Андрей Мягков - «Сивый мерин»

Не дозвонившись по Катиному мобильному телефону, Мерин набрал номер общежития.

— Будьте любезны, если вас не затруднит, не сочтите за труд позвать из 17-й комнаты Елину Екатерину. Очень нужно.

В трубке помолчали.

— Не сочту. Буду любезна. Не затруднит, раз нужно.

Мерин выругался про себя, что это он, совсем что ли спятил, в самом деле? Не хватает только «отнюдь» и «вашими молитвами».

Ответ его расстроил: «Нет дома. С утра с самого. Плохо глядишь, коли очень нужно».

Он набрал Петровку.

— Анатолий Борисович? Мерин. За мной заехать надо. Не на метро же. И никаких разговоров, заезжайте.

Трусс разинул было рот, но всё же спросил:

— Не можешь говорить, что ли?

— Разумеется.

— Брать будем?

— Именно.

— Ордер на руках?

— Отставить разговорчики.

— Понял. Бригадку прихватить?

— Управимся.

— Еду, начальник.

Бальмонт, так и не обнаружив на полках кофе, что-то бубнил в своё оправдание, но Мерин его не слушал. На всякий пожарный проверил себя.

— Телефончик далеко у вас?

— В спальне… Там не убрано…

— Не страшно, номерочек продиктуйте.

Аристарх Николаевич неуверенно назвал семь цифр, ни в каком приближении не совпадающих с данными Галеонкаранта Месхиева.

«Ну вот, давно бы так. А то — кинолог! Теперь можно не сомневаться, этот „поэт“ послан им не иначе как самим Провидением, и действовать следует решительно, не боясь ошибиться».

Сева захлопнул блокнот и, не в силах сдержать самодовольной улыбки, повернулся к «хозяину» квартиры спиной.

Ломило затылок, ныли затёкшие суставы, лапаная амбалом шея не позволяла повернуть голову.

Ручные часики показывали без четверти три. Прошло два часа с тех пор, как черноволосый Александр пересел с дивана за письменный стол и занялся своими делами. Из закрытой портьерой двери много-разно («Можно так сказать? Конечно. Даже красиво», — Катя улыбнулась) много-разно входила длинноногая модель с чаем, бутербродами, бумагами, минеральной водой и коньяком. Дважды по стойке «смирно» у стола возникали широкоплечие захватчики.

«Почему у них у всех такие одинаковые расплющенные носы? Ну, шеи нет — понятно, поперёк себя шире — тоже понятно — накачались. А носы-то?» Теперь она эти лица никогда не забудет.

Ей вдруг стало холодно. Она поняла: её отсюда не выпустят никогда. Слишком много она о них знает. Убить, может, не убьют, но не выпустят — это точно.

А пусть и убьют — всё равно она не скажет ни слова.

Катя достала из сумочки носовой платок, высморкалась с шумным вызовом.

И услышала негромкий голос чернявого: не поднимая головы, разглядывая лежащие перед ним бумаги, тот, казалось, заговорил сам с собой.

— Почти два часа прошло, вы напрасно играете в молчанку. Мы всё равно найдём его — есть у нас такая возможность: не вы, так Феликс, не Феликс, так Нежина или кто-нибудь из её постоянных гостей. Не в этом дело. Дело в том, что он нужен нам сейчас. Понимаете — сей-час. И не минутой позже. До того, как его найдёт Мерин и отправит на виселицу за многочисленные убийства. Видите, я с вами откровенен. Вы уйдёте отсюда тотчас же, как только назовёте адрес. Где он?

Говоривший поднял, наконец, голову и долго, не мигая, смотрел на Катю.

— Мы, конечно, и так вас отпустим, никакие ваши рассказы кому бы то ни было не будут иметь юридической силы, мы не убийцы и не бандиты, мы официальная организация, вот наша лицензия, — он махнул рукой на висевшую за его спиной бумагу в тёмной рамке, — если мои помощники вели себя в отношении вас недостаточно, э-э-э, так скажем, вежливо — будут наказаны, обещаю, но… Я не люблю, когда молодые, красивые девушки упрямятся и не выполняют моих просьб. Поэтому…

Он дотянулся до стоявшей на краю стола склянки с прозрачной жидкостью, поднял её, повертел в руках. Спросил:

— Вы в школе хорошо учились? Слышали что-нибудь про так называемую «царскую водку»?

Катя смотрела на него исподлобья. Она, конечно, знала, что такое «царская водка», проходили в десятом классе по химии, но никогда не могла понять, почему эта жгучая смесь так странно называется. Чернявый продолжал:

— Это соляная кислота, разбавленная серной, в пропорции один к одному. Замечательная, по-своему, смесь: одна капля её, попадая к примеру, на лицо, прожигает мягкие ткани до кости. Вы, если не ошибаюсь, собираетесь пополнить ряды кинематографических див? Не думаю, что после случайного попадания на ваше очаровательное личико этой смеси — повторяю, совершенно случайного — вам удастся продолжить осуществление вашей мечты. Выбирайте.

Он встал из-за стола, взглянув на часы, буркнул:

— У вас уйма времени, ровно час.

И вышел из комнаты.

Когда раздался звонок в дверь, Бальмонт заметно обрадовался.

— Это за вами, за вами. Надо же, как быстро. А путь неблизкий. Похвально.

Не объяснять же ему, что ехали с мигалкой и под красный свет. Трусс вошёл хозяином, протянул Бальмонту руку.

— Трусс.

Тот не понял.

— Простите?..

— Это фамилия такая: Трусс с двумя «с» на конце. А можно и с одним — как удобней. Я не обижусь. — Он обаятельно улыбнулся. — Позвольте, доложу начальнику оперативную обстановку? Мы в комнатку зайдём, идёт? Секретная служба, будь она неладна.

Оставшись один, Аристарх Николаевич продолжил поиски проклятого кофе. Неудачно получилось. Хорошо, начальник молоко с губ недавно только стёр, опытный-то наверняка заподозрил бы. Да и с восходом он напорол, пердун старый, надо в дальнейшем быть поосмотрительней. И вслух обрадовался: «Да вот же он! Эк — память стала…»

— Ну что, папаша? Как жизнь молодая? Рассказывай — не таись. — Трусс включил электрический чайник, щедро насыпал в кружку растворимого порошка.

— Нашёлся кофеёк-то? Молодцом. Сам выпьешь?

Бальмонт замахал руками.

— Ни-ни-ни. Давно уже. Давление. Не полезно. Потому и забыл, куда сунул.

— Понятно. Сколько в шкафу пиджачков-то?

— Что, простите…

— Я говорю, сколько пиджачков?

— Где?

— В письме, где. В шкафчике.

— В каком, простите?..

— А в комнатке.

Трусс поискал на полках сахар, отсчитал шесть кусков, сказал с виноватой улыбкой:

— Люблю сладкое, грешен. Ну так как насчёт пиджачков?

Аристарх Николаевич с надеждой перевёл глаза на Мерина: выручай, мол, спасай от нахала.

Трусс от души расхохотался.

— Не-е-ет, он не подскажет. Подсказывать нехорошо, этому его в школе научили, правда, Сивый? — И испуганно спохватился. — Ой, простите, товарищ начальник, сорвалось. Ну так я слушаю: пиджачк-о-ов мо-и-их в моём шка-а-фчике… ну, ну… Цифирки, цифирки называйте. А заодно и про цвет постельного белья расскажите, как оно у вас — в горошек, в крапинку, в рисуночек какой? Сейчас целые сюжеты на простынях устраивают, затейники. Недавно купил, а там порнушка, всю ночь вертелся-разглядывал. Не то, что раньше — белые и никакой фантазии…