Зарубежный детектив 1979

Довчин сидел, не проронив ни слова, сосредоточенно глядя на Шушму, но, услышав последние слова китайца, внутренне обрадовался и стал предлагать чай и угощение.

- Благодарствую, господин. Я спешу. Я ведь и пришел толь­ко затем, чтобы доложить вам это приятное известие, — заулы­бался Шушма, ожидая, что скажет перерожденец, и нетерпеливо ерзая на скамейке.

- У змеи пестрые пятна снаружи, а у человека — внутри. У тебя солидный опыт в этом деле, сын мой, и ты хорошо знаешь, что никому нельзя слепо доверять. Что касается Балдана, сын мой, то мне тоже кажется, что это свой человек. Но бдительность нельзя терять ни на минуту, иначе нам всем придется расстать­ся со своей головой. Приставь к нему человека, чтобы знать каждый его шаг. А завтра пусть придет сюда. Я сам с ним по­говорю.

Хубилган-лама достал из-за пазухи шелковый кисет, вытащил из него табакерку для нюхательного табака с крышечкой из красного коралла, тоненькой лопаткой насыпал табак на палец и зарядил им обе ноздри.

- Ну я пойду. — Шушма торопливо поднялся со скамьи, Довчин его не удерживал.

Шушма снова зашел к гостю, спросил, не желает ли он зака­зать чего-нибудь на ужин. Пурэвжав попросил немного жареного мяса с капустой. Быстро съев ужин, он отправился спать, сослав­шись на усталость и головную боль.

Как только Шушма ушел, Балдан — Пурэвжав уже почти свыкся со своим новым именем, — соскочил с постели, запер дверь, погасил лампу и, сев сбоку у низкого окошечка, стал на­блюдать за воротами хашана. Ждать ему пришлось недолго. Скрипнула едва слышно дверца, прорезанная в больших воротах хашана, и появился высокий худосочный мужчина, в котором Пурэвжав узнал того самого рябого банщика. Крадучись, он прошмыгнул в дом Шушмы, стоящий на другом конце двора. Через четверть часа банщик так иге, крадучись, вышел с каким-то небольшим свертком под мышкой. Пурэвжав еще долго наблю­дал за двором, но никто больше не входил и не выходил из ха­шана. «Итак, — рассуждал Пурэвжав, — первый день прошел нормально. Кажется, они клюнули. Вот где мне пригодилось зна­ние китайского языка, и спасибо полковнику за советы. Встре­чусь с помощником после разговора с перерожденцем, а пока пе­редавать в Центр особенно нечего».

На следующий день, направляясь по заранее условленной улице и в определенный час на прием к хубилгану-ламе, он раз­минулся с молодым монголом в засаленном дэли попросившим у Пурэвжава огонька, чтобы раскурить потухшую трубку. Не оста­навливаясь, Пурэвжав ответил, что он не курящий и огня не имеет. Это был условный пароль, означающий, что все в порядке и что встреча с помощником состоится через два дня на окраине города за черными юртами.

1 Дэли — монгольская национальная одежда типа халата на под­кладке.

Хубилган-лама принял гостя с большим почетом. В красном углу пятистенной юрты, на этот раз еще более роскошно убран­ной дорогими коврами, перед жертвенником был богато накрыт широкий стол на коротеньких изогнутых ножках, инкрустирован­ный перламутром, кораллами и бирюзой. В чашах, оправленных серебром и золотом, горкой возвышались редкие по тем време­нам восточные сладости. На широком серебряном блюде тончай­шей работы были красиво уложены большие куски дымящейся жирной баранины.

Хубилган Довчин из собственных рук подал гостю в сереб­ряной пиало обжигающий губы горячий чай с молоком и не рас­таявшими еще кусочками топленого масла* возвещая о начале трапезы..

*Чай с молоком — национальный монгольский напиток. Часто в дооавляют соль, кусочки масла, мяса, пенки. Подают перед едой.

Старческое лицо перерожденца с отвислыми щеками, испещ­ренное глубокими морщинами, выражало крайнее самодовольство. От горячей пищи и внутреннего напряжения по лицу его градом катился пот, капая в пиалу. Подернутые синеватой пеленой под­слеповатые глаза его с благоговением смотрели на гостя.

«Богатая юрта у хубилгана. Вон сколько серебра и золота. И все это от пожертвований верующих. Сам-то перерожденец нигде не работал всю жизнь, а только дань собирал с верующих да обманывал их. Скоро ламаизму придет конец. Выведем их всех на чистую воду», — думал в это время Пурэвжав.

- Мы, многочисленные послушники бурхана, выражаем без­граничную радость по поводу вашего прибытия к нам из Страны восходящего солнца. Какие новости привезли? — спросил пере­рожденец, нарушая мысли Пурэвжава.

- Если почтенному хубилгану угодно, то я доложу о цели своего приезда. Во-первых, по поручению начальника японской контрразведки в Харбине господина Инокузи имею честь уведо­мить вас о том, что ваше послание с просьбой о военной помощи получено и передано в верха. При благоприятном моменте по­мощь вам будет оказана, ибо ваши действия расценены как са­мые разумные, направленные на решение судеб всех верующих в Монголии. Во-вторых, до момента выступления к вам на по­мощь военной силы из Страны восходящего солнца я буду чрез­вычайно рад служить здесь под вашим непосредственным по­кровительством. В-третьих, мне приказано передать вам лично, что пора уже от распространения слухов и версий переходить к действиям. Работать надо денно и нощно. Организация и коорди­нация действий поручена мне, — здесь Пурэвжав для усиления впечатления от сказанных слов показал хубилгану письмо, на­писанное по-японски на тончайшей рисовой бумаге.

- Согласно приказу господина Инокузи, — продолжал гость, — поселите меня в монастыре Святого Лузана, где я буду выполнять некоторую посильную для меня работу, чтобы не вы­зывать ни у кого подозрений, а под этой личиной, светлейший хубилган, я приложу все усилия, чтобы начатое вами дело дало плоды, и как можно скорее. Я также должен буду регулярно до­кладывать сиятельному господину Инокузи о результатах вашей работы, о ваших просьбах и пожеланиях, а также по мере необходимости передавать некоторые сведения и карты и привозить вам дальнейшие распоряжения и указания. Пока все.

— Хорошие вести, — похвалил хубилган. — Такой человек, как вы — образованный, смелый и деятельный, — нам очень ну­жен. Для того чтобы дело наше выиграло наверняка, мы должны, главным образом, опираться на военную помощь извне. Иначе все останется пустой затеей. Лам много в монастырях, разбро­санных по всей стране, но одним нам не под силу решить такую задачу. Если ламы не будут действовать разумно, с дальним при­целом — дело наше лопнет как мыльный пузырь.

Младшие ламы, прислуживающие хубилгану, удалились из юрты при появлении гостя, и теперь никто не мешал откровенно говорить о деле.

Оба — и гость и хозяин — были возбуждены беседой и вином.

— Много ли в Улан-Баторе надежных людей? — полюбопыт­ствовал Балдан.