Мария Брикер - Горькая дольче вита

– Конечно, нет! Но у нас есть эталон, к которому надо стремиться. Ты в некотором роде фактурнее Ханны. Если будешь жрать все подряд, станешь еще фактурнее и в формат не влезешь.

– Да не буду я ничего жрать, успокойся! Как будто я из голодного края. Только я рыбу ненавижу, а на морепродукты у меня аллергия. От креветок в ушах свистит, а от крабов вообще отек Квинке случается. В детстве еле откачали после новогоднего салатика. Придется обходиться салатиками овощными. На таком питании уже через неделю я в формат войду идеально. Значит, она чешка? Вот почему имя такое необычное. Надеюсь, мне чешский язык не придется за ночь выучить? В изучении языков я не слишком сильна.

– Не придется. Ханна прекрасно говорила по-русски. Выучишь только расхожие выражения типа «здрасте» и «до свиданья». На всякий случай. Вдруг умник какой на таможне попадется, который решит перекинуться с тобой парой слов, – пояснил Александр и добавил: – Я тебе про общественные места говорил. В номер можешь заказывать все, что твоей душе угодно. Только не калорийное, – снова вставил свои пять копеек Александр.

– Сказала же – не буду! – разозлилась Настя и задумчиво добавила: – Про таможню я как-то и не подумала. Господи, вдруг меня на границе переклинит. Я запаникую или впаду в прострацию.

– Все у тебя не слава богу. Ладно, не грузись. Мы этот момент предусмотрели. Карамзин вколет тебе успокоительное перед поездкой в аэропорт. Будешь как огурец.

– Какой еще Карамзин? Я с детства инъекций боюсь. Никаких уколов не буду делать! Блин, куда я влезла, мать моя женщина!

– Удивительно, ты даже ругаться матом не умеешь, – гоготнул Александр. – Чудо природы какое-то. Короче, не парься. Все будет ништяк. Карамзин – доктор высшего класса. Ничего плохого с тобой не произойдет. Действие препарата мягкое, как он объяснил, внешне никак особо не проявляется, просто трясучка уйдет. Будешь спокойная, как слон. Егор тоже перед поездкой в аэропорт свою дозу получит, чтобы все прошло гладко и спокойно. Тебе главное российскую границу пройти. Для киприотов что русские, что чехи – на одну рожу. Ну и еще раз тебя предупреждаю, от своего муженька держись подальше. Не дай бог, он тебя узнает. Ты всех подставишь – и себя, и нас. Лажанешься – мы тебе это с рук не спустим. Наказание будет суровым. Поняла меня? – беззаботно сказал Александр и шутливо погрозил ей пальчиком. Настя кивнула. – Вопросы есть? Ты спрашивай, а то я могу упустить что-то из вида. У Натали тоже можешь спрашивать все, что тебе важно. Она свой человек. Больше ни с кем в контакты не вступать. У тебя сотовый есть?

– Угу, – вяло откликнулась Настя.

– Дай сюда.

Настя покорно протянула старенькую «Нокиа».

– Батюшки, это даже не антиквариат – анахронизм какой-то, – усмехнулся Александр, отключил мобильник и нахально сунул телефон себе в карман.

– Ну извините, – ядовито сказала Настя, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не дать дяде Саше по рыжей башке кулаком.

Теперь все окончательно стало ясно: она не освободилась от долгов, а вляпалась в очередное дерьмо. Слишком щедрые наниматели. Тут что-то более серьезное, чем побег невесты. Тут однозначно какой-то криминал. «Ханна прекрасно говорила по-русски…» Говорила… Почему дядя Саша один раз про Ханну сказал в прошедшем времени? Это оговорка? Или он имел в виду бывшую невесту, поэтому упомянул ее в прошлом времени? А на ее вопрос: «Вдруг настоящая невеста вернется?» – последовал незамедлительный и очень уверенный ответ: «Не вернется. Ее решение окончательное и обжалованию не подлежит». Сбежала, а паспорт оставила? Какая милая девушка! Берите, пользуйтесь, люди добрые. В разговоре с Натали дядя Саша сообщил, что у Насти другой размер и вещи Ханны ей не подойдут. Девушка что, слиняла без документов и вещей? Испугалась чего-то и деру дала? Узнала что-то кошмарное про будущего мужа? Или все просто: вещи и документы остались на квартире у жениха. Теперь этот Егор и его друзья ими распоряжаются по своему усмотрению. С какой стати? Нахалы какие. Уверены, что она не вернется и не потребует вещи назад? Почему они так в этом уверены?

– Приехали! Вылезай, Ханна! – сказал Александр. Настя вздрогнула и с ужасом уставилась на сопровождающего. – Привыкай к новому имени, дорогая, – усмехнулся дядя Саша и распахнул перед ней дверь.

Натали проживала в старинном кирпичном доме на Патриарших прудах, в стильной двухкомнатной квартирке, переделанной в студию умелой рукой хорошего дизайнера. Наверное, именно такие квартиры дядя Саша упоминал в своем выступлении против евростандарта, когда явился к Насте домой. Гостиная, объединенная с кухней, минимум мебели в обеденной зоне, многоярусные потолки создавали эффект простора. Дизайн был выполнен в стиле современного минимализма, белые отштукатуренные стены, колонны, отделанные кирпичом, на полу паркетная доска. Яркое пятно – красный диван лаконичной формы, изящная барная стойка, пластиковые стульчики, черно-белые постеры на стенах в стиле пятидесятых годов.

В отличие от дяди Саши Настя от квартиры пришла в восторг. Это не ее клетушка, где, как ни повернись, обязательно упрешься носом или задом в какой-нибудь предмет мебели. Были бы у нее деньги, она тоже все стены в своей квартире порушила и создала лаконичное пространство, где можно свободно дышать.

Натали оказалась привлекательной высокой брюнеткой, скупой на эмоции и слова. О чем Натали думает и что чувствует по отношению к ней, Настя не понимала, поэтому чувствовала себя скованно и неуютно.

В свою квартиру Натали вписывалась очень органично. Настя назвала ее про себя «девушка в стиле минимализма». Отсутствие косметики, узкие черные брюки, белая футболка, в ушах небольшие серьги-капельки, судя по всему бриллианты. По дому Натали ходила босиком. Настя тоже сняла ботинки и ощутила тепло – пол в квартире был с подогревом.

Натали проводила ее в просторную ванную комнату с душевой кабиной и джакузи и усадила на дизайнерский стул.

– Аллергия на краску есть? – спросила она, пристально разглядывая Настю в зеркале.

– Понятия не имею, – пожала плечами Настя. – Я волосы никогда не красила. Только однажды, лет в пятнадцать, пару прядей высветлила.

– А я однажды в блондинку перекрасилась сдуру, – сказала Натали и впервые улыбнулась.

– С трудом представляю вас блондинкой, – улыбнулась в ответ Настя.

– Да, это было ужасно. К тому же краска паршивая попалась. До блондинки я недотянула, стала лимонного цвета, как твой плащ. Меня из-за этого чуть из института не вышвырнули.

– Почему? – удивилась Настя.

– Перемена была такая кардинальная, что преподы-мужчины не признали во мне старательную учащуюся. Зачеты не хотели ставить, паразиты. Решили, что я студентка, которая забила на все лекции и только на сессию явилась.