Анна Владимирская - Глоток страха

— О господи!.. Где Даша?

— Здесь я, не нервничай! — Сотникова порывисто прижалась к Вере. — Как ты?

Даша смотрела на бледную как полотно подругу. А что, если именно теперь у нее начнется откат всех страхов и эмоций? Вера похлопала ее по плечу: она в порядке. Но сказать ничего не успела. К ним подошел человек Абдулова — тот самый, уже знакомый им, в кашемировом пальто, — и сообщил, обращаясь к одной Лученко:

—Дмитрий Петрович спрашивает, намерены ли вы все еще побеседовать с…

— Намерена, намерена. Где он?

— Тогда Дмитрий Петрович предлагает подъехать к нему в загородную резиденцию.

И тут действительно наступил откат, но весьма своеобразный.

— Ой, я не могу! В резиденцию!.. — Вера всплеснула руками. — Я сейчас описаюсь, держите меня! — Она согнулась от неудержимого хохота. По щекам потекли слезы, стало легко. Напряжение улетучилось.

Она смеялась так весело и заразительно, что Андрей и Даша тоже закатились от хохота. От неожиданности, от напряжения последних часов, от того, что и им слово «резиденция» показалось ужасно искусственным.

Только посланец Абдулова оставался серьезным и спокойным. По его лицу невозможно было понять, что он думает об этих, смешливых. И думает ли вообще. Он просто ждал.

— Поедем, Верочка. Нужно закончить все это. — Двинятин подал дубленку своей любимой, а Дарья сама набросила куртку. И они вышли следом за посланцем в черноту ночи.

В просторном салоне джипа свободно поместилось пятеро. Андрей, Дарья и Вера устроились на заднем сиденье, водитель и Черный Абдулла впереди. Андрей видел, что перед их машиной ехала БМВ со схваченным убийцей и людьми бизнесмена.

Все молчали. Тишину нарушила мелодия Вериного мобильного. «Вальс цветов» в этой обстановке и после всего пережитого прозвучал очень странно, словно инопланетная музыка.

— Вера Алексеевна, Бабий беспокоит. Я узнал то, о чем вы просили. Извините, что звоню так поздно. Днем нужный человек был на охоте, не мог связаться… В общем, в колонии есть библиотека, и заведующий библиотекой — вор в законе. Очень большой авторитет в преступной среде. Вас интересуют его данные?

— Нет. Спасибо, Орест Иванович…

Она понимала, что теперь уже не ей, а Абдулову придется объясняться с милицией. У него это лучше получится, а ей, признаться, и не хотелось разговаривать с ментами. Вместо того чтобы помочь, они только мешали, тянули, блокнот показали вообще в последнюю очередь. Хотя с него надо было начинать. Нет, совсем недовольна была Вера львовской милицией. Но и оставить полковника в полной неизвестности?.. Неудобно как-то. Она сказала:

— Завтра с вами свяжется Дмитрий Петрович Абдулов. — Бывший боксер на переднем сиденье дернул плечом. — Он предоставит вам исчерпывающую информацию по всем делам, с которыми вы меня любезно знакомили. А я прощаюсь.

—Абдулов? Почему он? Вера Алексеевна, я чего-то не понял… — Полковник попытался качать права.

— Извините, Орест Иванович! Я забыла зарядить телефон, ничего не слышу. Аккумулятор садится… — Женщина нажала отбой.

— Вер, я сам сегодня ставил твой мобильник на подзарядку, — заметил простодушный Двинятин.

— Но ведь полковник этого не знает, — ответила она, представляя, как матерится сейчас милиционер.

Особняк Абдулова вырос посреди метели огнями фонарей на основательной бетонной ограде. Распахнулись ворота, казавшиеся неприступными и тяжелыми, как крепостные, и оба автомобиля въехали во двор. Прибывшие поднялись на выложенное шершавой терракотовой плиткой крыльцо, наверное, с подогревом: снег на нем таял.

В холле под мощной деревянной винтовой лестницей, уходящей вверх, Вера приметила конуру с двумя отверстиями. Обе собаки тут же выскочили. Виляя хвостами, но молча, они встретили хозяина. Двух обаятельных английских бульдогов мало интересовали гости, они должны были прежде всего показать вожаку стаи, как по нему соскучились. Впервые лицо Абдулова смягчилось. Он потрепал домашних питомцев по спинам своей здоровенной ручищей — рядом с ним они казались не собаками, а маленькими белками — и кивнул вошедшим в сторону гостиной.

В другое время гости, наверное, со вкусом осмотрели бы этот вполне буржуазный интерьер бумажного магната. Оценили бы и инкрустированный змеевиком и яшмой камин, и мозаичный пол у камина, переходящий в дворцовый паркет остального помещения. Заметили бы белые с золотом диваны а-ля дворцовая мебель русских царей. Обратили бы специальное внимание на картины- подлинники, фарфоровые китайские вазы средних веков и современное итальянское стекло. Но сейчас вся эта роскошь скользила мимо сознания, не запечатлеваясь в нем. Слишком занят был каждый из них своими мыслями и ожиданиями, вопросами и поисками ответов на них.

Хозяин, не присаживаясь сам и не предлагая сесть никому, подошел к камину и встал у огня. Он держал руки в карманах, а правое его плечо подергивалось. Кашемировый помощник забрал у гостей снятые куртки и дубленку, жестом показал на золоченые диваны. Одежду у него из рук тут же взял кто-то незаметный и отнес в гардеробную.

— Кофе, чай, соки? — негромко спросил кашемировый.

— Просто воду, — попросила Вера. — А им зеленого чаю.

Лученко посмотрела на спину Абдулова. Не оглядываясь, он сказал:

— Он в подвале с моими ребятами. Когда будете говорить?

— У меня к нему только один вопрос. К убийству вашей жены это не имеет отношения.

Внезапный громкий бой больших напольных часов резанул по натянутым нервам. Сотникова решительно отодвинула чашку.

— Вера! Прости, возможно, это женская истерика, но я могу наконец узнать, что происходит? Кто этот… человек, которого скрутили доблестные бойцы господина Абдулова? И вообще, зачем ты попросила меня забивать баки этой журналюге Ересь? Я тебя всегда беспрекословно слушаюсь, но и мое китайское терпение не беспредельно! И потом… Даже не это самое неприятное. Я ничего не понимаю! Вы все время говорите «он», «с ним»… Это тот самый «львовский вампир»? Это из-за него весь город дрожит от страха?! Кто это — он?!

Вера могла бы, конечно, хоть сейчас рассказать все подробности запутанного дела. Но не время сейчас для объяснялок. И главное, не место. Ничего еще не закончено. Почему? Она не знала, но об этом ей говорила даже не напряженная спина Черного Абдуллы, а собственная «ощущалка». Ныла об этом голова, давила об этом тяжесть в груди.

Она сказала коротко:

— Убийца — бармен той самой кнайпы, где мы в дни фестиваля постоянно пили кофе. Он и есть «львовский вампир». Он и есть убийца Ветрова. И Вероники Абдуловой.

— С ума сойти… — Сотникова нервно закурила. — Так он же делал для нас кофе! Мы из его рук пили?!

Тут их прервал Абдулов. Он сел к столу, положил на него свои огромные руки ладонями вниз. И спросил охрипшим голосом: