Анна Малышева - Вкус убийства

Едва оказавшись на улице, она зашла в первое попавшееся кафе. Из алкогольных напитков там оказалась одна водка. Таня лихо опрокинула стопочку и почувствовала привычное облегчение. Мелькнула издевательская мысль: «А если те шаги в темноте мне просто померещились спьяну? Ведь за день я выпила немало!» Она достала из сумки кошелек, открыла его, пересчитала деньги. Вся сумма, вырученная вчера от продажи валюты, оказалась на месте. Таня так и не успела переложить ее в другое место, даже не подумала об этом. Сумка валялась на диване, рядом с плащом Стаса… Она была на самом виду. Только вор-недоумок мог не понять, что в сумке обычно находится кошелек, а в кошельке – деньги. Если за ней следили в обменном пункте и решили ограбить, то первым делом схватили бы сумку, с которой она была в ювелирном магазине. Однако до сумки никто не дотронулся.

Таня расплатилась с барменшей и вышла на улицу, застегивая куртку. С трудом закурила на ветру, щуря ненакрашенные ресницы. Вся косметика осталась дома, а к следователю она отправилась прямо от Ксении. «Это был не вор и не бандит, я уверена. Но зачем же он приходил?»

Она сразу отказалась от мысли, поданной помощником следователя, – переехать или поменять замки. Переезжать ей некуда. А среди трех замков на двери один невозможно открыть снаружи, если его заперли изнутри. Вчерашний визитер только потому и попал в квартиру, что Таня заперла дверь на два простых замка. «Если он придет еще раз, я попробую увидеть его. – Она подошла к бровке тротуара и подняла руку, останавливая машину. – А вообще все это смешно. Почему он не зажег свет? Если это был призрак, то свет ему не нужен. Хотя и ключи ему тоже не нужны». Она пыталась шутить над собой, над своими вчерашними глупыми фантазиями. Но, уже усевшись в машину и назвав свой адрес, она начала волноваться. А войдя в подъезд и нажав кнопку вызова лифта, Таня струсила всерьез. За ночь и за сегодняшний день в квартире мог побывать кто угодно… А если он и сейчас там?

Но все осталось по-прежнему. На кухонном столе пепельница с окурками от ее сигарет. В комнатах относительный порядок, насколько это возможно, если давно не делать уборки. На диване валяется синий плащ… Таня подняла его и задумалась. А потом решительно направилась в коридор и вытащила с антресолей две большие дорожные сумки.

– Все так все! – И для начала она аккуратно уложила на дно одной из сумок плащ. – Вот кто-то обрадуется!

Туда же, на дно сумки, она положила куртку Стаса. Засунула в пакеты все его ботинки, вынесла из ванной бритвенные принадлежности, даже полотенца, которыми он вытирался в последний раз. Все это она тщательно упаковывала и укладывала в сумку.

С трудом задернула «молнию» и открыла шкаф. Его свитера, его майки и рубашки, его, брюки и пиджаки… Она укладывала вещи с каким-то остервенением и сама не знала, на кого злится. На него? За то, что умер? На себя? За то, что ее бросили? «Ну да, он все равно что бросил меня. – Таня застегнула сумку и выпрямилась. – Ладно, пусть теперь всем этим пользуется кто-то другой. Только не его отец. И не Славка. Не желаю знать этого человека. Не желаю еще раз увидеть эти вещи на ком-то. Ведь сколько я с ними всегда возилась, гладила, стирала, носила в химчистку! Я ведь каждую тряпку сразу узнаю… Вот, например, голубой свитер…»

Таня нахмурилась. Голубой свитер? Разве она его укладывала? Начался вечный психоз, который охватывал ее перед дорогой, – она сомневалась, положила ли зубную щетку, косметичку, белье… Со вздохом она заглянула в шкаф. Он опустел больше чем наполовину. Все оставшиеся вещи, лежащие на полках и висевшие на плечиках, принадлежали ей. Голубой свитер с: желтыми полосками – дорогой свитер из «Гленфильда» – сразу был бы виден среди этих вещей. Сама Таня предпочитала красный, серый и белый цвета.

Она расстегнула сперва одну сумку, потом другую.

Свитера там не оказалось. Но в тот день, отправляясь к родителям на дачу. Стас надел спортивный костюм.

В нем он и был, когда все случилось. Через полчаса Таня обнаружила отсутствие еще некоторых вещей. Теперь она тщательно перерыла все шкафы и сумки. В комнате все было вверх дном.

Она не знала, что и подумать. Кроме голубого свитера, новехонького, купленного незадолго до гибели мужа, пропал его серый костюм, самый дорогой, несколько рубашек (она выстирала и погладила их приблизительно месяц назад и с тех пор не видела).

Два галстука, среди них его любимый. Таня сбегала в ванную и заглянула в стиральную машину. Ни одной вещи из числа исчезнувших там не обнаружилось. «Это очень странно… – Она захлопнула дверцу машины и уселась на бортик ванны. – Куда все это делось? Может, он дал Славке поносить?» Но Это было не похоже на правду. Стас любил хорошо одеться и ревностно относился к своим вещам. Как-то она надела его свитер, чтобы сбегать в булочную.

Просто ничего другого под руку не попалось. Стас закатил сцену – у нее что, своих свитеров нет? А потом, извинившись, добавил, что не любит, когда у него что-то берут без спросу. И объяснил, что в детстве натерпелся от старшего брата – ему пришлось все донашивать за Славкой. С тех пор он ненавидит, когда кто-то трогает его вещи. Сам никому не даст и ни за что не наденет после кого-то.

Таня вгляделась в свое отражение в зеркале ванной. Вполне нормальное лицо. Не сошла же она в самом деле с ума? Если вещей нет, значит, их кто-то унес. Сам Стас или кто-то другой… Она прошла к телефону и набрала номер Славки. Его дома не оказалось, и Таня поговорила с его женой. Через минуту она точно знала – ни голубого свитера, ни других вещей Стаса Славка домой не приносил. Лариса, его жена, сперва даже не поняла, о чем идет речь. А потом отрезала:

– Ну, не настолько уж у нас плохи дела.

Таня извинилась и повесила трубку. "Смешно – ведь это Стас всю жизнь донашивал за Славкой.

А обижается Славкина жена. У кого же тогда вещи?" Этот вопрос волновал ее все больше. Не потому, что ей было жалко, – она все равно собиралась позвонить в какую-нибудь благотворительную организацию и сказать, чтобы эти вещи у нее забрали и раздали погорельцам. Но ведь вещи пропали… Кто-то вынес их из дому. Сам Стас? Но зачем? Чего ради?

Вчера, поздно вечером, она говорила по телефону с Ольгой Григорьевной. Ее заставила позвонить Ксения, мотивируя это тем, что свекровь просто из себя выходила. Разговор был недолгий и не очень приятный. Таня сказала, что была весь вечер дома, но не открывала, потому что мылась в ванне. И что очень сожалеет, но денег одолжить не может – ее вот-вот выгонят с работы. Свекровь сухо ответила, что извиняться не стоит. Время такое – кто может тот выживает в одиночку.

Сейчас свекровь наверняка была дома, но Тане не хотелось ей звонить. Пересилив себя, она все же набрала знакомый номер. Ольга Григорьевна тоже не поняла, о чем речь: