Инна Бачинская - Шаги по воде

– Ксения Валентиновна, что здесь произошло? – раздельно произнес капитан. – Как он тут оказался?

Он гипнотизировал меня взглядом, как… Урбан с экрана телевизора свою аудиторию… престарелых… прекрасных дам и… пок… пок… Я все никак не могла вспомнить слово, хотя секунду назад четко представляла, что именно хотела сказать. Поклонниц!

– Где Саша? – спросила я.

– Сейчас придет, – ответил капитан, не вдаваясь в причины странного отсутствия моего… приятеля? Любимого человека? Бойфренда? Я снова захихикала. – Хотите кофе? – с надеждой предложил Астахов.

– И шампанского! – подхватила я. – И женщин! И цветов!

– Ладно! – сказал капитан, как припечатал. – Лисица! – позвал он. – Сделай что-нибудь!

Лисица? Я представила себе большую рыжую лису, преданно смотрящую в глаза капитану. Они что, используют лис вместо собак?

– Она же еще живая, – ответил кто-то, кажется, из кухни.

– Пошути у меня, – буркнул капитан.

На пороге появилось еще одно действующее лицо – жизнерадостный мужчина лет шестидесяти с маленьким морщинистым лицом.

– Как тут моя красавица, в порядке? – пропел он, беря меня за руку.

– Вы – лисица? – спросила я, рассматривая его.

– Лисица, – ответил он жизнерадостно и погладил мою руку.

– Почему? – настаивала я.

– Почему? – Он задумался на короткий миг и ответил, осияв меня улыбкой: – Радостный зверь. Я не представляю себя ни медведем, ни зайцем. Лисица в самый раз.

– И мне нравится, – призналась я.

– Ну, вот и славненько! – обрадовался человек. – А мы вам сейчас кофеечку крепенького, горяченького, сладенького, а? А потом капитан Астахов задаст вам свои вопросики… чуть-чуть… лады?

– Лады, – ответила я. – Только без сахара.

– Как прикажете, душечка. Без сахара так без сахара. Коля, давай кофе!

– Кто это? – спросила я у капитана, заботливо поившего меня кофе.

– Майор Лисица, наш судмедэксперт, – ответил он. И прибавил со вздохом: – Счастливый человек.

– Почему?

– Наверное, потому, что его пациенты не пишут жалоб, ничего не требуют, не чихают и не кашляют. И начальство его не… – он запнулся и деловито переключился: – Ну, так как же он попал в квартиру, Ксения Валентиновна? Будем говорить?

Он заставил меня повторить мой рассказ пять или шесть раз. Его интересовали мельчайшие детали: когда я заметила Белоглазого, что слышала перед этим и что он сказал. Я безуспешно напрягала память, пытаясь вспомнить, что говорил Белоглазый. Он произносил какие-то слова, но что именно, я не могла вспомнить.

– Что произошло на балконе? – повторял капитан как заведенный. – Он пытался вас сбросить? – повторял он. – Он вас ударил? Угрожал ножом? Почему он упал?

– Он схватил меня за руки, – вспоминала я старательно. – И… дернул к себе… Потом я вырвалась… и бросилась обратно в комнату…

– Он пытался вас сбросить?

– Нет, кажется, – неуверенно отвечала я.

– Он ударил вас?

– Нет!

– Чего он хотел? Что он говорил?

– Не знаю… Он схватил меня за руки… Я толкнула его, и он отлетел к перилам…

– …и что?

Передо мной стояло запрокинутое лицо Белоглазого и его руки, вытянутые вперед – он не то защищался, не то собирался оттолкнуть меня. Я отчетливо видела несвежий воротник линялой голубой рубахи и острый кадык…

– Не знаю, – ответила я с отчаянием. – Не помню. Не мучайте меня…

Мне было плохо. Я только сейчас начала осознавать, что произошло. На месте Белоглазого могла быть я… Он пришел, чтобы убить меня… прошел мимо людей капитана, открыл дверь… Не взломал, а открыл… Недаром Астахов спрашивает, как он попал в квартиру и не я ли впустила его. Я закрыла лицо руками и расплакалась…

Когда Астахов уходил чуть ли не на рассвете, я сказала, что видела украшение, упавшее в траву… длинное, ажурное, со светлыми камнями – кажется, сережку, и что это случилось в кафе «Знаки Зодиака»… И еще там был Саша…

Вот и вся история. Разбившегося человека звали Андрей Драгоманов. Был он одинок, нелюдим, работал в часовой мастерской у базара. Жил поблизости в частном секторе и чинил всякий старый хлам, который приносили ему на дом бедные люди: старые утюги, допотопные стиральные машины и радиоприемники. А также изготовлял дубликаты ключей. А еще подбирал на свалках всякий хлам: поломанные игрушки, часы, битую посуду – и тоже чинил. Полки в его квартире были заставлены куклами, игрушками зверей и машинками. Он, как выразился один из его соседей, старик, чувствовал душу всякой вещи и имел к ней подход. У него имелся компьютер, неожиданно дорогой, и выход в Интернет. И пестрая библиотека: эзотерика, непознанное, жизнь после смерти. На рабочем столе стояла в серебряной рамочке моя фотография. Он сделал снимок где-то на улице – я в светлом костюме, ветер треплет мои волосы. На обороте указана дата – десятое сентября. Ему было сорок три года.

Тихий, немногословный, слегка «ку-ку», сказал тот же старик, повертев пальцем у виска. Но вроде безобидный… Хотя разве влезешь человеку в душу? Разве разглядишь душегуба?

Кто-то уже вспоминал, как однажды встретил его ночью, бормочущего что-то, не то пьяного, не то чего похуже… А кто-то видел, как он долго стоял столбом посередине улицы, не шевелясь, как будто прислушиваясь… А кто-то еще наткнулся на него на старом кладбище, хотя никого у него там не было… Личность погибшего человека начала обрастать легендами. И каждый, кто хоть немного его знал или видел, спешил со своей лептой.

Капитан Астахов показал мне фотографию Белоглазого. Невыразительное лицо, очень светлые глаза, длинный кривоватый нос и узкий рот. Никакое лицо, такое и запомнить невозможно. Если бы не цвет – красновато-смуглый, с неровной, словно натянутой кожей, без морщин. Капитана интересовало, не видела ли я его раньше. Я только пожала плечами – нет, кажется… Нет. «Почему у него такая кожа? – спросила я. «Ожог, – ответил капитан. – Когда-то в детстве он сильно обгорел, следы остались на всю жизнь. С такой приметой не скроешься…»

Люди, работающие в нашем здании, кажется, видели его в тот день, когда убили Динку. Его вроде опознали продавщицы из магазина «Магнолия», он был там за пару дней до убийства их подружки. Только в третьем случае, когда была убита в роще у общежития девушка-студентка, никто не видел его поблизости. Но это и неудивительно – места там пустынные, городская окраина. В ушах пластиковой головы, которую он мне принес, была серьга убитой… Длинная, в восточном стиле, дешевая серьга с желтыми стекляшками, которая была в моем видении…