Ксения Баженова - Закрой глаза – я тут

– Не знаю. Как-то мне не по себе. Я тебе открою один секрет. Присядь.

Кира послушно села.

– Хозяйка была ведьмой. Настоящей, профессиональной колдуньей, магом, экстрасенсом. Назови, в общем, как хочешь. Но то, что и она, и ее бабка этим промышляли, и серьезно, меня сильно пугает последнее время. Просто тревожно, и все. Понимаешь?

– А почему была?

Этот вопрос его насторожил. Издевается! Хотелось кинуться на нее прямо сейчас и долго бить по голове… он обвел глазами кухню… бронзовым пестиком из старинной ступки, предназначенной для того, чтобы толочь соль или травы. Наверняка она толкла тараканов в ней. Его передернуло, и, вернувшись в реальность, Дима сдержался.

– Господи. Ну что ты придираешься к словам?! Тебе недостаточно услышать о моих чувствах, чтобы помочь? – Внезапно он снова замолчал, и посмотрел на Киру потяжелевшим злым взглядом, и медленно произнес, глядя ей в глаза: – Да, ты права, не была. Есть, конечно, есть. Пока есть.

– Дима, ты меня пугаешь. Что значит «пока»?

– Кира, блин, мне плохо!!! Понимаешь?! Просто плохо. Я не подбираю слова. Не будешь помогать, понесу портрет один. Пошла ты! Дура!

Он резко встал, голова сделала виток вокруг воображаемой оси, кожа снова покрылась холодным потом, и Дима сел обратно на стул, стараясь глубоко дышать, чтобы унять сердцебиение.

– Дима! Тебе плохо.

– Бля, уйди от меня. О чем я тебе говорил две секунды назад. Курица-наседка. Только и можешь, что кудахтать.

– Дима, ну прости, прости меня, пожалуйста. Я сама отнесу этот дурацкий портрет в подвал. Дать тебе воды?

– Вина дай.

– Вина тебе, наверное, не нужно.

– Я лучше знаю, что мне нужно, а чего не нужно. Не можешь дать, я сам возьму. – Он встал и направился к холодильнику. Кажется, отпустило. Наверное, это просто нервы.

Кира попыталась его опередить. Он оттолкнул ее, и она застыла в совершенной растерянности. Достал бутылку. Выдернул пробку. Отхлебнул. Зубы резко свело от холодного вина.

– Пойдем, – кивнул он Кире. – Покажешь, куда нести.

С подобострастием вьющейся под ногами болонки девушка двинулась за ним. Они поднялись в кабинет, вынесли оттуда портрет. Кира робко давала ему указания, куда поворачивать. Он слушался и делал все, как она скажет. Будто на самом деле не знал, куда идти. Дима сконцентрировался на мысли, как он сбросит ее и запрет. Замурует навсегда. Она сдохнет там, как голодная крыса.

Рик уже больше недели не мог дозвониться до подруги. Она никогда не пропадала так надолго. Могла, конечно, дня два не снимать трубку, но потом обязательно перезванивала. Его собака отрыла в саду какой-то странный мешочек, в котором лежала самая обычная земля. Но то, что она лежала именно в мешочке, жутко напугало его, и теперь он хотел выяснить, что ему с ней делать. Через неделю он стал расспрашивать об Аде общих знакомых, но и они ничего не знали о ней. Тогда Рик поехал к ней домой. Консьерж сказал, что не видел Аду уже много дней. Рассказал про полицию, которая приходила, и что, кажется, у нее в квартире нашли какую-то воровку. Рику стало неспокойно. До этого у него была одна цель: найти Аду и спросить у нее, что может означать этот непонятный мешочек и что с ним делать. Теперь он забыл про мешочек и чувствовал, что произошли какие-то серьезные неприятности и Аду надо найти уже просто так.

– Значит, полиция? – спросил он у не на шутку взволновавшегося консьержа.

– Да. Вы думаете, что-то произошло?

– Вот и узнаю. Надеюсь, ничего страшного не случилось. Где тут рядом участок?

Консьерж рассказал ему, куда идти, и Рик с тяжелым сердцем отправился писать заявление на розыск Ады. О Лауре он даже не задумывался.

Глория, как обычно, проснулась рано и по обыкновению с удовольствием прислушалась к звукам утреннего города. Торговцы открывали жалюзи, перекликаясь между собой. Из бара в цокольном этаже потянуло запахом кофе. Все эти привычные детали согревали ей душу. Она посмотрела на мужа. Этот русский загадал ей очередную загадку, и, если все остальные были связаны с его талантом и творчеством, то эта касалась их семьи. Она была женщина мужественная и не мешала любимому заниматься своим делом, а семейные дела вела сама, не спеша и отменно, как всегда. Вчерашний короткий звонок Чиры, как она звала Киру на неаполитанский манер, прерванная связь и гроза, о которой говорили в вечерних новостях, насторожили ее, и Глория решила сама проконтролировать ситуацию. Надо поехать навестить Чиру. Девочки были у бабушки на море, Дементию предстояло закончить портрет политического деятеля. Она свободна и может заняться новым членом семьи, каковой она уже на каком-то инстинктивном уровне считала эту девушку. Сегодня она решит все хозяйственные вопросы, а завтра отправится к ней. Надо только спросить у Дементия адрес.

– Дорогой, тебя не тревожит, что от Чиры нет ни одного звонка?

– Увлеклась работой, наверное. – Дементий сидел в халате за столом, пил кофе и читал газету.

– Может быть, стоит навестить девочку, что-то я волнуюсь. Просто какое-то нехорошее чувство.

– Не говори глупости, cara. К тому же она звонила.

– Давно и один раз. Слушай, ты можешь позвонить в службу доставки, узнать, забрала ли она краски? Если все в порядке, то я от тебя отстану. Ну тебе же не сложно? Сделай это для меня, пожалуйста.

Дементий отложил газету, поцеловал жену в макушку. Как же ему повезло с этой заботливой, доброй и любящей женщиной. Даже обретение новой дочери не напрягало его после такого отношения к ней Глории. Он посчитал ее просьбу прихотью, но, поскольку интуиция жену никогда не подводила, все же решил сделать звонок.

Краски никто не забирал. На лице Глории отразилась уже настоящая тревога.

– Мы должны туда поехать, и как можно быстрее. Если ты не можешь, я поеду одна. Это всего несколько часов пути. Девочки у бабушки. Дементий, я тебя редко о чем-то прошу, но это надо сделать. Я чувствую. Если с девочкой что-то случится, мы себе никогда этого не простим.

Он несколько минут медленно ходил по комнате взад-вперед. У него работа, а отпустить жену одну он не мог. Но в конце концов один день ничего не решит.

– Давай, соберемся и поедем, дорогая. Не будем откладывать.

Глория прижалась к нему всего на несколько мгновений, но он без слов понял, как она ему благодарна.

Они остановились у маленькой дверцы гаража. Прислонили картину к стене.

– Это здесь. За дверью, – сказала она.

– А ключ? Где мы возьмем ключ? – Надо было изображать святую невинность.

– Может, на связке? А можно просто тут портрет оставить.

– Дура! – не выдержав, кинул он ей резко и достал связку из кармана. Стал нервно засовывать ключи один за другим, заранее зная, какой подойдет. И тот вошел. Дима потянул тяжелую дверь. Подошла Кира и заглянула в черное нутро.