Алина Егорова - Дар богов

– Тааак! Что тут происходит? Ну-ка, все замолчали и внимание на доску! – строго сказала она, не обращая внимания на тянувшую руку Зину во время инцидента с туфлей.

– Соболева, чего тебе? – спросила учительница минут через десять.

– Можно пройти в конец класса?

– Зачем?

– Там моя туфля.

– Какая туфля? Сядь и успокойся. Своим гардеробом займешься на перемене!

Зина села, опустив голову. Девочка знала, что на перемене туфли на полке уже не будет, ее, как футбольный мяч, будут гонять по коридору. Но всего этого учительнице не объяснить. Потому что, во-первых, она не любит ябед и никогда не слушает ничьи жалобы, а во-вторых, очень тяжело говорить, когда тебя душит обида и вот-вот покатятся из глаз навернувшиеся слезы.

Как Зина ни старалась их удержать, а две тяжелые капли одна за другой упали на парту.

– Уже ревет! – радостно зашептал Темка, обернувшись назад.

– Коржин! Повернись! На всех уроках я вижу только твой затылок.

Тема обернулся и сделал ангельское лицо. Несмотря на неподобающее поведение, Ирина Борисовна его любила и была к нему снисходительна. Наверное, из-за того, что ей нравились вот такие маленькие кудрявые очкарики или из-за того, что Коржин напоминал ей несостоявшуюся любовь – такого же румяного пупсика из соседнего двора, но на тридцать лет старше Темки.

До конца урока оставалось двадцать минут, которые Зина просидела, уткнувшись взглядом в открытую тетрадь. Учительница что-то рассказывала, но девочка ее не слышала, как не слышала и насмешек за своей спиной.

Как только прозвенел звонок, Димка стремглав бросился к шкафу за красной девичьей туфлей.

– Полтинников! – остановила его Ирина Борисовна. – Урок еще не закончился. Сядь на место! Записываем домашнее задание.

На перемене, как и ожидалось, Зинина туфелька летала по покрытому линолеумом коридору, как безумная птица. Мальчишки с воплями «Сифа!» ее пинали, стараясь в кого-нибудь попасть, девочки с визгами разбегались, когда к их группкам приближалась Зинина туфля, словно та была и в самом деле поражена заразным вирусом «сифы». Все смеялись и веселились, кроме Зины. Но полного удовольствия ее одноклассники все же не получили. Чтобы игра удалась на все сто, Зина должна была скакать на одной ножке и, как собачонка, выпрашивать свою туфлю и, в конце концов расплакаться. Вместо этого девочка стояла одна в конце коридора около подоконника, как цапля, поджав одну ногу. «Сифа! Сифа!» – долетали до нее выкрики ребят. Зина знала, что это обидное слова относится к ее вещи, а значит, и к ней, знала, что ее туфлю сейчас пинают. Эти туфли ей привезла из Польши тетя Регина, и они ей так нравилась своим нарядным красным цветом, маленьким каблучком и лентами, завязывающимися на лодыжке, как у балерины. Получив их, девочка не могла на них налюбоваться, весь день ходила в них по квартире, потом, сняв, бережно протерла и на ночь поставила рядом со своей кроватью. Тогда она не представляла, что ждет ее восхитительные туфельки из Польши! Сейчас Зине не было ни до чего дела, она ждала лишь звонка, чтобы вернуться в класс, а потом стала ждать следующего звонка и еще следующих двух, после которых можно будет уйти домой и укрыться там от враждебной школы.

Прозвенел звонок, извещая ребят о начале урока математики. За одну перемену дети не наигрались. Туфля была спрятана до следующей перемены. К огромному сожалению одноклассников, на математике Зину к доске не вызывали, а все так мечтали увидеть, как она стоит у доски в одной туфле! И вообще, к доске не вызвали никого, потому что они писали самостоятельную работу. Зина смотрела на примеры и с трудом соображала, как их решать. В голове ее была лишь одна мысль: скорей бы домой! Но впереди был еще один урок – противный урок музыки, который вела не их строгая Ирина Борисовна, а добренькая Нина Алексеевна. Нину Алексеевну никто не слушался, и поэтому ее уроки напоминали балаган. Все кричали, бегали по классу, бросали друг в друга вещи и, конечно же, издевались над Зиной. А над кем же еще издеваться? Она самая маленькая и не может дать отпор – никто ее этому не научил. На прошлом уроке музыки, когда Тема швырнул в нее тряпкой, она не выдержала и бросила тряпку ему обратно, да так метко, что с того слетели очки. Тема на минуту оторопел, соображая, как поступить дальше: получить тряпкой в лицо – это же неслыханное оскорбление, и от кого? От нее, низшего сословия, всеми презираемой девчонки, которая и права не имеет учиться с ними в одном классе!

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в тот момент не открылась дверь и в класс не заглянула завуч. Она окинула взглядом бесновавшихся учеников и остановила свои строгие глаза на безмятежно раздававшей нотные листы учительнице.

– Нина Алексеевна, очень шумно, – тихо произнесла она, выдержала паузу и скрылась за дверью.

В классе сразу же воцарилась тишина. Никто больше не кричал и не бегал, дети, почувствовав власть, присмирели.

– Вот видите, вас даже в кабинете завуча слышно. Разве так можно?

Эффекта от явления завуча хватило ненадолго. Уже через десять минут в классе вновь стоял кавардак. Зину то и дело дергали за косы, толкали в спину и кололи шариковой ручкой. Теряя терпение, она оборачивалась, чтобы дать сдачи, но от нее только этого и ждали. Обидчики понимали, что их много и они сильнее, а поэтому им ничего не грозит. Совсем. Те слабые удары, которые девочке все-таки удавалось им нанести, были им все равно что слону дробина. Зина это тоже понимала, и от этого ей было обидно вдвойне. В такие минуты она представляла себя в большом прозрачном куполе, сквозь который никто не сможет к ней прикоснуться и ничего ей не скажет, в ее куполе всегда тепло и уютно, в нем порхают бабочки и цветут красивые яркие цветы. А еще Зина мечтала поскорее окончить школу, чтобы навсегда прекратился связанный с нею кошмар.

– Федька, мать твою! Сколько можно бузить?! Еще одна жалоба от соседей – и ты меня знаешь, упрячу далеко и надолго, – пригрозил участковый.

Этот дом на Корпусной улице был головной болью Виктора Абакумова. Участок в целом ему достался спокойный: Петроградская сторона, новые элитные дома, отремонтированные старые, с расселенными коммуналками… К сожалению, дома отремонтировали не все, остались еще развалюхи, вроде этого, с соответствующим контингентом жильцов.

– Я ниже травы! Это все Манька, стервь! Из-за паршивого будильника трагедию развела, – икнул Федька – огромный, похожий на сутулого медведя мужик с испитым лицом. – Иди, говорит, кому продал, у того взад и забирай. Ну и как я, спрашивается, ей будильник взад заберу, если я его около метро толкнул? И денег уже нетути. Закончились деньги. Сама же чекушку приговорила. Не маленькая, понимать должна, что не с неба она упала. На хрена он вообще ей дался этот будильник, которому сто лет в обед?! Баба – она и есть баба, ей лишь бы поскандалить. И не заткнешь ведь ее! Вот я за молоток и взялся. Да не собирался я убивать эту дуру. Припугнуть хотел малость, чтобы она варежку захлопнула. Так эта малахольная на лестницу рванула и там хай подняла. Убивают ее, видите ли! Да кому эта истеричка нужна!