Зарубежный детектив 1977

В холле Бек сразу обратил внимание на двух человек, сидевших в креслах направо от входа в ресторан. Один высокого роста, лысый, с пышными черными усами и очень загорелый. Другой горбатый, почти карлик, с острыми чертами бледного лица и умными черными глазами. Оба были безукоризненно одеты, на обоих — блестящие как зеркало черные ботинки, и оба сидели неподвижно, глядя в одну точку. На столике перед ними стояла бутылка вина и два бокала. Иностранцы, подумал Мартин Бек. Отель кишел иностранцами, а среди множества флагов, реявших перед зданием, было минимум два, которые он не смог распознать.

Пока он брал ключ у портье, Паульссон вышел из лифта и подошел к столику незнакомцев.

В комнате горничная уже все приготовила к ночи, постелила постель, положила коврик к кровати, закрыла окно и задернула гардины.

Мартин Бек зажег лампу на ночном столике и взглянул на телевизор. У него не было желания его включать, да и передачи уже, наверное, закончились.

Он снял ботинки, носки и рубашку. Отдернул гардины и открыл настежь двойное окно. Опершись о подоконник, стал смотреть на канал, железнодорожный вокзал и гавань. Проходили освещенные пассажирские суда, у входа в гавань гудел паром. Движения на улицах почти не было, а перед вокзалом стоял длинный ряд такси с зажженными огоньками и открытыми дверцами. Водители болтали друг с другом; машины выкрашены в более или менее веселые цвета, не черные, как в Стокгольме.

Ложиться не хотелось. Вечерние газеты он уже прочитал, а взять с собой какую-нибудь книгу забыл. Да и читать не было охоты, а если захочется, то в каждой комнате гостиницы есть библия и телефонный каталог. Было у него и заключение о вскрытии трупа, но его текст он знал почти наизусть.

Мартин Бек смотрел в окно и чувствовал себя одиноким. Он сам этого хотел, иначе мог бы сейчас сидеть в баре, или дома у Монссона, или в каком-нибудь из множества других мест. Ему чего-то не хватало, но он не знал — чего.

Послышался легкий стук в дверь. Очень легкий. Если бы он спал или принимал душ, то не услышал бы.

— Войдите, — сказал он, не оборачиваясь. Услышал, что дверь открылась.

Может быть, это готовый броситься на него убийца. Если тот выстрелит в затылок, Мартин Бек упадет в окно и разобьется о тротуар. Он улыбнулся и повернул голову.

Это был Паульссон в своем клетчатом костюме и ядовито-желтых ботинках. Вид у него был несчастный. Даже усы не казались такими шикарными, как обычно.

— Привет, — сказал он.

— Привет.

— Можно войти?

— Конечно, — ответил Мартин Бек. — Садись.

Сам он отошел и сел на край кровати. Паульссон уселся в кресло. Лоб и щеки у него блестели от пота.

— Сними пиджак, — предложил Мартин Бек. — Здесь можно не соблюдать этикет.

Паульссон долго колебался, но наконец начал расстегивать пуговицы. Сняв пиджак, старательно сложил его и повесил на ручку кресла.

Под пиджаком была рубашка в широкую полоску светло-зеленого и оранжевого цветов. В наплечной кобуре револьвер. Мартин Бек подумал, сколько времени понадобится, чтобы добраться до оружия, пока справишься со сложной процедурой растягивания пуговиц.

— Ну, что тебя беспокоит? — беспечно спросил он.

— Я… Я хочу спросить тебя.

— О чем?

Наконец, по-видимому, после больших усилий над собой, Паульссон произнес:

— Добился ты чего-нибудь?

— Нет, — ответил Мартин Бек. И из вежливости прибавил: — А ты?

Паульссон печально покачал головой. Любовно погладил усы, словно пытаясь набраться новых сил.

— Все это так сложно, — произнес он.

— Или, наоборот, очень просто, — сказал Бек.

— Нет, — возразил Паульссон, — не думаю. А самое скверное… — Потом, с проблеском надежды во взгляде, спросил: — Ты получил от них нагоняй?

— От кого?

— От шефов в Стокгольме.

— Они немножко нервничают, — ответил Мартин Бек. — А что самое скверное, как ты сказал?

— Будет международное расследование, политически очень сложное. Всестороннее. Сегодня вечером два иностранных агента безопасности уже приехали сюда. В гостиницу.

— Эти странные люди, которые сидели в холле? Откуда они?

— Маленький из Лиссабона, а второй из Африки. Называют себя деловыми людьми. Но… они сразу меня узнали. Знают, кто я. Странно.

«Да уж куда как странно», — подумал Мартин Бек. Вслух же он сказал:

— Ты с ними говорил?

— Да. Они хорошо говорят по-английски.

Мартин Бек знал, что Паульссон был очень слаб в английском. Может быть, он хорошо знал китайский или украинский, или какой там еще язык нужно знать для безопасности государства.

— Что им нужно?

— Они спрашивали о вещах, которые я не очень-то понял. Поэтому-то я и побеспокоил тебя. Они хотели получить список подозреваемых. По правде говоря, у меня такого списка нет. Может быть, у тебя есть?

Бек покачал головой.

— Я, конечно, им этого не сказал, — хитро улыбнулся Паульссон. — Но они спросили о чем-то непонятном.

— О чем же?

— Насколько я понял, но, может быть, я ошибаюсь, они хотели знать, кого подозревают в заокеанских провинциях. Заокеанские провинции… Но они повторили это несколько раз на разных языках.

— Ты правильно понял, — дружелюбно сказал Мартин Бек. — Португальцы утверждают, что их колонии в Африке и в другие местах равноправны с провинциями в самой Португалии.

Лицо Паульссона просветлело.

— О, черт, — сказал он. — Значит, я правильно понял.

— И что же ты им сказал?

— Ничего точного. У них был разочарованный вид.

— Да, можно себе представить.

— Они собираются остаться здесь?

— Нет, — сказал Паульссон. — Едут в Стокгольм. Будут беседовать в своем посольстве. Я тоже лечу туда завтра. Должен доложить. И изучать архивные материалы. — Он зевнул. — Пожалуй, нужно ложиться. Тяжелая была неделя. Спасибо за то, что помог. — Паульссон поднялся, взял пиджак и очень тщательно застегнул все пуговицы. — Пока.

— Спокойной ночи.

В двери он повернулся и зловеще проговорил:

— По-моему, на это уйдут годы.

Мартин Бек посидел еще несколько минут. Посмеялся над ушедшим гостем, разделся и вошел в ванную комнату. Долго стоял под холодным душем. Закутался в банную простыню и вернулся к прежнему месту у окна.

Снаружи было тихо и темно. Казалось, что вся жизнь замерла и в гавани и на вокзале. Где-то промчалась полицейская машина. Многие таксисты смирились со своим положением и разъехались по домам. Наконец и он решил, что пора лечь. Раньше иди позже это придется сделать, хотя сон по-прежнему не приходил.

Лег на спину и заложил руки за голову. Лежал неподвижно, устремив взор в потолок.

Минут так через пятнадцать, двадцать, снова услышал стук в дверь. Очень легкий и на этот раз.

Господи Боже, подумал он, неужели Паульссон опять начнет распространяться о шпионах и тайных агентах? Самим простым делом было прикинуться, что спишь. Но разве ты лишился чувства долга?