Валентина Мельникова - Агент сыскной полиции

Я только и разглядела, что это мужчина. Он принялся хватать Стефана за грудки, что-то говорить, похоже, ругался, но очень невнятно, потом ударил его чем-то по голове, и тот упал. Он подхватил его под мышки и куда-то потащил. Затем вернулся, поднял что-то с земли и ушел. Я боялась, что он вспомнит про меня, и затаилась... Присела на корточки под окном. Потом чувствую, дымом откуда-то наносит. Я выглянула наружу, смотрю, тот же самый дядька быстро уходит в сторону леса, а внизу под стеной костер полыхает... Она поднесла руки к лицу. - Я чуть с ума не сошла от страха. Кое-как тряпку выплюнула и стала кричать.

Дверь, что с чердака ведет, на замок изнутри была закрыта, я не смогла ее открыть. А дыму уже под самые стропила. Я раму ногой выбила. Смотрю, а из лесу женщина на коне скачет... На землю спрыгнула и лесину с сучками к карнизу тянет. Я в дыру кое-как протиснулась и по этой лесине вниз спустилась... Потом меня Малаша молоком отпаивала, потому что я много дыма наглоталась!

- И что ж, этот человек действительно был похож на Ольховского? спросил Алексей.

- Не знаю, - виновато улыбнулась Лиза, - я его больше со спины видела. - Хотя нет, - встрепенулась вдруг она, - он выше Ольховского и в плечах шире. И еще , ходит как-то странно, - добавила она тихо. Переваливается, точно утка. То ли нога у него одна короче, то ли хромает... Нет, - произнесла она более уверенно, - на Ольховского он не похож. - Она посмотрела на отца. - Вы уже догадываетесь, кто это был на самом деле?

- Да уж, - ответил тот неопределенно и приказал:

- Алексей, я еду в управление, а ты отвези Лизу домой, а потом возьмешь извозчика и проедешь до смолокурни. Надеюсь, Анастасия Васильевна сумеет объяснить тебе дорогу.

- Попробую, - улыбнулась женщина и с некоторым вызовом посмотрела на Тартищева. - Вероятно, вы считаете меня этакой гусыней, глупой и полуграмотной, Федор Михайлович? Вы ошибаетесь, я получила хотя и домашнее, но очень даже приличное образование.

Тартищев смешался.

- Ну что вы, Анастасия Васильевна, я вовсе не считаю вас гусыней и... Он замялся, подыскивая слова, и неловко улыбнулся:

- Я вообще-то хотел попросить вас проводить Алексея до смолокурни, но вижу...

- Ничего вы не видите, Федор Михайлович, - твердо произнесла женщина, я обязательно провожу Алексея Дмитриевича, но у меня есть одна просьба. Она бросила беглый взгляд на Лизу. - Если ваша дочь согласится, я могу взять ее с собой на рудник.

И ей, и мне веселее будет, да и вам меньше беспокойства... Места там замечательные! Верхом будем кататься, на покосы съездим... На горячие ключи...

Лиза мгновенно выпрямилась и умоляюще посмотрела на отца:

- Папенька...

- Ладно, чего уж, - неожиданно быстро согласился Тартищев и вдруг весело улыбнулся. - Вы, гляжу, уже заранее сговорились? Ладно уж, отпущу, повторил Тартищев и погрозил Лизе пальцем, - но смотри у меня...

Девушка обняла его за шею, чмокнула в щеку, и деловито произнесла:

- Мне надо помыться, переодеться, а вещи собрать - раз плюнуть! - И тут же не преминула съязвить:

- Радуйтесь, Алексей Дмитриевич, перестану вам наконец докучать и от разговоров с папенькой отвлекать!

Алексей хмыкнул, но ничего не ответил, подумав, что этого ему, видно, и будет недоставать. Перепалки с Лизой, как ни странно, не угнетали его, а были вроде ледяного душа: бодрили и закаляли...

Глава 28

Федор Михайлович Тартищев, склонив крупную голову, изо всех сил пытался сдержать себя, чтобы не взорваться, прежде чем Лямпе закончит свою обвинительную речь. Штаб-офицер бегал взад-вперед по кабинету, протоптав уже заметную для глаз дорожку на поверхности роскошного персидского ковра. Шпоры его глухо побрякивали, а перетягивающая грудь и живот портупея натужно скрипела, когда жандарм делал мгновенный поворот налево, чтобы в очередной раз выбросить в лицо Тартищеву залп уничижительных тирад.

- Вы, надворный советник, до безобразия самонадеянны и потрясающе безответственны! - Лямпе, казалось, готов был сжевать собственные усы от ярости. - Объясните, на каком основании вы влезли в политическое дело? Вам бы все кулачищами махать да сапожищами топтать! Такое дело загубили! - Он схватился за голову. - Мы их связи, явки, доверенных людей уже полгода отрабатываем! Такие деньги вбухали! Таких агентов положили! И все насмарку! - Он остановился напротив Тартищева. Нервно вздернув подбородок, окинул негодующим взглядом безмятежно на него взирающего начальника уголовной полиции. - Вы отдаете себе отчет, что натворили? Нам осталось совсем немного, чтобы выйти на тех людей, которые помогли бежать Завадской и Мамонтову с каторги!

Мы почти накрыли это паучье гнездо, и тут вы со своей самодеятельностью и тупоголовыми агентами. Вы только и способны, что хлопнуть, схватить и в холодную упрятать, а в перспективу не смотрите! Интересы императора и устои государства вас не волнуют ни в коей мере!

- Калоша я вам во веки веков не прощу, - отозвался из своего угла Ольховский, все это время тщетно пытавшийся приладить оторванный санитаром погон. - Один из лучших "маршрутников"... Крым и Рым прошел... - Он тяжело вздохнул и вновь взялся за погон.

- Я представляю, что вам еще предстоит пережить, Бронислав Карлович, почти сочувственно произнес Лямпе. - Потерять такого агента! В столице вам подобного казуса не простят. - Жандарм слегка понизил голос:

- Это вам не маруха разгуляевская, что на "кузнечную мамку" стучит, Тартищев! Это ж такой артист, это ж такой виртуоз сыскной работы был! Его в Скотланд-Ярд приглашали тамошних сыщиков учить, его в Сюрте <����Сыскная полиция во Франции.> знали... А тут... - Лямпе махнул в отчаянии рукой и с явным отвращением посмотрел на Федора Михайловича. - Что вы молчите?

Сказать нечего? Посмотрю, как вы сегодня вечером перед губернатором молчать будете!

Тартищев смерил Лямпе тяжелым взглядом.

- Отмалчиваться я не собираюсь, так же как и Ваньку валять! Мне нечего скрывать и не за что оправдываться, Александр Георгиевич! У вас свои заботы, у меня - свои! И я не намерен давать спуску убийцам и грабителям, в том числе и шайке Завадской. Меня не интересует, какие они цели преследовали! Важно, что они убивали и грабили! Они - уголовные преступники, и поступили мы с ними соответствующим образом! - Он посмотрел на Ольховского. - Вы, Бронислав Карлович, доиграетесь когда-нибудь в свои секреты, если уже не доигрались...

- С вами невозможно серьезно разговаривать, Федор Михайлович, - с неприязнью посмотрел на него Ольховский. - Вот вы схватили парочку уголовников и рады до смерти! А мы работаем против людей, целью которых стало разрушить Российское государство, уничтожить самое святое, что есть у русского человека, - веру в государя императора, в незыблемость его власти... Это гораздо страшнее, чем убийство нескольких старух и мелкого воришки. Это гораздо важнее и более значимо...