Рут Ренделл - Солнце для мертвых глаз

Боль отсекла все, что Джимми собирался сказать дальше. Он правой рукой сжал левое предплечье, и от этого действия сначала подался вперед, а затем согнулся пополам; из горла вырвался низкий стон, который превратился в вой, когда он упал на колени и повалился на пол.

Хотя Грексы всю жизнь обходились без телефона, десять лет назад они все же установили его, главным образом из-за сантехнического бизнеса Кейта. Кейт как раз был на телефоне, разговаривал с женщиной, у которой в ванной с потолка текла вода, когда в дверь позвонил полицейский. И оказался перед дилеммой: бежать к женщине с залитой водой ванной или ехать в больницу. Он прошел в столовую, где Тедди, сидя на кровати, делал набросок скамеечки для ног.

– Вся семья рушится, – сказал он. – Было бы неплохо, если бы ты отправился к отцу и проведал его. Я еду в Криклвуд и подвезу тебя на мотоцикле, высажу где-нибудь по дороге.

– Нет, спасибо, – сказал Тедди. – Я занят.

Скамеечка будет очень красивой, сочетание простых линий и гладких, блестящих поверхностей станет настоящим шедевром. Он закрыл глаза, представляя будущее, из которого выдворено всяческое уродство.

Через несколько дней Тедди вернулся в колледж и пошел на лекцию по джойденской школе. Ее читал приглашенный профессор, так что посещать ее он был не обязан, да никто и не ждал от него этого. «Изобразительное искусство» не входило в его курс, но он восхищался работами Майкла Джойдена, Розалинды Смит и Саймона Элфетона, репродукции которых видел в воскресном приложении, и хотел узнать, что интересного может рассказать профессор Миллз.

Как всегда безупречно опрятный, с вымытой головой и почищенными ногтями, Тедди был одет в свою обычную одежду, идеально чистую, но заношенную почти до состояния тряпки. У него не было денег на одежду, и, когда деваться было некуда, он кое-что покупал в «Оксфаме» и магазине Сью Райдер [9] Маргарет Сьюзан Чешир, баронесса Райдер Варшавская и баронесса Чеширская, англичанка, которая ушла добровольцем на Вторую мировую войну, а потом руководила многочисленными благотворительными организациями. . Мать всегда одевала его из этих заведений, Тедди привык к их ассортименту, и ему было безразлично, что носить. В этот день на нем были синие джинсы, такие же, как и у всех, кто собрался в аудитории в Поттер-билдинг, белоснежная, хотя и поношенная тенниска и темно-синий пуловер, который двенадцатью годами ранее был куплен в «C&A» одним из дарителей Сью Райдер.

Девушка, сидевшая рядом с Тедди, окинула его тем самым оценивающим взглядом, к которым он давно привык. Она была довольно симпатичной. В сущности, его никогда не интересовали характеристики, чье-либо отношение или мнение, однако он всегда замечал, привлекательны окружающие или нет. У этой девушки было ясное личико с острыми чертами и аккуратное маленькое тело, но, если пользоваться терминологией его бабушки, она выглядела залежалой. Как будто, с внутренним содроганием подумал Тедди, ее захватали грязными руками и слишком часто валяли по таким же вонючим кроватям, как у Кейта.

– Привет, – сказала она.

Тедди кивнул ей.

– Я раньше тебя здесь не видела.

Он поднял соболиные брови.

– Я бы тебя запомнила, честное слово, – кокетливо продолжала она. – Есть люди, которых трудно забыть.

– Вот как? – Он часто использовал этот вопрос, который ничего не значил, не запоминал никого, кроме тех, с кем вынужден был соседствовать в дневное время. – Расскажи мне что-нибудь.

Теперь она улыбалась.

– Что угодно?

– Как ты чистишь кольца?

– Что?!

– Как бы ты стала чистить бриллиантовое кольцо?

– Господи, да откуда мне знать? – Она устремила на него обиженный взгляд, но над вопросом, кажется, задумалась и пожала плечами. – Моя бабуля кладет свое в джин. Оставляет в стакане с джином на ночь.

На подиум уже поднимался лектор.

– Ясно, – сказал он. – Спасибо.

Тедди было интересно, как профессор Миллз будет демонстрировать примеры картин, и очень надеялся, что тот не станет приклеивать репродукции на доску. К своему облегчению, он увидел, что будут использоваться слайды. Свет в аудитории притушили, и на экране появилась первая картина. Это была «Кам Хитер блюз» Майкла Джойдена, Тедди ее раньше не видел. Поп-группа, с которой дружили Джойден и Элфетон и чью музыку они так любили, была изображена на холсте в виде водоворота цвета и вспышек света, так что, как ни странно, картину можно было почти услышать.

Девушка пробормотала что-то насчет того, что ей ничего не видно и трудно конспектировать. Тедди проигнорировал ее. Профессор Миллз рассказывал о Джойдене и Смит и о влиянии фовистов [10] Фовизм – локальное направление в живописи начала ХХ века. Название происходит от французского les fauves – «дикие звери», было присвоено группе молодых парижских художников в насмешку. Для направления характерно создание художественных образов с помощью предельно яркого открытого цвета. , об их дерзком стиле и ярком цвете. В то время как у Розалинды Смит это влияние проявилось в более значительной степени, чем у других представителей джойденской школы, Элфетон своей манерой больше обязан Боннару [11] Пьер Боннар – французский живописец и график, который вошел в историю искусства как один из величайших колористов ХХ века. , Валлотону [12] Феликс Валлотон – швейцарский художник и график. и Вюйару [13] Жан Эдуар Вюйар – французский художник, представитель символизма и модерна. , чем Матиссу и Руо [14] Жорж Руо – французский живописец и график, наиболее крупный представитель французского экспрессионизма. . Некоторые называли его работы ретроградными, но лектор заявил, что по поразительной современности творчества его можно сравнить как минимум с Хокни [15] Дэвид Хокни – английский художник, график и фотограф, заметный представитель поп-арта. или Фрейдом [16] Люсьен Майкл Фрейд – известный английский художник, специализировавшийся на портретной живописи и обнаженной натуре, мастер психологического портрета. .

Тедди с трудом представлял, что это за люди. Люсьена Фрейда он знал, но считал, что его работы уродливы, какими бы хорошими их ни называли. Тедди видел репродукцию одной картины Элфетона на листовке, брошенной в почтовый ящик в Нисдене, и сейчас она появилась на экране, большая, как жизнь: «Музыка в Хэнгинг-Сворд-элли».

Опять «Кам Хитер»; на этот раз четверо музыкантов стояли, лениво привалившись к бетонной стене здания, в котором находилась звукозаписывающая студия, а у их ног лежали инструменты. У Марка Сайра, ведущего гитариста, был широко открыт рот, голова откинута назад, длинные волосы струились по спине. Эта картина, как сказал профессор Миллз, была датирована 1965 годом.