Наталья Корнилова - Проданный смех

Зная, что никого нет дома (в кои-то веки!), он очертя голову бросается в квартиру, но в эту секунду являюсь я и стучусь в дверь! Причем стучусь так, что ясно – я не уйду, пока мне не откроют. В панике он мажет лицо гримом брата, напяливает халат, приклеивает наспех усы и изображает из себя творческую личность. Чем безумнее – тем лучше, главное, чтобы никто не догадался, что это он, Павлик Заречный.

Удачно, как ему показалось, сыграв роль безумного брата, Павлик слинял вместе с приемником. Затем он пытается его открыть. Тут выясняется, что приемник наглухо запаян.

– Ольга же ходила в секцию «Умелые руки» одно время, – пояснила Каширина. – Там их паять учили.

А у дяди руки оказались не тем концом вставлены. Из всего перечня хозяйственных навыков в совершенстве он владел лишь одним – умел хорошо ходить за хлебом. В общем, как открыть приемник, не повредив деньги, он так и не додумался. Время шло. Слоняться по городу с двадцатью пятью тысячами под мышкой, в то время как сосед ездил на кондиционированной желанной «Тойоте», Павлику стало невмоготу.

Он решает похитить Каширину, но так, чтобы никто, в том числе она сама, не догадались, кто похититель.

– Погоди, – запуталась я, – какой ему был смысл тебя похищать?

Оказалось, дядя не знал, что племянница пропала. Он рассчитывал представиться поклонником творчества Заречной, похитить подругу, сообщить это только своей племяннице под угрозой не рассказывать никому, иначе он страшным образом убьет Каширину, и потребовать десять тысяч долларов в качестве выкупа.

– Понимаете, я-то думаю, что он надеялся со временем открыть этот чертов приемник, но все же боялся повредить целостность купюр. Вот и придумал этот бредовый план. Кстати, книжки, которые он принес Ольге, были те самые, мистические.

– О. Кролл? – спросила я.

– Ну да. Она мне давно о них рассказывала. Говорила, что редкие издания, правда, мрачные – жуть. Так вот, он пригрозил, что убьет меня тем способом, какой описан в книге, если Ольга кому-нибудь расскажет.

– Не думаю, – продолжила она, – что Ольга бы поверила этой бредятине. Узнав, что немного припозднился с похищением подруги, дядя Павел вновь почувствовал себя в дураках. Он дико разозлился, стал выпытывать, куда подевалась Ольга, – он думал, я знаю!

Каширина закончила рассказ и тяжело вздохнула.

– Я одного не пойму, – сказала я чуть погодя. – Каким образом твоя зубная щетка тоже исчезла? Да и вообще, как он тебя выкрал-то?

– Понимаешь, – чуть виновато улыбнулась Каширина, – ты мне показалась слишком… медлительной и невнимательной.

Я покраснела.

– Извини, конечно, но у тебя еще живот разболелся… В общем, я решила найти Ольгу сама. Собрала рюкзак, вышла потихоньку, чтобы никто не слышал, а когда шла по лесу, неожиданно меня по голове тюкнули. Очнулась в этом проклятом гараже! Будь он трижды неладен!

Напомнив, что у меня болел живот, Каширина натолкнула меня на одну мысль. За время наших мотаний туда-сюда мне позвонили из санэпидстанции. Оказывается, пища была какой угодно: высококалорийной, питательной, вкусной, но не отравленной. Абсолютно чистой.

Мы уже сидели в гостиничном номере – я, Каширина и Родион, примчавшийся по моему звонку. Помимо нас, здесь находились Иосиф и его стажер.

Я вспоминала, что же такое я ела в тех случаях, после которых у меня начинались странные сны и потом плохое самочувствие.

– Похоже на наркотические галлюцинации, – заметил Родион. – Точно такие же симптомы. Таблетки какие-нибудь принимала?

Я вдруг вспомнила мятные лепешки, которыми меня угощала Каширина.

– Ой, – пробормотала она, – а Светка? Я ведь ей такие же давала!

– У тебя остались они? – строго спросил Родион.

Каширина побледнела, обыскала себя, но, к счастью, нашла последнюю, почти раскрошившуюся белую таблетку с мятным вкусом. Родион лизнул ее, после чего сполоснул рот водой.

– Похоже на ЛСД. Ты где ее взяла?

– Господи, честное слово, не знаю! – на Ольгу было жалко смотреть.

Собравшиеся внимательно слушали каждое ее слово.

Неожиданно меня осенило. Странная худоба Светланы, зябкость, бледность, заторможенные реакции… Ну конечно! И две упаковки мятных таблеток, лежащие рядом на покрывале!

– Света принимала наркотики? – спросила я.

Каширина забормотала, что не знает, но вскоре сдалась:

– Да. Не хотела ее выдавать, она все-таки моя подруга, но она курила травку. Только травку. Честное слово.

– Ладно, девочки-мальчики, – сказал Родион, – пора заняться наконец делом…

Мой сотовый запрыгал на столе, как бешеный. Оказывается, пока я слушала, у меня появилось три неотвеченных вызова с неизвестного мне номера. Я схватила трубку.

– Да?

– Катюх, ты? – спросил манерный женский голосочек, растягивая гласные.

– Нет, вы ошиблись номером, – сказала я, как вдруг меня осенило. Серафима! Время-то как раз вечернего эфира! Пеппи постаралась: – Сифа, это ты?

Не знаю, почему у меня вырвалось это «Сифа», но девушка на том конце связи безумно обрадовалась:

– Катька, точно ты! А чего говоришь, что я ошиблась?

Я уже вспомнила, что это Серафима Садовская, которую я намеревалась увидеть сегодня вечером. На ходу придумав какое-то объяснение, я договорилась, что через два часа буду в ночном клубе со странным названием «Айст», который предложила сама Серафима.

– Позвони Сергею, – неожиданно сказал шеф, – и назначь ему встречу там же.

– А если остальные приедут? – спросила я. – Как я поняла, там все одной командой ездят.

Родион пожал плечами. Похоже, против остальной компании он ничего против не имел – главное, чтобы был Сергей. Видимо, ему очень хотелось устроить встречу мужа и жены, которые отчего-то сразу же разбежались после свадьбы. Хотя, конечно, причин могло быть много, но мы не забывали тот факт, что свекор Бранца, по его словам, криминальный авторитет, мог послужить причиной странных несчастных случаев, которые происходили с девушками Сергея. Это тоже была версия, и отбрасывать ее мы не имели права, сколь бы неправдоподобной она ни казалась.

В «Айсте» я была через полтора часа, как раз в десять вечера.

Ночной клуб оказался не таким уж и плохим. Я вообще-то не ходок по заведениям подобного рода, но в силу профессии доводилось бывать в забегаловках разного уровня. И в так называемых «рыгаловках», то бишь обычных кабачках и барах, и в суперэлитных закрытых клубах, где тусуются самые богатые люди страны.

«Айст» был баром, претендующим на звание закрытого клуба. Очень задымленное (впрочем, дышалось легко), подсвеченное голубыми лучами помещение вмещало от силы человек сорок. Ди-джей наслаждался собственной игрой. Он так самозабвенно крутил свои вертушки с электронной музыкой, что я даже невольно позавидовала ему. Вот ведь работа – и кайф, и деньги. Не то что у меня, только и норовят, что по башке надавать да пистолетом погрозить.