Анна Малышева - Отравленная жизнь

И снова ответил мужчина:

– Тридцать четвертый. Тамара, помнишь, она как раз тем летом купила новые туфли? Еще так радовалась, что Денис ей достал ее размер! Это же редкость – модельная обувь тридцать четвертого размера… Знаете, – он повернулся к Ларисе, – ведь Яне приходилось покупать туфли в детском отделе! А уж какие там фасоны, сами понимаете…

– Тридцать пятый, – странным неестественно громким голосом, словно во сне, отозвалась его жена. – Босоножки тридцать пятого размера. Но они были маломерные и как раз пришлись впору…

– Белые, лаковые? – подалась вперед Лариса.

– Да, белый лак… Будто игрушечки, – все так же громко, но спокойно ответила та.

– В последний раз, когда вы ее видели, на, ней были эти босоножки?

Тамара Константиновна открыла рот, чтобы ответить, но внезапно дернулась и закрыла лицо руками. Согнувшись вперед, она с шумом втянула воздух сквозь сомкнутые пальцы и разрыдалась. Ее муж подскочил к постели, Иван с Ларисой переглянулись. Мужчина беззвучно шевельнул губами, и Лариса разобрала слово «Пойдем».

– Нет, – шепотом ответила она. – Теперь я не уйду. Ты понял, что босоножка по виду совпадает с той, которую нашла Вика? И размер тот самый! Господи, если бы Вика была в Москве, я бы ее сюда привела! Сама-то я эту босоножку не видела!

Муж тем временем уложил Тамару Константиновну, поправил ей подушку, укрыл женщину до подбородка и тщательно подоткнул одеяло. Было заметно, что ему часто приходится возиться с ней, будто с маленькой. Выпрямившись, он указал глазами на дверь и тихо сказал:

– Идите на кухню.

Он пришел к ним через несколько минут, предложил сесть за стол. Они с трудом разместились на этой тесной пятиметровой кухоньке, загроможденной старым буфетом и непомерно большим столом.

В газовой колонке слегка покачивался бледный язык голубого пламени, в батарее шелестела горячая вода.

Было жарко, но хозяин сказал, что форточку открывать нельзя – жена недавно перенесла воспаление легких, потому он и забрал ее ид больницы, дома ей все-таки лучше.

– Так Яну нашли или нет? – спросил он, предварительно прикрыв дверь в коридор.

Лариса вкратце рассказала о сегодняшних раскопках, о своих догадках, о кольце, найденном в гараже. Мужчина нахмурился:

– А где кольцо?

– Муж отобрал его.

– Так, понятно. – Мужчина вздохнул. – Яна и правда носила кольцо – с виду обручальное. Купила его сама. Денис, заметьте, не дарил его ей. Они жили вместе два с половиной года. Она чувствовала себя замужней женщиной. А пальчики у нее были – как у куклы. Аккуратненькие, беленькие, тонкие. И сама она была очень миниатюрная. Вы ее видели когда-нибудь? Знали ее, вы же сказали?

Лариса призналась, что соврала – даже фотографий Яны никогда не видела. Хозяин сходил в комнату и скоро вернулся с разбухшим от снимков семейным альбомом. Положил его на кухонный стол и раскрыл в середине:

– Вот. Это она снималась в последний год…

А это – в конце июня, последняя ее фотография.

Ей здесь двадцать лет только что исполнилось, день рождения был двадцать шестого числа… Мы ее в последний раз видели пятого июля, но она нам еще несколько раз после этого звонила. Ведь она жила не с нами, а с Денисом вашим… Уж вы простите, что я так говорю.

Он перелистнул несколько страниц и показал следы от содранных снимков:

– Тут она была с Денисом, даже отдельные его фотографии у нас были. Когда мать поняла, что Яна исчезла, пошла к нему выяснять, где дочка…

А Денис сказал, что дочка уехала с любовником.

Сказал матери – пусть заявляет в милицию, если хочет. И выгнал… Она пришла домой, сразу открыла альбом и молча все его снимки повыдирала. Даже не дала мне Янку отрезать. А ведь мы его считали почти законным зятем, поймите вы это!

Привыкли мы к нему!

До сих пор он держался, но тут у него перехватило горло. Лариса молча рассматривала снимки.

Яна оказалась маленькой, пухленькой блондинкой, похожей на белую кошечку, с наивными, прозрачными, круглыми глазами и совсем кошачьей улыбкой – длинной и извилистой. Так улыбаются домашние ласковые кошки, когда долго гладишь их под подбородком. Ноги и руки у девушки были очень маленькими – казались почти игрушечными.

– Наверное, росту нее где-то метр шестьдесят? – спросил Иван, который тоже внимательно просматривал снимки.

Отец Яны даже с какой-то обидой возразил, что рост у дочки был всего метр пятьдесят четыре сантиметра.

– Она перестала расти лет в двенадцать, а до этого так быстро прибавляла! Что ни год – то восемь – десять сантиметров! Еще в шестом классе на физкультуре стояла вторая по росту. А уже в девятом – предпоследняя.

Отец рассказал также, что Яна прекрасно танцевала, интересовалась музыкой, у нее было бессчетное количество поклонников – она очень нравилась мальчикам. Но вот замуж не торопилась – все перебирала женихов. Ей было семнадцать с половиной лет, когда она познакомилась с Денисом.

– Мать порвала тот снимок, а там хорошо было видно, чем он Янку взял, – сердито сказал мужчина. – Уж так разодет, что, конечно… Все на улице оборачивались. Я как узнал, что он фарцует, сразу был против. Мне хотелось, чтобы Янка нашла себе хорошего рабочего парня, чтобы он ее ценил, уважал, заботился. А тут все наоборот было. Этот – как принц персидский, все ему подай, на подносе принеси да еще кланяйся… Но она никогда не жаловалась. Мать ее всегда спрашивала: «Он же, наверное, помыкает тобой?» А Янка говорила: «Нет, что я скажу, то он и делает…» Конечно, одеваться она сразу стала, одежда новая, как с картинки, и с обувью проблемы исчезли. Кстати, те босоножки белые он тоже ей купил. Да все он покупал, мы на ее наряды больше ни копейки не тратили. Тут надо ему отдать справедливость – не жадный был и все мог достать.

И матери нашей тоже обувь доставал – какую хотите! Хоть финскую, хоть чешскую. У нее ведь тоже нога маленькая, Янка в нее уродилась. Это у меня лыжи – сорок пятый размер ношу. – Мужчина вздохнул и развел руками:

– Да, вроде бы все неплохо шло… Мы к нему привыкли и смирились. Думали ведь, что им недолго до ЗАГСа осталось.

– А почему вы так думали? – Лариса удивленно взглянула на него. – Ведь в жизни как-то наоборот – если люди несколько лет без ЗАГСа вместе живут, им потом расписываться неохота.

– Почему мы так считали? – протянул отец. – Да потому, что Янка-то наша, кажется.., забеременела.

– Что вы! – воскликнула Лариса. – Вы точно знаете?

– В том-то и беда, что я поздно узнал. Она матери только сказала, а та – уже год спустя после того, как Янка пропала, – мне… Сначала они от меня решили скрывать, потому что я и так Дениса терпеть не мог. Боялись, что я пойду и скандал устрою, чтобы он женился скорее… Да разве я пошел бы к нему унижаться? Я так считал: раз Янка сама его выбрала – пусть и живет, пусть и мучается, если ей так нравится жить. Конечно, сейчас я жалею, что так себя поставил. Янка в последний год совсем перестала мне доверять. Только с матерью шепталась.