Анна Малышева - Запасной выход

– Надь, я тебя очень прошу… – Он оглянулся по сторонам, проверяя, не следят ли за нами другие продавцы. Но тех осаждали покупатели – только у нашего отдела было пусто. – Я умоляю тебя – пока ничего им не говори, ладно? Говори, что мы по-прежнему вместе! То есть вообще ничего на эту тему, договорились?

Он все еще сжимал мою руку.

– Ты с ума сошел? – спросила я.

Его пальцы сжались так сильно, что я почувствовала боль. Но у меня даже мысли не возникло вырвать у него руку – у меня вообще не осталось ни одной разумной мысли. В голове крутилось одно: с ним что-то происходит, что-то странное, нехорошее. Особенно мне не нравились его глаза, я по прежнему видела в них страх – глубоко загнанный, но такой явный!

– Договорились? – переспросил он. Диск прокрутился до конца, и стало неожидан тихо. Теперь я заметила, что на нас смотрят. И покупатели, и продавцы из других отделов. Покупатели должно быть, приняли меня за воровку – ведь Женя схватил меня за руку. А продавцы ждут, когда мы наконец подеремся… Или начнем целоваться.

– Отпусти, – попросила я, и он тут же отпустил мою руку. На коже, возле запястья, отпечатались все его пальцы. Значит, вечером у меня будет чудесный браслет из синяков. Такая уж у меня кожа – на ней все проявляется за несколько минут, как на снимке, сделанном «полароидом». Брюки в соляных пятнах, руки в синяках, опухшие от бессонницы глаза… Да, еще меня ждет изжога от шампанского. О, я буду просто неотразима!

– Почему ты собираешься это скрывать? – спросила я, осторожно массируя запястье. – Все равно твоя мама скоро узнает… Как ты себе представляешь мое вранье? Между прочим, Шура хочет знать, где мы с тобой собираемся встречать Новый год.

– О Боже мой, – пробормотал он. – Не знаю…

– Да я не требую ответа, мне как раз ясно, что мы его встретим в разных компаниях. Но твоя сестра хочет знать – пойдем ли мы к твоей маме. Да или нет? Она сама собралась в какой-то ночной клуб.

– Пускай идет, – рассеянно ответил Женя. – Я подумаю…

И он еще раз попросил меня делать вид, что мы не расставались. Видите ли, его мама не должна об этом знать, иначе…

– Иначе что? – поинтересовалась я.

– Она встревожится, впадет в панику, а я этого не хочу.

И тут я не выдержала. Бог знает, о чем мы говорили, что обсуждали! Какие-то технические вопросы – когда он заберет свою одежду и диски, сколько у него покупателей, как врать его маме! Ну, ни дать ни взять – супруги, давно обдумавшие вопрос о разводе! Мы не говорили только об одном, – как раз о том, что меня волновало больше всего.

Я открыла сумку, достала его записку и разгладила ее на прилавке – текстом к нему:

– Ну а это ты никак не прокомментируешь? Может быть, я тоже впала в панику, а? Как ты считаешь, может быть, я тоже немного встревожилась? Совсем чуть-чуть? Или ты уверен, что все сказано. здесь?

Его спасли покупатели – иначе я это просто не могу назвать. К прилавку одна за другой подошли две девушки, за ними – несколько подростков, мужчина в возрасте… Женя тут же поставил по чьей-то просьбе диск, открыл каталог, принялся копаться на полках… Я стояла со своей запиской прикрывая ее ладонью от посторонних глаз, и ждала. Я твердо решила никуда не уходить, пока не получу ответа.

Это продолжалось минут десять. За это время он мог урвать хотя бы секунду, чтобы посмотреть мою сторону. Он ни разу на меня не взглянул. Я чувствовала, что щеки у меня пылают. На глаза то и дело наворачивались слезы, я таращилась, чтобы их просушить, смаргивала… Наверное, выглядела странно, потому что ничего не просила, ничего не требовала послушать, только следила взглядом за Женей. Постепенно меня оттеснили в самый угол. Я скомкала записку, сжала ее в кулаке и отошла от прилавка. У меня больше не было сил ждать.

На улице меня догнал Митя – он схватил меня за плечо, подбежав сзади, я даже вскрикнула от неожиданности.

– Постой, Надь. – Он задыхался и торопливое запахивал куртку. – Я тоже…

– Что. – тоже? – удивилась я. – Куда ты собрался?

– На обед. Может, пообедаешь со мной? Тут рядом…

– Да, знаю. – Я взглянула на часы. В самом деле, нужно было перекусить, иначе вечером я буду совсем никакая. Только мне не очень хотелось общаться с Митей, который был свидетелем всего этого безобразия. – Знаешь, я лучше поеду домой, тем более надо переодеться к вечеру.

– Собираешься куда-то?

Я вяло похвасталась своим заданием. Если бы я рассказала такое Жене, он бы не стал меня особо поздравлять. Он-то хорошо понимал, что я не люблю ни шампанское, ни тусовки, где никого не знаю. Нет, все-таки не быть мне профессиональным журналистом… А Митя сразу восхитился:

– Здорово, я бы с удовольствием пошел на такое мероприятие! Все-таки разнообразие… А то – работа, дом, телевизор… Замкнутый круг.

Я взглянула на него внимательней. Митя всегда казался мне симпатичным, хотя был не в моем вкусе. Слишком… Как бы это сказать? Простой? Ясные серые глаза, короткая аккуратная стрижка, сытое лицо с правильными чертами. Он мне чем-то напоминал школьные годы и мальчиков-отличников, которые никому не доставляли хлопот. Но может, я несправедлива к парню – ведь ему приходилось жить с бабушкой, а та была бы против, если бы он отрастил волосы ниже плеч, проколол уши и нацепил заклепанные кожаные штаны.

– Знаешь, у меня приглашение на два лица, – сказала я, почти жалея о том, что раскрыла рот. Но что поделаешь – иногда слова опережают мысли. – Если ты к шести освободишься…

Он был в восторге! В таком искреннем восторге, что мне даже стало неловко. Ведь парень явно обрадовался не из-за шампанского – неужели он его никогда не пил?

А если хотел развлечений, то мог их себе позволить – все-таки в этом магазине продавцы не бедствовали. Мне впервые пришло в голову, что я ему нравлюсь. Может быть… Да нет, совершенно точно! Ведь Женя как-то сообщил мне, что Митя очень одобряет мою внешность и фигуру. Я произвела на него впечатление, когда явилась в магазин в ковбойских сапогах, бархатных брюках и блестящей черной курточке – мы с Женей собирались пойти на концерт. Это было весной. Совсем недавно, о Господи…

– Ну хорошо, пойдем перекусим, – согласилась я.

Обычно продавцы из музыкального магазина обедали в ближайшем бистро. Собственно, это было не настоящее бистро – так, огромная клеенчатая палатка, где стояли десять столиков и стойка бара. Там подавали горячие сосиски, а из прочей еды были только чипсы и шоколад. Ну и пиво, конечно. Пиво и кока-кола. Из-за этого бистро Женя возненавидел сосиски, и мы их никогда не ели дома. Ну а я, наоборот, соскучилась по ним – я-то в этом бистро не обедала.

Мы уселись за пластиковым столиком, и Митя взялся за еду. Он угощал меня пивом, а у меня вдруг пропал аппетит. Я чувствовала себя ужасно сиротливо, несмотря на то, что теперь была не одна и у меня нашелся спутник на этот вечер. Ужасное было чувство – мне приходилось такое испытывать до встречи с Женей. Так всегда бывало со мной – познакомишься с симпатичным парнем, и кажется, с ним можно даже о чем-то поговорить, он к тебе хорошо относится… И вдруг на дискотеке, или в кафе, или в театре на меня накатывало такое одиночество, что хотелось выть. В такие минуты мне вдруг совсем не хотелось быть рядом с ним, поддерживать беседу. Потому что я чувствовала: этот парень – не мой. Он – случайность, на его месте мог оказаться кто-то другой, и ничего бы не изменилось. Значит, я просто теряю время, делая вид, что мне хорошо. Снова веду игру, в которой хотела выиграть любовь, которой среди призов нет. С Женей все было по-другому. С самого начала. Всегда.