Юлия Алейникова - Лав-тур на Бора-Бора

Таким образом, единственной претенденткой на миллионы Крюгера оказалась Ирма Шульман, в девичестве Ирина Воробьева, ныне проживающая в Москве на Рублевке. Элла оценила иронию судьбы, убедившись, что Ирма живет в соседнем особняке с ее старым другом и любовником Сергеем Сомовым. Сергей за эти годы тоже успешно продвинулся в жизни, не отставая от подруги. Он имел собственный банк, крупную коммерческую фирму, недвижимость по всему миру и небольшое производство в Штатах. Постоянно проживал в Москве, но его семья, точнее дети, большую часть времени проводила в Америке, живя там с его родителями. Жена Сомова и мать его детей предпочитала российскую столицу, проводя с детьми времени не больше, чем требовал от нее муж.

Понаблюдав несколько дней за Ирмой Шульман, собрав о ней и ее муже максимум сведений, Элла разыграла тонкую, точную партию, в результате которой Игорь Шульман буквально штурмовал их с Гансом, набиваясь в друзья, втягивая в свой круг общения. И наконец пригласил провести несколько недель на его яхте, обещая обеспечить им первоклассный дайвинг. Игорь расширял свой бизнес, открывая филиал в Германии, и остро нуждался в полезных связях и знакомствах. Благодаря Сергею он познакомился с семьей влиятельных представителей немецкой финансовой элиты, к тому же мадам Крюгер была русской, успешно адаптировавшейся в Германии, а Ганс говорил по-руссски. Шульман был на седьмом небе, а Элла приступила к разработке следующего этапа операции, как всегда основательно, вдумчиво, неторопливо и эффективно. Они провели на яхте уже неделю, когда «Sole mar» бросила якорь на Моту Тупуа, через три дня у Эллы был готов план. Простой, безупречный, великолепный. Он вполне себя оправдал, даже вмешательство гиперактивной, не в меру любопытной дурочки Ползуновой был Элле только на руку. Ползунова путалась у жандармов под ногами, отвлекала их от дела своими «гениальными» версиями, поражая общественность нечеловеческой проницательностью. Как и рассчитывала Элла, мотивы для убийства были практически у всех, кроме них с Гансом и Сомова. Нельзя сказать, что она специально постаралась вывести друга из-под удара, просто так случилось. И в принципе Элла была за него рада. Но потом случилась эта глупая оплошность со шлепанцем, которая нарушила весь ход событий. Ползунова ни с того ни с сего опознала ее ногу. Буквально накануне Элла, проведя заранее подготовленный и выверенный маневр, добилась их с Гансом отплытия с острова. Каково же было ее разочарование, когда инспектор явился на яхту за двадцать минут до отплытия катера и сообщил им о выдвинутых обвинениях. Разочарование было так велико, что случилось невероятное. Элла вышла из себя. Такого с ней не случалось ни разу с трехлетнего возраста. Она часто шла на риск в бизнесе и жизни, на риск, всегда точно рассчитанный и сведенный до минимума, и всегда побеждала. Вероятно, долгие годы побед и успехов избаловали ее, ослабив волю и выдержку. Потому что дальше все пошло еще хуже. Она словно сорвалась: этот бессмысленный прыжок на лошади, перевернутая лодка с Ползуновым. Хорошо, она сообразила надеть рубашку Шульмана, и то это была скорее случайность. Рубашка просто валялась на диване без присмотра, и Элла ее прихватила, не особенно задумываясь, какую выгоду сможет извлечь из нее позже. В Элле прямо-таки бушевал гнев. Бесконтрольный, сметающий все доводы рассудка. Как будто он копился долгие годы, сжимаясь внутри, словно пружина, и наконец вырвался на свободу, сметая все на своем пути, как природное бедствие, как психологический катаклизм. Ни рассудок, ни логика, ни здравый смысл, так долго руководившие Эллой, не могли обуздать его, загнать зверя назад в клетку. Все темные стороны ее натуры вдруг выплеснулись наружу уродливым, безобразным образом.

Бедному Гансу стало казаться, что он совершенно не знает эту женщину, она пугала его. Эмоции, которые она не могла больше контролировать, вызывали у него чувство ужаса и одновременно брезгливости, словно душевная нечистоплотность. Впервые Ганс начал догадываться об истинной природе человека, которого любил, которым восхищался, почти боготворил.

А Эллу как никогда раньше стали раздражать его обычная пассивность, соглашательство, бесхребетная покладистость и доброта. В ней словно что-то сломалось, какой-то затвор, плотина, помогавшая ей держать под контролем эмоции и чувства. Механизм, руководивший успешной работой сложного комплекса под названием Элла Крюгер, дал сбой.

Поэтому, когда инспектор объявил, что именно этой идиотке Ползуновой он обязан своими успехами, Элла захотела ее прикончить на месте. Ее уже невозможно было остановить. Она уже не видела ничего, кроме лица этой ненавистной женщины, испортившей ее безупречный, победоносный, беспроигрышный план.

Суд признал Эллу Крюгер невменяемой и направил на принудительное лечение.

Веселовы уехали на следующее после судьбоносных событий утро, не захотев остаться ни на кремацию Ирмы, ни на свадьбу Инночки. Они исчезли по-английски, ни с кем не простившись.

Сомовы напротив, остались до самого отплытия яхты. Инспектор рассказал Юле, что Сергей посетил Эллу в тюрьме, для этого он специально летал в Папеэте, на Таити.

Похороны Ирмы прошли скромно. Поскольку некому было навещать ее могилу на Бора-Бора, Игорь решил развеять прах над океаном.

Через два дня после похорон Инна и Семен устроили пышную полинезийскую свадьбу. Гостей было немного. Не считая эскорта из танцовщиц и полинезийских «друзей» жениха, в свите оказались лишь Юля с Василием, Сомовы и, естественно, родственники невесты. Ирина Яковлевна демонстративно прибыла под руку со своим юным кавалером.

На следующий день «Sole mar» снялась с якоря, Шульманы уплыли, Сомовы предпочли улететь самолетом. Перед отъездом Елена зашла к Юлии попрощаться и подарила ей здоровенную бутылку ликера из гуавы, видимо, в память о совместной «попойке».

Ползуновы задержались еще на недельку, пока Василий не смог наступать на больную ногу и передвигаться с палочкой. До этого он предпочел разъезжать по острову на личном электромобиле, который ему выделила администрация многострадального отеля.

Ровно через четыре месяца Юля родила девочку. Малышка появилась на свет восемнадцатого июня ярким, солнечным утром. Роды прошли благополучно в одной из частных клиник Ниццы. В честь такого события во Францию слетелось все семейство: Вероника с Денисом, Юлины родители, сестра и племянники. Перебрав все на свете имена и переругавшись между собой чуть ли не до драки, счастливые родители все же смогли выбрать ребенку имя, которое устроило всех родственников, а главное, ужасно порадовало обезумевшего от счастья отца малютки. Назвали ее просто и по-домашнему мило Машенька. Почему так радовался Василий? Марией звали его маму.