелочи, на которые она не обратила бы внимания в нормальной обстановке, теперь пугали до обморока. Заметив очередную деталь, подтверждающую слова Сафара, она застывала и чувствовала, что ей становится трудно дышать. Был еще один очень неприятный момент. У нее остались отложенные заранее деньги на обратный билет, но сверх этого – ничего. Она во всем полностью зависела от Мухамеда – он приносил ей сигареты, кормил, спрашивал, не надо ли чего купить, но ни разу не обмолвился, что мог бы дать денег на карманные расходы.