Траектория чуда

Бернштейн же, прекратив приплясывать по кабинету в шаманском танце, вернулся, наконец, на свое место. Из кожаной папки с золотым тиснением, лежащей не краю Шуляевского стола, он извлек еще одну бумагу, уже официального вида, водрузил на нос – подумать только! – пенсне и, вернув себе прежний серьезный вид, открыл было рот, но тут отворилась дверь, и в кабинет вошел Лорик. «Оригиналы полностью совпадают с ксерокопиям», - произнес он, но Шуляев махнул на него рукой, - дескать, и так ясно, не мешай! Бернштейн, стоя, начал читать по бумаге, и голос его звучал уже твердо и громко. Не сговариваясь, мы с теткой Эльмирой тоже встали. Текст бумаги гласил, что в соответствием с законами Швейцарской конфедерации я, российский гражданин Неказуев Глеб Аркадьевич, как старший представитель мужского пола, объявляюсь в соответствии с завещанием гражданки США Ольги Апостоловой-Эдамс, скончавшейся такого-то числа 1979 года, единственным наследником суммы, отписанной завещателем своему без вести пропавшему племяннику Алексею, которое за вычетом всех налогов и расходов фирмы «Бернштейн и Сын», капитализации и процентов, к настоящему моменту составляет шесть миллионов пятьдесят две тысячи четыреста пятьдесят один доллар США, которую сумму означенный наследник может получить в любом виде, для чего ему необходимо прибыть в офис фирмы «Бернштейн и Сын» в Женеве… Дальше я ничего уже не слышал, все неожиданно поплыло у меня перед глазами, колени стали ватными, и я бессильно опустился на стул. Все сразу засуетились, Лорик схватил кожаную папку и начал усиленно обмахивать меня ею, подбежал Шуляев и холодными пальцами начал щупать мне запястье, видимо, пытаясь обнаружить пульс, а Бернштейн принялся зачем-то трясти мою руку в активном рукопожатии. Только тетка Эльмира, оставшись невозмутимой, пробасила у меня над ухом: «Глеб, мальчик мой, я же тебе говорила!» Странно, но именно теткин голос вернул меня к действительности. Да, она же на самом деле все мне говорила! И почему я только подумал, что денег несколько миллионов рублей, а не долларов? Я открыл глаза, обнял тетушку за шею и поцеловал. Все зааплодировали.

Дальше встреча перешла в совершено неофициальное русло. Распили бутылку настоящей «Вдовы Клико», много говорили, шутили и смеялись. Один я сидел в состоянии легкой гроги, и мечтательно глядел на тетку Эльмиру, а все подшучивали надо мной и хлопали меня руками по плечу. Бернштейн, которого в обиходе Шуляев и Лорик называли просто мсье Серж, предложил продолжить торжество сегодня вечером в ресторане отеля Балчуг-Кемпински, где он жил. В восемь вечера он ждал нас у себя. Время было уже четыре, и тетка Эльмира сразу засобиралась, ведь нужно было еще разъехаться по домам, переодеться, и потом съехаться вновь. Мсье Серж попрощался с нами в высшей степени учтиво, а Шуляев - даже с некоторым почтением. Лорик вызвался нас проводить, и мы втроем отправились к выходу. Когда мы вышли из кондиционированной прохлады особняка на полыхавшую зноем улицу, вместе с прощальным рукопожатием Лорик протянул мне свою визитную карточку, сопроводив это действие каким-то малопонятным: «На всякий случай, а то вдруг чего…» Из визитки следовало, что Степанов Лориэль Шаликович является начальником службы безопасности «Московского Законника». Подивившись про себя редкому сочетанию русской фамилии, непонятной этимологии имени и грузинского отчества, одновременно я нашел объяснение некоторым непонятностям в облике и поведении Лорика. Настырный нагловатый взгляд у безопасников, - это профессиональное, хотя, по-моему, все они несколько неумно таким взглядом бравируют. Совсем не летний прикид тоже стал понятен – скорее всего, под пиджаком просто скрыта наплечная кобура. Да уж, опасный тип! Я рад был поскорее с ним распрощаться, сел в машину, где уже пару минут плавилась моя тетушка, и мы уехали. Всю дорогу я ехал совершенно на автомате, машинально и невпопад отвечая без умолку болтавшей тетушке. Господи, неужели все это не сон? Почему же ты не чувствуешь себя счастливым, Глеб Аркадьевич Неказуев, или как там тебя, - Нарышкин? Ответа не было.

Глава 5. Мсье Серж рассказывает

Суббота, вечер

Без трех минут восемь вечера мы с тетушкой Эльмирой подъехали к началу самой короткой в Москве улицы Балчуг, на которой углом с Софийской набережной расположился фешенебельный отель, принадлежащий к гостиничной системе Кемпински. Поскольку машину в преддверии пьянки пришлось оставить дома, до тетки и потом вместе с нею – до отеля пришлось добираться на перекладных, то есть на убитой частной «шахе», которая спасибо, что не развалилась по дороге, а только закипела, так что остаток пути нам пришлось проделать с включенной на всю в салоне печкой. Мне, вырядившемуся по случаю визита в приличное заведение в единственную свою пиджачную пару, это было в самый раз. Когда мы, наконец, подъехали к фасаду супер-отеля, обставленному частоколом флагштоков, я выгрузился из машины настолько испаренный и измочаленный всем этим днем, что даже не обратил внимания, как из кондиционированной темноты салона подъехавшего буквально вслед за нами Мерседеса вылез крахмально – прилизанный Шуляев в шикарном светлом летнем костюме из тончайшего итальянского льна. Полностью в стиль на нем была надета черная шелковая майка под горло, черные мокасины, а на запястье руки, в которой он держал черный несессер, у нас чаще именуемый барсеткой, красовался явно швейцарский хронометр на черном же ремешке. Ничего не скажешь, адвокат выглядел весьма изящно. Пока я таким образом откровенно завидовал законченности и стильности прикида на нем, тот, источая парфюмно - приветливую улыбку, направился к нам, на ходу протягивая мне руку. Походка у него была мелко-семенящая, а рукопожатие - на удивление вялым.

- Добрый вечер, уважаемый Глеб Аркадиевич! – произнес Шуляев, как-то особо тщательно выговаривая мое отчество.

- Здравствуйте, Вадим Львович! Вы, я смотрю, один, без Лориэля Шаликовича? - ответил я, в отместку столь же тщательно перемолов во рту все завитки странного имени-отчества Шуляевского безопасника.

- Не по чину ему будет, - просто ответил Шуляев, извлек свою ладошку из моей руки, и засеменил к тетушке Эльмире.

Подскочил к ней эдаким гоголем, галантно чмокнул тетке пальцы, и со словами: «Позвольте, я сопровожу вас!» под ручку повлек ее к дверям отеля. Тетка от такой обходительности вполне по-бабски вся расплылась, и великодушно позволила увлечь себя, на полголовы возвышаясь над спутником. Я посмотрел им вслед, и со злости на Шуляевскую шустрость сравнил его с мелким портовым катером, увивающимся вокруг величавой каравеллы. Я повеселился про себя сравнению, однако же самому мне ничего не оставалось, как последовать за ними в кильватере. И тут же я споткнулся. Видимо, это было накзание за насмешку, потому, что на абсолютно ровной поверхности проезжей части под козырьком отеля и споткнуться то было не обо что, тем не менее я не просто споткнулся, а еще и умудрился подвернуть голеностоп, так что щучкой полетел вперед, размахивая руками и страшно шлепая не поспевающими за туловищем стопами ног. Но все мои усилия удержать равновесие были бы тщетны, и бороздить бы мне, чем повезет, асфальтовые просторы улицы Балчуг, если бы не сам объект моих издевательств. В мгновение ока я настиг успевшую уже достичь дверей отеля пару, и с размаху врубился в льняную спину Шуляева. Удар был настолько силен, что Шуляев чуть не воткнулся носом в стеклянную входную дверь, с трудом удержав равновесие. Зато я остался на ногах.