Дмитрий Герасимов - Если небо молчит

Маргарита закусила губу. Она оставила свою старенькую «Мотороллу» на столе, рядом с журналом дежурств, и та теперь разрывалась от звонков.

Как глупо оказаться в таком дурацком положении! Совсем недавно она смеялась до слез, когда читала про нерадивого сотрудника зоопарка, который пошел убираться в клетке тигра, выпустил хищника, а сам случайно заперся внутри. Битых три часа бедолага находился в шкуре своего питомца, пока его не освободили сотрудники МЧС.

А теперь она сама оказалась в похожей ситуации. Клетка заперта. Тигр выпущен на свободу, то есть больные остались без помощи. Хорошо, что МЧС в лице Женечки скоро прибудет.

На мгновение Маргарите показалось, что она ошиблась. Дверь никто не запирал, просто что-то заело в немецком замке. Какой-то пустяк, безделица – зацепилась за скобу возвратная пружинка или разбухла от сырости щепа, превратившись в распорку.

Она вскочила со стула и что есть силы дернула ручку на себя. Дверь не шелохнулась. Маргарита присела на корточки, вгляделась в щель между дверью и косяком и ясно увидела гладкий язычок стального запора. Сомнений не оставалось: кто-то повернул ключ в замке.

Ее охватила паника.

– Помогите! – Она забарабанила кулаками в дерматиновую обивку. – Эй, кто-нибудь! Выпустите меня!

Коридор снаружи ответил ей зловещим молчанием.

– Помогите!.. Евгений Игоревич!.. Кто-нибудь!.. Умоляю! Откройте дверь!

«Я хочу, чтоб жили ле-ебеди…» – телефон на ее рабочем столе снова бесполезно завыл в гулкой тишине. Вероятно, звонит Женечка, чтобы предупредить, что, как всегда, опаздывает. А может, это мама?.. Что-то случилось с Антошкой, и она не знает, что предпринять?! – На лбу у Маргариты выступила испарина. – Наверно, сынишка подавился косточкой от абрикоса!.. Или поскользнулся на ступеньках крыльца и ударился головой!.. Боже! Какой ужас! – Она в отчаянии упала на колени перед равнодушно-надменной дверью и обеими ладонями стукнула в податливую, мягкую обивку:

– Умоляю! Ради всего святого!.. Выпустите меня!

Унизительная беспомощность и растерянность уступили место страху. Во рту пересохло, а желудок свело тупой холодной болью. Вероятнее всего, она страдает болезнью, о которой раньше не догадывалась, – клаустрофобией. Виски сдавило, кровь шумно и гулко била в них, как в литавры, и казалось, удары эти были слышны даже в коридоре. Из глаз брызнули слезы.

– Умоляю… – прошептала Маргарита и бессильно опустила руки. – Умоляю…

Через мгновение до нее донесся странный звук. Стараясь унять рыдания и бешеный стук сердца, она приникла ухом к двери. На дерматиновой обивке появилось влажное пятно от слез. В коридоре кто-то пищал тоненьким голоском, и этот мерзкий писк, похожий на предсмертный крик полевки, попавшей в объятия змеи, показался Маргарите знакомым. Она растерла по щекам слезы, силясь припомнить, где могла раньше слышать его. Было похоже, что пищит живое существо, но как-то… ровно, буднично, не делая пауз, чтобы набрать в легкие воздуха. Значит, это искусственный звук. Его может издать… только…

Слезы мгновенно высохли. Маргарита в ужасе уставилась на дверь, боясь поверить в свою догадку. Как тонущий человек, который, чтобы сберечь силы, перестает барахтаться в воде, она замерла на мгновение, и тут же ледяная волна прозрения, отчаяния и страха накрыла ее с головой.

Этот мерзкий писк – не что иное, как сигнал тревоги компьютера, установленного возле палаты интенсивной терапии! Изменение уровня кислорода в крови, резкое падение артериального давления и, наконец, остановка сердца больного – вот три причины, по которым может сработать электронный алармист.

В глазах потемнело. Маргарита почувствовала, что ей не хватает воздуха. Ломая ногти, за которыми всегда заботливо ухаживала, она принялась остервенело царапать дверную обивку.

– Помогите!.. – вместо крика из горла вырвался клокочущий хриплый стон. – По-мо-ги-те…

Писк за дверью, казалось, усилился. Еще мгновение – и он стал походить на свист, а затем перешел в зловещий рев. Оглушительные децибелы взорвали тишину коридора, и она разлетелась в стороны мириадами острых, раскаленных осколков. Дикий рев, как цунами, сотрясал стены, ломился в двери, высасывал внутренности помещений, оставляя в них вакуум. Маргарита зажмурилась и закрыла ладонями уши. Сейчас она будет разорвана в клочья, сметена с лица земли свирепой чудовищной силой. Беспощадный смерч сорвет с петель дверь и закрутит содержимое комнаты в смертельном водовороте, превращая, подобно гигантскому миксеру, мебель, шкафчик с лекарствами, лампы, топчан и саму Маргариту в месиво, грязную кашу.

Неожиданно щелкнул замок – кто-то с той стороны двери повернул ключ – и в то же мгновение ураган стих, а дикий рев уступил место ровному, тоскливому писку. Маргарита испуганно открыла глаза. На пороге возник старик. Он выглядел привидением – бестелесным и невесомым. Пушистые, как у одуванчика, седые волосы, глазки-щелочки, тонкий, будто хрустальный, нос и полупрозрачная кожа, похожая на пергамент, каким прокладывают коробки с зефиром. Казалось, только тяжелые шаркающие тапочки удерживали его тело на весу. Без них он бы плавно взмыл к потолку и растворился в небытии.

– Ты что так надрываешься, сердешная? По полу ползаешь…

Старик участливо наклонился к Маргарите. Та нахмурилась, пытаясь вспомнить, где видела его раньше, и, наконец, сообразила, что ее спаситель – обычный пациент отделения терапии. Она даже вспомнила его фамилию – Битюцкий. Острая пневмония, осложненная приступами стенокардии. Сейчас идет на поправку.

Маргарита тряхнула головой, сбрасывая с себя остатки наваждения, и хрипло пожаловалась:

– Меня кто-то запер…

– Вот оно что… – протянул старик. – А я дивлюсь: в отделении все пищит, а никого нету… Ни врача, ни сестры…

– Да-да… – Она поспешно поднялась с пола. – Пищит… Я уже бегу. – И опрометью бросилась вон.

Старичок проводил ее взглядом и печально вздохнул: – Эх, сердешная… Достанется тебе…

Противный, тонкий звук натянутой струной дрожал в полутемном пустынном помещении. Он закладывал уши, сливаясь в нескончаемый, ровный гул, который заполнял собой все пространство, висел в нишах, струился по стенам, качался под потолком.

Маргарита бежала по бесконечному коридору, мысленно умоляя компьютер ошибиться. Она отчаянно надеялась, что ничего страшного не произошло. Просто перегорела какая-нибудь электронная фитюлька в мониторе, или программа зависла и требует перезагрузки, или перегрелся системный блок, или…

Едва она очутилась возле ПИТа, надежда рухнула.

Диаграммы на экране пожухли и рассыпались, уступив место ярко бордовой надписи System Alarm. Монитор справа выбрасывал нули в рамке контроля. Радужные вспышки энцефалографа угасли, как последний салютный залп, превратившись в моргающее коричневое пятно, а на экране кардиографа застыла безжизненная зеленая прямая.