Павел Глоба - Астролог. Код Мастера

Андрей начал терять терпение. Длинный с подносом миновал оцепление и двинулся к группе гостей, среди которых находилась и Василиса. Астролог занервничал.

– А где ваш начальник?

– Там где-то, – махнул охранник в сторону клубящихся персон.

– Ну, так пропусти меня к нему.

– Не положено. Свяжитесь по телефону.

– Знаешь, что с положенными делают? – вспомнил Успенский старую армейскую присказку. – Их имеют во все дырки! Вы для чего тут торчите, как пионеры на линейке? Для охраны или для мебели?

Но на охранника и это не произвело никакого впечатления. Он лишь нахально ухмыльнулся и смерил астролога презрительным взглядом.

– Вали отсюда, пока я из тебя пионера–героя не сделал, – посоветовал он.

Успенский выругался и достал трубку мобильника.

– Какой номер у вашего начальника?

Но связи не было.

– Зря стараешься, – снизошел до объяснения все тот же охранник. – Тут в зале сейчас включена система блокировки сигналов.

– А как же тогда с ним связаться?

Охранник равнодушно пожал плечами.

Длинный, прихрамывая на подстреленную ногу, уже приближался к группе гостей, среди которых находилась Василиса. Следом за ним в привычной манере крался его сообщник. Андрей надеялся, что Василиса увидит злодеев и сумеет вовремя среагировать.

Но тут под сводами зала прогремели торжественные фанфары, и в дверях появились главные действующие лица. Под руку с рыжей ведьмой Геллой–Маргаритой вышагивал режиссер. Его аристократическое лицо покрывала мертвенная бледность.

Толпа разразилась рукоплесканиями. Возможно, в зале находился президент, возможно, сам премьер–министр. Может быть, даже Председатель Всемирной Палаты Мер и Весов. Но сейчас публикой повелевал он, император, триумфатор. Простой русский режиссер Артур Эдуардович Покровский.

Музыка и аплодисменты стихли. Начиналась торжественная часть. В углу на невысоком подиуме, чтобы всем было видно, расчистили место и установили микрофон. К микрофону вышел лощеный тип, лицо которого успело изрядно надоесть всем, кто хоть раз включал телевизор.

– Я хочу предоставить слово виновнику торжества, – торжественно провозгласил он.

Покровский сделал неуверенный шаг вперед, улыбнулся уголками губ и скромно поклонился. Выждав паузу, чтобы восторженная публика еще раз могла выразить свое восхищение бурными аплодисментами, режиссер начал свою речь. Успенский знал, что по солнечному знаку Покровский – Рыбы. То есть человек, способный приспосабливаться к самым разным условиям. Но чтобы настолько.

Для начала оратор выразил горячую признательность руководству страны в целом и каждому в отдельности. Никого не забыл. Потом перешел к столпам веры. Видимо, в ранжире его ценностей святые уступали власть имущим, поскольку не обладали административным ресурсом. Но, в целом, обо всех о них он отзывался тепло, как о близких людях и старших товарищах. Многих даже хвалил.

Затем ловким маневром докладчик сменил тему и с пафосом обрушился на врагов. Своих врагов, врагов власти и врагов веры. По его словам, выходило так, что это одни и те же люди, за которыми стоят одни и те же деструктивные силы. Для них он не пожалел крепких выражений, включая непечатные.

В заключение режиссер поблагодарил публику и потребовал от зрителей самой нелицеприятной критики. От профессиональных критиков он почему-то ничего подобного требовать не стал. Видимо, по опыту знал, что и так напишут. Последние слова триумфатора потонули в новом шквале аплодисментов. Обилие яств и напитков этому определенно способствовало.

Лощеный тип снова приблизился к микрофону, прокашлялся и начал вальяжно:

– Я хотел бы от имени.

Но тут его отодвинул неизвестно откуда вынырнувший прокурор–криминалист Филатов.

– Извините, господа, но я тоже хотел бы от имени Генеральной прокуратуры поздравить господина режиссера с успехом и задать ему несколько вопросов. Под протокол. – Он повернулся к Покровскому. – Предупреждаю, что все сказанное вами может облегчит вашу участь, а может и усугубить. Вы имеете право чистосердечно сознаться в содеянном. Я закончил, благодарю за внимание. Пройдемте, гражданин.

В наступившей гробовой тишине прокурор–криминалист вывел незадачливого триумфатора из зала.

«А вот и возмездие темных сил за искажение канонического текста, – подумал Андрей, – но кто бы мог подумать, что в качестве их орудия выступит старик Петрович».

– Он соображает, на кого грабли поднял? – поинтересовался ближний к Успенскому охранник. – Кого он посадить собрался?

Его сосед скептически покачал головой.

– Было бы за что, а посадить недолго. Причем любого. Сейчас, сам знаешь, какой закон: воруй, но не попадайся. А попался – получи по полной.

– Да ты что? У него такие друзья.

– Какие? То-то и оно! Они же его первыми и потопят. С потрохами сдадут.

Тем временем пара бесов подкралась сзади к Василисе. Андрей увидел, как Длинный устанавливает на край подноса «заряженный» бокал.

Василиса, не оборачиваясь и не глядя, автоматически взяла фужер. Ждать дольше было нельзя. Андрей затейливо выругался и рванулся вперед. Но на его пути несокрушимой стеной выросли охранники.

Андрей действовал автоматически. Первого охранника он потянул на себя. Когда тот инстинктивно подался назад, астролог толкнул его на другого, который устремился на помощь коллеге. Толчок шел с применением внутренней энергии и с использованием сложения масс, своей и противника.

Успенский давно освоил этот толчок. Таким он мог бы свалить и некрупного слона. Говорят, такие мелкие животные прежде водились на просторах Северной Африки, в окрестностях Карфагена. И тогда же исчезли по причине нерационального использования местным военно–промышленным комплексом.

Охранники уступали в массе даже самому маленькому слонику. Две кегли, суммарной массой в добрых четверть центнера, завалились, сшибая по дороге все, до чего смогли дотянуться. Успенский просочился в образовавшуюся брешь и устремился к Василисе.

Носорога, как самого опасного, с точки зрения астролога, он сбил ударом в основание черепа. Это не так травматично, как удар по затылку, хотя и более рискованно. Можно сломать позвоночник. Впрочем, жизнь Носорога интересовала сейчас Андрея меньше всего. Длинного он вырубил мощным ударом по почке. И тоже без особых угрызений совести. Потом выбил из руки Василисы бокал с отравой и опрокинул поднос на голову упавшему противнику.

Он подхватил журналистку под руку:

– Уходим!

И прежде чем она сумела сообразить, что происходит, потащил ее к выходу. Среди всеобщей неразберихи и сумятицы, вызванной арестом режиссера Покровского, их уход остался незамеченным. Впрочем, не для всех. Оставшаяся в одиночестве, за беглецами пристально наблюдала Мария, она же Марина, она же Маргарита. Оправившиеся от нападения бесы буквально через минуту бросились в погоню.