Алина Егорова - Дар богов

Крутой упрямый лоб, большие пронзительные глаза под разлетающимися по сторонам стрелами бровей, плотно сжатые губы и мягкий подбородок, вокруг – широкие косматые лучи. Это оно, Золотое Солнце, почему-то оказавшееся в виде броши на груди у незнакомки! Иван узнал этот знак, несмотря на то что между ним и обладательницей броши было расстояние длиною в один столик. Да и как не узнать! Он его видел с малых лет, играл с ним, проводил пальцем по выпуклым линиям и носил его как амулет. Он и сейчас с ним. Иван нащупал в кармане ладанку с хранившимся в ней Золотым Солнцем. Солнце его защищало от бед, отводило от него все невзгоды. Может, оттого он, всегда играя на грани фола, порою находясь в шаге от гибели, до сих пор оставался на плаву? Если не считать последнего случая, разумеется. Амулет для него много значил и был больше, чем просто амулетом. Иван его скрывал от посторонних глаз, как скрывают нечто сугубо личное. Знак Солнца он считал уникальным или почти уникальным, поскольку таких знаков всего четыре, и они, по логике, должны быть хорошо спрятаны, а то и вовсе навсегда утеряны. И тут вдруг какая-та дамочка носит его на груди! Выходит, что не так уж и хорошо они спрятаны.

Обладательницу броши Иван заметил сразу, как только вошел в кафе, как замечал все вокруг, по своей охотничьей привычке. Но взгляд свой сразу на ней не остановил. Теперь же он к девушке пригляделся.

Лицо интересное, но безнадежно испорчено брезгливо-надменным выражением. Фигура – результат долгих голоданий, грудь – могла бы быть и больше, рост – по его меркам, гигантский. Неестественно белые зубы контрастируют с вызывающе алой помадой и болезненно-бледной кожей. Столичная фря, заключил он. Обычно Иван разглядывал людей украдкой, так, что создавалось впечатление, что он смотрит в сторону и не обращает на них никакого внимания. Но знак Солнца на груди у незнакомки настолько его потряс, что он забылся и какое-то время откровенно на нее пялился. Девушка заметила его взгляд и, видимо, отнесла его на счет своей неземной красоты. Она даже не улыбнулась, одарив его холодным взором с читавшимся в глазах вопросом: «Чего уставился?» – отвернулась в сторону.

Такие особы Ивану не нравились. Зачем тратить время и нервы на жеманных ломак, когда можно найти милую девушку, которая не станет на тебя смотреть при первой же встрече так, будто бы ты уже перед ней в чем-то провинился. Даже если она окажется в чем-то особенной, интересной собеседницей, в конце концов, великолепной любовницей, его нервные клетки стоят дороже. Но брошь все меняла. Из-за нее Иван был готов побороть свою лень и добиваться расположения даже самой вздорной стервы. Девушка была из тех, к которым просто так не подойдешь, и он стал судорожно соображать, как бы с ней познакомиться.

Майя не могла избавиться от ощущения, что вчерашнего посетителя кафе она уже где-то видела. Этот прямой взгляд глубоко посаженных глаз, острый нос, губы – лепестком коктебельского тюльпана… Парень, до неприличия пристально на нее смотревший в кафе, не выходил у нее из головы. Сегодня ей нужно было съездить в налоговую, и Майя, озабоченная делами, о нем почти забыла. Да и зачем ей о нем думать! Незнакомый чужой человек из кафе – мало ли таких вокруг, а поди ж ты, засел в голове. Она въехала в свой двор, издалека ища глазами место для парковки. Четыре часа – в это время обычно бывает еще не все занято, но сегодня ей отчего-то не повезло. Несмотря на неокончившийся рабочий день, во дворе стояло слишком много машин. Майя прокатилась немного дальше от «своего» места, заприметив свободное пространство между двумя иномарками. Чтобы не зацепить чей-нибудь автомобиль в тесном проеме, Майя смотрела то в одно зеркало, то в другое, то, совершая маневры, оборачивалась назад. В какой-то момент в зеркале мелькнуло знакомое лицо – блондин из кафе. Секунда замешательства: он ее преследует или ей мерещится? От неожиданности Майя отпустила педаль тормоза. Глухой стук о капот, кто-то полетел на асфальт. Какой ужас! Она сбила пешехода. Скорость незначительная, но все равно она его сбила!

– Вы не ушиблись? – Майя выскочила из машины.

Парень поднял на нее глубокие глаза. Не померещилось ей – это был вчерашний незнакомец.

– Немного, – он попытался подняться, что удалось ему не сразу.

– Вам помочь? – Майя уже держала в руках аптечку. – Может, «Скорую» вызвать?

– Не будем гонять медицину зазря, – он выразительно посмотрел на испачканную куртку. – Разве что… у вас не найдется салфетки?

– Да, конечно! Сейчас! – Майя метнулась к бардачку за влажными салфетками. – Вот, – протянула она ему одну.

Салфетка не помогла. Огромное пятно на светло-бежевой куртке бледнее не стало. На темных брюках грязь была не столь заметна, но тоже их отнюдь не украшала.

– Вот незадача! Через час у меня важная встреча. Представляю, что обо мне подумает деловой партнер!

Майе еще не доводилось сбивать пешеходов, и то, что он не сильно пострадал, весьма ее порадовало. И неважно, что, может быть, он сам бросился под колеса, главное, что все обошлось.

– Я живу в этом доме. Вы можете привести себя в порядок у меня, – предложила она.

«Вроде человек он приличный, и потом, можно предупредить консьержку, чтобы она обратила на него внимание, если что-то пойдет не так», – подумала Майя.

– А давайте. Не идти же мне на встречу в таком виде, – согласился он. – Меня Иваном зовут, а вас?

– Майя, – светски представилась она.

В этот момент девушка показалась ему такой милой и беззащитной. Вытесненное тревогой, с ее лица исчезло высокомерие. «А она ничего, хорошенькая», – подумал Иван, прикидывая, как приятно будет провести с ней время.

Майя у него ассоциировалась со стрелитцией – красивым ярким цветком на длинном чешуйчатом стебле. Такая же странная, непохожая на других, живущая в своем мире. Но это – на первый взгляд. Иван чутьем распознал в ней практичность, позволявшую девушке твердо стоять на ногах. На самом деле Майя обычная, а странность ее – всего лишь спектакль, который она постоянно разыгрывает для самой себя. Чтобы разнообразить пресную жизнь и чтобы себе и заодно окружающим казаться особенной. Майя так давно живет на сцене с декорациями из собственных фантазий, что вымышленный образ стал почти что ее собственным, она почти перевоплотилась в ту себя, которую и придумала. Но именно что почти. Не хватало совсем чуть-чуть, последнего штриха, чтобы замазать на копии неудачную деталь, чтобы она стала неотличима от оригинала. Эта деталь – практичность – перечеркивала старательно выстроенный ею образ, и искушенный зритель со словами «не верю» покидал ложу, не дождавшись конца представления.