Ольга Володарская - Тайный дневник Лолиты

С Козловским не так все было. Спокойнее. И тоже не верилось, что получится…

Наткнулся в Интернете на заметку о природных ядах, прочел про клещевину, подумал: брехня, не убьешь ею никого. Разве что на больничную койку отправишь. Стало интересно проверить. Семена он купил на рынке, завернул в платочек, положил в карман. За обедом кинул в тарелку Козловского. Да удачно так получилось – тот как раз фасоль заказал, очень похожую на семена. Аристарх съел и не заметил.

И все же у него был шанс, был… Убийца оставил его ему. Козловский мог спастись. Но умер. Значит, так было угодно кому-то там, наверху.

Убийца знал, на ком ставить свои эксперименты. На грешниках, которым место в аду, а при жизни – в тюрьме. Другим он не причинил бы вреда…

Он же не маньяк. А совершенно нормальный человек. Поэтому больше никаких убийств. Тем более что они развеивают скуку ненадолго и остается только страх…

Он терзает и днем и ночью. И не дает спать. Что, если его вычислят? Чудом отыщут бабку, что продала ему семена? Найдется свидетель, заметивший, как он подкидывал их в тарелку? Или официантка, она же дочка Старикова, вспомнит, что видела в его руках пузырек с язвенными пилюлями? Ему показалось, она заметила это…

Убийца сунул руки в карманы брюк. В одном лежал пузырек из-под крысиного яда, во втором – семена клещевины, завернутые в носовой платок. Содержимое обоих карманов скоро перекочует в вещи одной женщины…

Сначала убийца планировал подкинуть улики Ксении Маловой. Но сегодня изменил свое решение. Нелли Седакова, вот на кого легче переложить свою вину. Ее уже подозревают. Ищут. А обыск в ее квартире еще не производили. Произведут его, скорее всего, завтра. Поутру.

Будет операм подарочек, усмехнулся про себя убийца и вытащил руки из карманов вместе с «уликами».

Саврасов отошел от окна, сел в кресло. Все то время, что Андрей просматривал ящики и полки, он бездействовал и о чем-то думал. Стоял у окна, засунув руки в карманы, и смотрел на улицу. Что он мог там увидеть, если фонари из-за какой-то неполадки не горели, оставалось только гадать.

– Ты все? – спросил Виктор у Андрея.

– Да, – ответил тот. – Документы взял.

– А вещи?

– Купит все новое, – отмахнулся Андрей. – В темноте все равно не рассмотришь, что нужно, а что нет.

Виктор поднялся на ноги, прошел к книжному шкафу. Свет они не включали, Андрей подсвечивал себе телефоном, поэтому рассмотреть, что Саврасов возле него делает, не вышло. Тогда Седаков спросил:

– Ты чего там?

Ответ прозвучал через какое-то время:

– Нашел то, что Нелли захочет взять с собой.

– И что же?

– Вот… – Виктор подошел к Андрею и протянул ему фотографию в рамке. – Семейный портрет.

Это был действительно семейный портрет. На нем Нелли, отец и он, Андрей. Папа в центре, обнимает его и жену за плечи. Все смеются. Фотография была сделана за полгода до смерти отца, на его дне рождения. Нелли обожала ее. Напечатала сразу несколько. Для дома. Для работы. И для Андрея. Вот только он ее в рамку не вставил. Чтоб мама или дети не увидели…

– И почему я сам не догадался? – пробормотал Седаков.

Он хотел еще сказать о том, что не мешало бы захватить любимый браслет Нелли, который папа ей подарил на годовщину свадьбы, но Виктор вдруг приложил палец к губам, призывая друга к молчанию.

Седаков недоуменно воззрился на него. Но в следующую секунду услышал посторонний звук. Доносился он из прихожей…

– Кто-то отпирает дверь, – прошептал Саврасов. Да так тихо, что Андрей едва разобрал слова. – Прячемся…

Они шмыгнули за шкаф.

Успели вовремя.

Из прихожей донесся щелчок отпертого замка, затем скрип открываемой двери.

Хлопок. Щелчок. Дверь захлопнулась за тем, кто явился в квартиру Нелли среди ночи.

Секундная тишина.

Потом шаги.

Все ближе и ближе.

Вот человек вошел в комнату. Он тоже не включал света. Но и не подсвечивал себе ничем. То ли хорошо видел во тьме, то ли знал квартиру.

Постояв немного в центре комнаты, человек шагнул к телевизионной тумбочке. Присев, отодвинул ящик и что-то туда положил. У Седакова глаза привыкли к темноте, и он смог все рассмотреть.

– Улики подбрасываете, господин Кондрашов? – услышал он голос Виктора.

Тут же зажегся свет. Это Саврасов щелкнул по выключателю.

– Лаврентий? – поразился Андрей. – Ты?

Кондрашов резко встал и инстинктивно попятился. Сделав два шага, уперся в подоконник. Выглядел Лаврентий не как обычно. Андрей видел его только в костюмах, а сегодня на нем были свободные штаны и ветровка с капюшоном. На голове бейсболка. За плечами рюкзак. Не миллиардер, а какой-нибудь учитель физкультуры в средней школе или тренер в секции футбола.

– Не ожидал вас тут увидеть, – вздохнул Кондрашов. Ничто в его поведении не говорило о том, что он напуган. Удивлен – да, но не напуган.

– А мы – тебя. Кстати, как ты умудрился сюда попасть? Взломал замок?

– Обижаешь. У меня есть универсальная отмычка.

– Ты что, на досуге развлекаешься тем, что грабишь квартиры?

– Нет. Просто люблю всякие забавные штучки. Недавно купил универсальный шпионский набор. В него входил и этот ключ.

– Так, значит, убийца именно вы? – вновь подал голос Виктор. – Не думал… Зачем вам это было нужно, Лаврентий? Щекотали себе нервы?

– Считай, что так, – криво усмехнулся он. Теперь его нервозность стала заметна. На лбу Кондрашова выступил пот. Сорвав бейсболку, Лавр вытерся рукавом.

– Людей не жаль?

– Это не люди.

– Ошибаетесь…

– Это вы ошибаетесь! – повысил голос Кондрашов, и он зазвенел сталью. – И Стариков, и Козловский извращенцы, педофилы. Таких убивать надо. – И в сердцах сорвал с плеч рюкзак и грохнул его на подоконник.

– Не вам решать.

– Если кому и решать, то мне. Потому что я знаю, что это такое – быть изнасилованным в детстве…

– Вы прошли через это?

– Через попытку. Даже несколько попыток. Моя мать жила с одним уродом. Васей его звали. Так вот, он меня не только бил, еще и отыметь пытался. Однажды у него почти получилось… – Его лицо стало каменным. И Андрей не понял, правду Лаврентий говорит или нет. Вполне возможно, отчиму все же удалось надругаться над ребенком, только Кондрашов не желал об этом вспоминать, а тем более рассказывать. – А еще подруга у меня была. Маришка. Самый родной человек мне. Да что там самый… Можно сказать, единственный. Добрая, хорошая, только дурочка. А почему? Потому что ее, семилетнюю, отец-алкаш изнасиловал, вот она умом и тронулась…

– Все это прискорбно, – проговорил Виктор, – только все равно не вам решать, кому жить, а кому умирать.

– И почему ты решил, что эти двое педофилы? – подключился Андрей.

– Стариков как-то в порыве откровения признался мне, что у него сын от его падчерицы. Мы тогда сидели в ресторане, обсуждали вопросы, связанные с моей учебой. Выпивали. Он на халяву любил хорошую водочку в себя залить. Я поинтересовался, на что он потратит деньги, которые я ему за диплом вручил. Тогда-то он мне и сказал про сына. Я заметил, что он как никогда счастлив. У него есть ребенок и любимая женщина, с которой они уже больше десяти лет. Я тогда не знал, сколько девушке лет. Профессор старик, я думал, ей лет сорок. Ну тридцать пять. Ради интереса навел справки, и что оказалось?