Наталья Корнилова - Шестое чувство

Все трое резко повернулись на шум шагов и уставились на меня. Я сказала:

– Вы уж извините, что я вторгаюсь в вашу почти семейную сцену, но вот только, дорогие господа, накопились вопросы ко всем присутствующим. В первую голову это, конечно, касается господина Усова, который, кажется, очень хотел меня видеть. Простите, Олег Янович, но Митрохин снова облажался.

– Кто вы? – резко спросил Усов, а короткая невнятная фраза Нины Алексеевны тут же послужила ответом:

– Мария, но как же вы… ведь расследование… так получилось…

– А, кажется, я понял, – сказал Усов, – я все понял. Значит, это вы из детективного агентства, которое упорно лезет не в свое дело. Уйдите. Вы что, не понимаете, куда вляпались? Все кончено. Этот дегенерат нас погубил. Такая работа, такая работа… и все насмарку из-за этого и-ди-о-та!..

– Не сметь меня так называть! – взревел Белосельцев, и в руках его сверкнул пистолет. При виде его лицо Олега Яновича Усова потемнело, он резко выпрямился, но в ту же секунду Роман с перекошенным лицом три раза выстрелил в шефа охранного бюро «Аякс». Две пули попали в грудь Усова, одна прострелила горло. Издав клокочущий хрип, Усов схватился рукой за разорванную шею и ничком повалился на пол. Ноги его конвульсивно дернулись, и через пару секунд все было кончено.

Я бросилась к Белосельцеву, он вскинул на меня пистолет с отчаянным воплем: «Ты-ы!..» – и только моя реакция спасла меня от неминуемой смерти. Я успела выстрелить в ответ и не попала. Пистолет выпал из моей руки.

Впрочем, Роман пулей успел зацепить мне бедро. Я упала на пол, еще не чувствуя боли, и услышала приближающиеся шаги Романа, а потом крик Нины Алексеевны:

– Сынок, не надо! Не убивай ее! Не надо… мы сами ее попросили! Мария, я вас прошу… Ничего больше не надо! Никакого следствия, ничего, ничего! Я просила вас найти моего сына, и вот он здесь.

Я молчала, сидя за шкафом, зажав рану рукой. Пальцы мои плясали. Рой красных снежинок кружился перед глазами. Меня мутило, и я слабо слышала, как щелкнул выстрел, под которым разлетелась цепочка наручников, и как Белосельцев уводил свою мать. Волны дурноты накатывались на меня, и я едва успела набрать номер Родиона и сказать несколько ватных фраз. А потом я почувствовала, как мир медленно расплывается. И с надсадным, нарастающим воем на меня обрушилась тьма.

Я открыла глаза и увидела Родиона. Он сидел и смотрел на меня, щуря то один, то второй глаз. Молчал. Я разлепила ссохшиеся губы. Все тело ныло от боли. Я выговорила:

– И что… теперь?

– Да, по сути, ничего, – отозвался он. – Дело закрыто. Оно оказалось более закрученным, чем я мог ожидать. Я ошибся, что не предпринимал активных действий. Но и ты допустила ошибку, причем существенно более опасную, чем я. Ты полезла на рожон. Хотя, насколько я могу проследить события вечера и этой ночи, они нанесли удар первыми.

– Да, правильно. Митрохин…

– Мы его недооценили, но это уже не суть важно. Всей шайке настал конец. Убиты и Усов, и – еще раньше – Горовой, и Митрохин с братвой получили свое. Кто бы мог подумать, что это может выполнить тот, кого они продолжали по инерции считать маленьким неполноценным мальчиком, – Рома Белосельцев.

– Позвольте, босс, – слабо запротестовала я, – но ведь Рома-то как раз…

– Я же сказал, что дело закрыто, то есть почти закрыто, – мягко прервал он меня, – закрыто для меня, а не для прокуратуры, конечно. Потому что такое нагромождение трупов редко можно встретить. Случай в своем роде уникальный.

– А… Белосельцевы? – Я поднялась с кушетки и только тут поняла, что я нахожусь в нашем офисе.

– О Белосельцевых – подробнее. Нина Алексеевна и Роман сейчас удачно скрываются от правосудия. Сергей Георгиевич сегодня умудрился отпроситься из больницы, и, кажется, это именно он на экране видеофона. Мария, если это тебе не очень сложно, перейди, пожалуйста, в мой кабинет.

Через минуту и сам Родион в сопровождении бледного, всклокоченного Сергея Георгиевича Белосельцева вошел в кабинет. Сергей Георгиевич начал с места в карьер:

– Неужели все это… вся эта жуть, которую я слышал, правда?!

– К несчастью, да, – ответил Шульгин.

– Но в таком случае мой сын… мои сыновья… моя жена… где все они?

– Сергей Георгиевич, – проговорил босс, – вам придется приготовиться к потрясению.

– Да куда уж больше!!

– Есть куда. Дело в том, что ваша жена обманывала вас многие годы. Мои слова могут показаться вам невероятными, и потому я хотел бы обрисовать всю эту историю в ее присутствии!

Белосельцев выговорил с трудом:

– В ее присутствии? Но вам же лучше меня известно, что их ищет вся московская милиция и не может найти. Как же в таком случае… как же вы собираетесь искать ее?

– А это очень просто. Нам в этом помогла Мария.

– Я?!

– Ну ведь это именно ты установила «жучки» в квартире Ольги Поземовой. После той бойни Нина Алексеевна и Роман отправились именно к ней. Тем более что у них была новость: убит этот Наседкин, ее сожитель. У меня тут есть записи, где явственно слышится голос Нины Алексеевны и голос Романа. После этого они отправились по известному только Ольге Поземовой, да и Роману Белосельцеву тоже, адресу… Есть такая конспиративная квартирка, где отлеживалась банда, убитая в доме Усова.

– Бред какой-то… – пробормотал Белосельцев. – Значит, никто не знает, где находятся мои жена и сын… А вы знаете?

– Совершенно верно.

– А где же тогда Дима? Ведь я узнал, что, оказывается, он не… что вместо него…

– Дима там же.

– Но, позвольте…

– Сергей Георгиевич, – проговорил Родион, – позвольте мне расставить все точки над i только в присутствии вашей семьи. Тем более что – повторюсь еще раз – дело практически закрыто.

Подъезд угрюмо повторял наши шаги. Мы остановились перед обитой серым кожзаменителем дверью, и Родион вдруг вынул пистолет с навинченным на него глушителем и несколько раз выстрелил в замок.

– Черрт! – пробормотал Белосельцев, дернувшись в сторону Родиона, но я придержала клиента.

Родион Потапович с неожиданной в его щуплом теле силой толкнул простреленную дверь и стремительно вошел в прихожую, а потом тут же ворвался в комнаты.

На него смотрела белая от ужаса Нина Алексеевна. В кресле в углу сидел Роман, и Шульгин, наведя на него пистолет, рявкнул:

– Немедленно!..

– Что вы имеете в виду?

Шульгин бросился в кухню и вернулся оттуда с наполненным до краев стаканом водки. Он поставил его на столик и отошел, не опуская дула пистолета:

– Пей!

Белосельцев смотрел недоуменно, но в его ясном взгляде появилась тревога.

– Пей, или я буду стрелять! Не смотри на меня, или я буду стрелять! Ничего не говори… или я буду стрелять!! – рявкнул Родион, и тогда Рома с белым лицом взял стакан водки и, простонав, выпил его до дна, а потом рухнул в кресло. С расширенными глазами наблюдал все это Сергей Георгиевич, выглянувший из прихожей, но вмешаться не решался.