Юлия Алейникова - От создателей Камасутры

Все семейство хозяина свинки высыпало на улицу, да что там – все жители деревни слетелись на эти вопли.

Свинья, как розовая торпеда, неслась по улице вместе с намертво приклеившейся к ней Галей. Народ свистел и плакал от смеха, грязь из луж разлеталась во все стороны, дети бежали следом и улюлюкали. Некоторые шалуны кидались в мчавшуюся бешеным галопом свинью гнилыми фруктами, валявшимися у заборов, чтобы она не теряла темпа. Наконец, порядком устав, – три полных круга по деревне – это вам не шутки! – хрюшка завалилась в самую глубокую лужу посреди улицы, больше похожую на маленькое озеро, и шустро перевернулась на спину, так что одуревшая от этой тряской скачки Галька еле успела выбраться из-под ее туши. Откатившись в сторону и порядком нахлебавшись бурой жижи, она поднялась на четвереньки и, оскальзываясь, поползла к «берегу». Штаны ее намокли и почти сползли, предъявив окружающему миру красные «шорты» в пайетках, буквально трещавшие от натяжения на откляченной Галькиной заднице. Рубаха задралась, свисая мокрым кольцом до самого горла, а на голове у несчастной сидел юный желто-зеленый лягушонок и счастливо разевал рот.

Индийцы рыдали! Некоторые от смеха опустились прямо в грязь, более стойкие держались за заборы. После такого циркового представления они просто обязаны довести нас до Панаджи бесплатно, невольно подумалось мне.

Всю дорогу до Гоа Галя молча сидела в углу кабины, полностью игнорируя все попытки водителя завязать с ней дружескую беседу. Красная от стыда, она никак не могла успокоиться после такого позора, и никакие уговоры на нее не действовали.

Поздним вечером мы наконец пересекли границу штата, а еще через полчаса были уже в Панаджи. Сумерки окутали улицы серебристым покрывалом, пронизанным люрексом дождевых струй. Улицы были пустынны, окна светились теплым светом, из дверей таверн и ресторанов доносилась музыка. Нас высадили на Жозе Фалькаод-роад, и грузовичок, развернувшись, укатил восвояси.

– И куда теперь? – уперев руки в боки, огляделась по сторонам горемычная «жрица любви».

– Все равно. Лишь бы найти телефон-автомат. Позвоним моему приятелю, начальнику местной полиции, а там видно будет.

– Ничего себе у тебя приятели! А чего ж ты о нем молчала?

– Не знаю. Ты не спрашивала. Знаешь, пойдем направо, по Ормуз-роад, она как раз выходит к полицейскому управлению. Может, он еще на работе, сразу и переговорим с ним.

Галя смотрела на меня с уважением: человек знаком с самим начальником полиции!

Не прошли мы и двух кварталов, как нам повстречался телефон.

– Господина Шиваджи, пожалуйста, – попросила я вежливо, дозвонившись и поздоровавшись с дежурным.

– Кто его спрашивает? – строго поинтересовался дежурный.

– Его знакомая, Джулия, по личному вопросу, – решила я не раскрывать все карты.

– Шефа нет на месте. Могу я чем-то вам помочь?

– Нет, благодарю. Хотя я потеряла свой мобильник и теперь никак не вспомню его личный номер, вы не могли бы мне его продиктовать?

– Сожалею, но я не уполномочен сообщать кому-либо подобную информацию.

Естественно!

– Когда я смогу застать моего друга на месте?

– Он уехал в командировку, будет в Панаджи не раньше среды.

– А сегодня что? – упавшим голосом спросила я.

– Пятница, – с сомнением ответил дежурный, наверное, подумал, что я или пьяная, или сумасшедшая.

– Какой ужас! – искренне огорчилась я. – Передайте ему, что я звонила. – И повесила трубку.

– Ну, чего там? – подпрыгивала от нетерпения Галя.

– Ничего. Он уехал в командировку и будет только через пять дней.

– Слушай, а зачем он нам?

– Тебе – незачем. А у меня документов нет, билета и денег.

– Занять у него хочешь?

– Нет! – теряя терпение, рявкнула я на эту тупую дылду. – Документы хочу восстановить и билет до дома. Знаешь, Галь, тебе незачем сидеть тут со мной. Паспорт у тебя с собой, билет мы тебе купим, и лети-ка ты себе спокойно домой.

– А ты?

– А я не могу. В аэропорт я тебя провожу.

– Нет! Одна я не хочу! Я подожду, пока твой друг вернется.

– Ну, какой тебе смысл здесь сидеть, только деньги тратить?

– Все равно без тебя я не полечу. Заодно Гоа посмотрю, – уперлась Галина.

– Ладно, – сдалась я. – Где ночевать будем?

– А где? – радостно спросила Галя.

– Я не знаю! Я тебя спрашиваю!

Молодое, отнюдь не обезображенное интеллектом Галино лицо выражало полнейшую безмятежность. Она стояла и таращилась на меня, бессмысленно хлопая глазами.

– Ясно… Понимаешь, Галя, у меня только тридцать долларов в кармане, и я не знаю, как протяну на эти деньги целых пять дней. Наверное, придется спать на улице.

– Я тебе одолжу! У меня деньги есть.

Похоже, от Гали мне так просто не избавиться. Придется повсюду таскать ее за собой. Я всегда знала – добрые дела наказуемы.

– Галь, мне надо подумать. Вон скамейка, посиди и помолчи немного, а я соберусь с мыслями.

Останавливаться в гостинице рискованно, жить на улице – тем более, знакомых у меня в Гоа нет, кроме Шиваджи, хотя…

– Галя, нам нужно в Маргао!

– Это что?

– Город. Отсюда недалеко. Километров тридцать. Лови такси!

Сидя в такси, я продолжала строить планы, пока Галя глазела по сторонам. Возвращение в Гоа господина Шиваджи не снимало главную проблему. Если я, живая и здоровая, дождусь его возвращения, и даже получу документы, и сяду в самолет, и долечу до дома, это вовсе не избавит мою семью от мести местной мафии. Сведения они о нас собрали, судя по всему, нешуточные. А значит, в покое нас не оставят.

Каждый день я буду просыпаться от страха, вздрагивать от внезапных телефонных звонков, оглядываться на улице и ждать, что с кем-то из моих близких случится беда. Несчастный случай, авария, похищение… Разыгравшееся воображение рисовало мне жуткие картины, одну хуже другой. Машина Василия, летящая в пропасть, похищенная Вероника в руках каких-то подонков, чье-то отрезанное ухо в конверте… «Нет!» – чуть не заорала я в голос. Пока жив Кровавый Махараджа, мы все будем ощущать постоянную угрозу. А значит, я никуда не уеду, пока этот монстр живет на свете. Я буду сидеть в Индии до тех пор, пока не сотру эту гадину с лица земли! Я не позволю ему обидеть никого из моей семьи! Я не буду звонить ни мужу, ни шефу полиции, никому, пока не выслежу его и не убью! Вот именно! Пока не убью! Не знаю, как я буду потом жить с таким грузом на душе, но это лучше, чем оплакивать своих близких и знать, что я могла этому помешать – и не сделала этого.

В этот момент я ощущала себя Жанной д’Арк, готовящейся вступить в битву. Горячая соленая слеза скатилась по моей щеке. Восторг и умиление собственной отвагой и готовностью отдать жизнь за спасение любимого семейства охватили меня. В горле встал ком. Вот она, сладость подвига!