Ксения Баженова - Ускользающая темнота

Потом она улыбалась, причесываясь, одеваясь, и всю дорогу в машине (Сергей предложил довезти ее до самого дома) она тоже улыбалась. «Катюш, ну чего ты у меня такая хорошая, улыбаешься все время». – «Я просто очень за тебя рада. Сереж, а ты Стасу ничего не хочешь про нас сказать, чтобы его не обижать?»

«Вот накатывает иногда на девку». Но сегодня не было настроения пускаться в очередные объяснения, и он ответил:

– Да.

Она тихо вставила ключ в замок и осторожно повернула. В прихожей было темно. Стараясь не шуметь, зашла и увидела пробивающийся через щель комнатной двери приглушенный свет.

– Стас! – негромко позвала она. Никто не ответил. Сняв сапоги, Катя прямо в куртке прошла в комнату.

Мягкий свет исходил от свечей, стоящих на столе. Букет цветов, бокалы, шампанское, какая-то еда на блюде, пирожные, тихий джаз по радио, а во главе этого маленького пиршества сидел Стас и улыбался одной из своих самых любящих и добродушных улыбок...

Он всегда считал себя благополучным и правильным, добрым, умеющим планировать, оптимистом, не зависимым от капризов судьбы, которая, по его мнению, находится в руках человека. Он очень любил Катю и не мог поверить, что все рушится, когда она стала задерживаться и давать какие-то непонятные объяснения своему отсутствию, потом выяснилось, что вернулся Сергей (Кате Стас не сказал, что знает об этом), а потом стали приходить эти письма... Сколько он их получил, корявых приклеенных букв на белых бумажках: «Ты знаешь, где была твоя жена?» «Что она делала сегодня вечером?» «Все развлекается с любовником?» ...Он даже знал с кем... Никак не мог поверить в это. Они с Катей поссорились первый раз, когда он прочитал первое «письмо». И отношения становились все напряженней и напряженней день ото дня. Он страшно мучился, получая эти послания, и не говорил ничего Кате. Он не хотел расходиться с ней. Думал, может, эти отношения с Сергеем быстро сойдут на нет, ведь в итоге он ее обманет... Хотел поговорить с ним, поговорить с ней, но понимал, что это может разрушить их семью, если ее можно так назвать. Он проигрывал разные варианты и иногда ловил себя на мысли, что думает об этом постоянно, что эти размышления стали главной нитью его жизни. Однажды, когда он чуть не попал в аварию, в очередной раз задумавшись в машине по дороге на работу, он остановился и решил: я все ей прощу, я порву все эти письма и не буду их больше читать, сегодня же сделаю ужин, скажу ей, что люблю ее и мне все равно, где и с кем она проводит время, я буду ждать, когда это пройдет. И вот он сидел и ждал среди мерцающих свечей, и носил туда-сюда из холодильника на стол и обратно бутылку шампанского, и, когда свечи наполовину растаяли, в замке повернулся ключ, а потом Катя прямо в куртке вошла в комнату...

– Что-то отмечаем? – спросила она насмешливо, а про себя смущенно подумала: «Может быть, у нас годовщина, а я забыла?»

– Нет. – Стас вдруг заволновался. Все слова, которые он с такой тщательностью готовил, разбежались, в горле пересохло, сердце колотилось. «Что она скажет? Как отреагирует? Согласится или пошлет»? – Давай выпьем. – Он стал открывать бутылку. Пробка не поддавалась, и руки не слушались.

– Стасик, я тебе хотела кое-что сказать...

– Подожди, давай выпьем. Я тоже хотел поговорить с тобой. – И опять замолчал.

Катя выпила все, поставила на стол пустой бокал, сняла куртку, кинула на диван. Муж молчал и даже не прикоснулся к шампанскому. Катя вдохнула воздуха и на выдохе быстро произнесла:

– Я люблю другого мужчину, а он любит меня.

– Кать, подожди, замолчи, не надо. Не говори ничего. Мне все равно, с кем ты, что и как. Я не хочу ничего слушать. Я просто уверен, что люблю тебя и жить без тебя не буду. Поэтому готов ждать, пока все пройдет, закончится и ты снова будешь со мной. Я принял такое решение. Вот смотри...

Он достал из своего стола стопку листов, на которых ошеломленная Катя узнала приклеенные буквы.

Стас взял эти листы и начал рвать. Они плохо поддавались. Сыпались на пол неровными кусками.

– Я решил, что с этим покончено. Мне неинтересно, кто их посылает. Я буду ждать. – Он продолжал рвать остатки листков, кидал их на пол, топтал ногами. Потом стал собирать в кучу, видимо, чтобы выкинуть.

– Да мне наплевать! Мне наплевать, что ты решил! Слышишь. Я ухожу к другому. – Катя была в шоке, она кричала, ничего не видя перед собой. Ее разрывал на части гнев, и ей было страшно – откуда эти письма, кто их автор? – Подумаешь, какой благородный! Мне не нужно твое сраное благородство! Делай, что хочешь! – орала она в спину уносящему ворох клочков Стасу.

Почему она кричит? Неужели она так меня ненавидит? А ей было просто очень, очень страшно и плохо. Им обоим было страшно и плохо. В тот момент, когда Катя начала рыдать, Стас подошел к ней, обнял и сказал:

– Хорошо, будет, как ты скажешь. Я уйду. Давай в последний раз уснем вместе.

Катя проснулась, когда хлопнула входная дверь. Боже! Что я наделала?! А вдруг он правда уйдет? И Катя поняла, что не хочет этого. Она могла дать голову на отсечение, что ей было хорошо с ним вчера, когда они «последний раз спали вместе». Может, он вышел с Джонни? Катя выскочила в коридор. Собака лежала у двери, лапы у нее были мокрые. «Уже сходили». Увидев Катю, она застучала по полу хвостом и отправилась на кухню завтракать. Катя на автомате достала пакет с кормом, думая только о муже, и краем глаза увидела на столе листок бумаги. «Взял самое необходимое. Оставшиеся вещи заберу позже». Проклятье! Она поставила корм на пол и, не обращая внимания на Джонни, села на стул с запиской в руке. Ее трясло, но слез не было. Сама этого хотела, вот и получила – в бешенстве говорила себе Катя, вконец запутавшаяся в своих чувствах. Обзывала себя дурой и последней сволочью, набирала недоступный телефон Стаса, начинала писать ему эсэмэски, но не знала, что сказать, и стирала. Потом позвонила Сергею, он не отвечал. И тут резко и громко зазвонил телефон. Катя схватила трубку, уронила аппарат: «Алло! Алло! – кричала она как сумасшедшая и уже готова была бросить телефон и наконец-то заплакать, когда голос учительницы английского вырвал ее из отчаяния:

– Катенька, что с вами? Что же вы так кричите? Вы помните, у нас английский сегодня? Мне опять вас отмазывать, как говорит молодежь, или мы все-таки позанимаемся?

Ох, как некстати, как же она некстати. А может, наоборот. Надо сделать перерыв, а то так недолго сойти с ума. По крайней мере, за час, который я буду у нее, все может поменяться: Стас включит телефон или Сергей позвонит. О боже! О чем, о чем она думает!

– А можно сегодня пораньше? Я прямо сейчас готова.

– Через часик давайте, Катя!

Ну что ж, через часик так через часик. Она рухнула на кровать и дала волю слезам. Стало полегче. За этот час ей никто не позвонил.