Анна Малышева - Лучше бы я осталась старой девой

– Хотела тебя увидеть. Не надоела?

– Нет… Я готовила обед…

– Зияд дома?

– Он работает.

Саида пригласила гостью в гостиную, принесла кофе.

– Муж не сердился, что я тогда пришла? – спросила Фатиха.

– Нет.

«Из нее слова не вытянешь, – рассердилась про себя Фатиха. – Но кажется, все в порядке». И спросила:

– А сын дома?

– Играет у себя в комнате. Очень увлекается компьютером, боюсь, не вредно ли это для глаз?

– Может, вредно, – кивнула Фатиха. – А ты не покажешь мне его компьютер?

Саида без возражений провела ее в детскую. Там сидел мальчик и действительно играл в какую-то замысловатую компьютерную игру. Фатиха для вида заинтересовалась, склонилась над экраном, потом окликнула хозяйку:

– Ты не принесешь мне сюда кофе? Я тоже хочу поиграть.

Та вышла, Фатиха бросилась к двери, оказалась в коридоре, распахнула дверь спальни, заглянула… К тому моменту, когда медлительная полная Саида показалась в детской с двумя чашками кофе, гостья с интересом разглядывала космическую войну на экране.

Мальчик молча нажимал кнопки, с каким-то тупым упорством стараясь попасть выстрелом в космическое чудовище. Чудовище увертывалось и плевалось красным огнем.

– Твой кофе…

Фатиха, не глядя, протянула руку и взяла чашку. Кофе пролился на стол. Мальчик по-прежнему смотрел на экран. Саида побежала за салфеткой.

Девочки в спальне не оказалось.

– Они ее убили?!

– Скорее, спрятали… – Фатиха нервно расхаживала по комнате, изредка пинала носком туфли завернувшийся ковер. Лена растерянно следила за ней широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Не думаю, что убили, – Фатиха наконец остановилась. – Просто они боятся, что девочку найдут скорее, чем придет назначенный срок ее убийства.

– А может, этот срок уже прошел?

На этот вопрос Фатиха ничего не смогла возразить – только пожала плечами. Она ругала себя, что так легкомысленно отнеслась к судьбе ребенка. Все ее расчеты летели к черту. Первую девушку убили второго июня. Гарину – второго июля. Первоначально временной отрезок равнялся месяцу, но потом они решили поторопиться. Инну убили уже пятого июля, через три дня после Гариной. Это уже само по себе должно было означать, что они волнуются, не уверены в успехе, стремятся поскорее покончить с этим делом. Может быть, им просто надоело ждать Арифа? Они решили его поторопить и сами стали торопиться… И все же Фатиха не думала, что они тронут девочку так скоро… Через пять дней после матери? «А почему я не допускала этой мысли? – спросила она себя. – Да потому, что ничего не могла сделать для девочки… Легче было успокаивать себя, что ничего не случится».

Она взглянула на подругу. Лена сидела на краю постели, окаменев, зажав руки в коленях. Мотала головой, словно с чем-то не соглашалась. В этом движении было нечто механическое.

– Подожди, я узнаю про девочку… – попыталась успокоить ее Фатиха.

– Ты ничего не узнаешь. Надо было не слушать тебя и унести ее из той квартиры… – убито шептала Лена. – Что я наделала? Ты связывала мне руки. Зачем? Чего ты добилась со своим умом и опытом? Они убили ее. Испугались милиции.

«Вот и я так думаю, – мелькнула мысль у Фатихи. – А мне надо доказывать обратное. Иначе она потеряет рассудок, и мне не удастся ее спасти». Она попыталась улыбнуться:

– Ты отказываешься меня слушать.

Лена подняла голову, посмотрела на нее мутными глазами:

– Я требую, чтобы мой сын всегда был рядом со мной.

– Так и будет, – пообещала ей Фатиха, хотя это совсем ее не устраивало. В решительную минуту ребенок мог связать им руки. При нем уже нельзя было откровенно говорить – так тесно он подружился с Иссой. Вот и теперь Исса повел его в парк кататься на аттракционах.

– Он будет спать здесь, с нами, – продолжала та. – Это будет неудобно, но если ты боишься…

– Да, боюсь! – взвизгнула Лена.

– Не кричи, – попросила Фатиха.

– Никто не слышит, Мухамед моется, Абдулла уехал. – Лена заговорила тише. – Давай сейчас позвоним в милицию? Я свидетель, мне поверят.

– Чего ты добьешься?

– Меня хотя бы вывезут отсюда. Пока Мухамед моется, можно поговорить по телефону. Фатиха! Прошу, умоляю…

– А что ты скажешь следователю? – ошарашила ее подруга. О чем ты хочешь сообщить?

– Что Инну убили, Оксану украли и тоже убили, меня держат под стражей… – забормотала Лена, словно заученный урок. – Этого мало?

– А кто убил Инну, Гарину, кто украл Оксану? Можешь сказать?

– Ты имени не сообщила…

– Могу сообщить. Его зовут Ибрагим.

– Ибрагим? – недоверчиво повторила Лена. – А кто это?

– Вот видишь. Ты ничего не знаешь. Хорошо, скажи все милиции, назови его имя. Ибрагима будут судить, и он сознается. Отпираться не будет. И про секту ничего не скажет. А тебя отпустят на все четыре стороны. Но ты знаешь, что с тобой вскоре случится? И с твоим сыном?

Лена отвела глаза.

– Вот видишь… – горько заключила Фатиха. – Ты поможешь осудить убийцу, но подпишешь приговор себе. И еще мне. А больше никого, кроме Ибрагима, не тронут.

– Почему?

– А что ты можешь сказать против Мухамеда? Он приютил тебя в своей квартире и заплатил твой долг. Против Абдуллы и Иссы? Исса день и ночь возится с твоим ребенком, мальчик его обожает. А что у тебя против Зияда и Саиды?

– Но эти двое…

– Держали в плену девочку? А кто это докажет? Кто видел?

– Я видела! И ты подтвердишь!

– Пойми, – Фатиха прислушалась и убедилась, что в ванне все еще шумит вода. – Наши показания – пустой звук. Даже если их арестуют, то потом все равно отпустят.

– Как же так? Показания двоих людей ничего не значат?

– Они будут отрицать, что видели эту девочку. А почему? У них сын. Шестилетнего ребенка не арестуют, конечно. И кому отдадут? Этим же… – Фатиха одним жестом обрисовала в воздухе круг. – Секте. А если они проговорятся, их сын погибнет. Как ты думаешь, Саида способна убить своего ребенка?

– А чужого?

– Чужих детей для нее нет. Она поздно родила мальчика и дрожит над каждым его вздохом.

– Но я больше не могу молчать!

– Должна молчать, – отрезала Фатиха. – Потому что, если девочка мертва, ты ничего уже для нее не сделаешь. А если они ее спрятали в другое место, ты ее погубишь доносом.

– Почему они ее могли перепрятать?

– Боюсь думать, что из-за нашего визита, – хмуро заметила Фатиха. – Если так, то мне больше не доверяют. А я как раз собираюсь сделать одно дело…

– Какое? – живо заинтересовалась Лена.

Фатиха с жалостью смотрела на нее. Куда делась милая девушка, такая доверчивая, с которой она познакомилась в первую ночь? Лена казалась тридцатилетней женщиной с нелегкой судьбой за плечами. Глаза провалились и нездорово блестели, губы пересохли от постоянных нервных облизываний, руки слегка подрагивали, когда она закуривала сигарету. Все движения стали нервными, порывистыми и в то же время словно замирали на полпути. Девушка, казалось, не знала, имеет ли она право сделать шаг, выпить стакан воды, посмотреться в зеркало. Скованность, неуверенность и страх – все это искажало ее облик.