Валентина Андреева - Два крепких орешка для Золушки

— О-с-споди! — возмутилась Наташка, шарахаясь из стороны в сторону в полной с ней синхронностью. В ожидании конца этой немыслимой пляски я застыла на месте, завидуя медикам, успевшим опередить нас на пару минут.

— Что случилось? — попробовала я сдержать дам. И мне это удалось — обе привалились к стене. Но Инна Александровна шустро от нее отлепилась и скороговоркой залопотала:

— Ни чего не знаю. Я приехала и уехала. Меня на даче ждут. Ничего не видела, ничего не слышала, участия ни в чем не принимала.

— А где ваш… наш гость?

Схватившись за сумку женщины, Наташка предотвратила ее порыв выскочить наружу. Меня как препятствие Инна Александровна в расчет не принимала.

— Да что же это такое! Не было у меня никаких гостей! — отрезала соседка. — Я приехала и уехала. Вас знать не знаю и ни на какие поминки больше не пойду. Лучше уж со своим табором на даче маяться.

Инна Александровна решительно рванула сумку к себе. Наташка, пораженная словами женщины, как раз ее отпустила: плохо сказывалась отрепетированная синхронность действий. Я удачно освободила проход и даже успела пожелать Инне Александровне счастливого пути. Ждать, когда она окончательно притормозит, не было времени. Мы стремглав полетели к лифту, при этом Наташка бубнила:

«А пусть она почувствует себя космонавтом, попрыгушка несчастная. Не сидится ей ни дома, ни на даче, значит, рыло в пуху. Скажи, Ир?»

— Не может быть, чтобы Чернов не предотвратил нападение на Ольгу, — торопливо шептала я, как заклинание, удивляясь тому, что лифт не слушается сигнала. Жму на кнопку со всей силы, а он даже двери не закрыл.

— Нам на шестой, — с силой отрывая мой палец от кнопки, простонала подруга. — На первом мы и так стоим.

— Одну минуту! — подбежавший мужчина придержал двери кабины. Следом за ним вломились еще двое, вызвав у нас легкую панику: не хотелось размазываться по стенке. Не важно, от тесноты или избытка жизненной энергии «залетчиков». — В тесноте, да не в обиде, — оптимистично поведал инициатор тесноты. — Нам шестой, а вам?

— А нам? — чувствуя, что молчание неприятно затягивается, переспросила меня Наташка.

— Тогда и нам шестой, — гордо вздернув подбородок, заявила я, отдавая себе отчет в том, что попутчики, скорей всего, не простые бандиты, а оперативники…

Мне никогда не приходилось столь долго ехать на лифте. Сама себе виделась редким явлением природы, достойным пристального внимания и изучения. Казалось, даже макушка алеет от подозрительных взглядов оперов. Впрочем, подозрительная их характеристика была мной создана искусственно. Я напряженно ждала прямого вопроса — в какую квартиру мы направляемся. А когда какой-то вопрос прозвучал, с вызовом заявила: «В двадцать вторую!» И отметила замешательство в оперативных рядах. Не мудрено. Вопрос-то был не ко мне и касался времени окончания очередного отпуска какого-то Ксенина. Просто дала сбой моя повышенная боеготовность, в смысл вопроса я не вникла. На счастье, лифт на черепаховой основе остановился, оперативники вышли первыми и уже заинтересованно ждали продолжения.

— Кина не будет! — заботливо помогая мне покинуть кабину, на всякий случай сообщила им Наташка.

Я всей душой была ей благодарна, ибо буквально ног под собой не чуяла. Пытаясь подавить смущение, хорошо приправленное смятением, делала вид, что ищу в сумочке крайне необходимую мне в данный момент вещь. Ребята с готовностью расступились, пропуская нас к Ольгиной квартире.

— Не ищи ключ, я его в последний момент вынула и вернула Оленьке, — мило прочирикала подруга, отнимая у меня сумочку. — Боялась, потеряешь. А ты всегда все теряешь. Особенно память. Хлеба-то мы так и не купили. Звоним в дверь.

— Звоним, — эхом отозвалась я, но не тронулась с места. Боялась заходить в квартиру.

— Господа, а вы тоже в двадцать вторую? — миролюбиво помахивая сумкой, поинтересовалась подруга у всех разом.

Ответил только один — действием. Прежде чем нажать кнопку звонка, попробовал открыть дверь.

Она и не думала сопротивляться. Мужчина отступил назад и сделал приглашающий жест рукой.

— Прошу вас, — пояснила я Наташке его значение.

— Понятно.

Скрытый смысл жеста остался без перевода: «Только после вас!» Ребята слов на ветер не бросают. А нету у них этих самых слов. На «нет» и суда нет. Да и какой на них суд, в одной связке работают.

До меня наконец дошло, что пора выпутываться из щекотливой ситуации. В конце концов наше дело — правое.

— Оля-а-а! — отчаянно проорала я в открытую дверь. — Тут к тебе какие-то бандиты. Если ты их не ждала, вызови милицию, пока мы их хоть как-то сдерживаем.

— О как! — воскликнул один из оперов, карауливший выход на лестницу. Продолжить он не успел. Послышалось шлепание босых ног, и в коридоре со щенком в руках показалась зареванная Ольга.

— Проходите. И извините, у меня раненая собака, — вытирая слезы, сказала она.

Я не верила своим глазам. На первый взгляд никаких телесных повреждений на Ольгуне видно не было.

— То есть ты имеешь в виду «проходите все» или…

— Все. Ребята из милиции.

— Да? — деланно удивилась Наташка. — Ир, так наша милиция нас с тобой просто берегла в лифте. Моральный ущерб за испуг нам не возместят. Ольга, а что ты ревешь? От радости? Но мы вернулись без хлеба.

— Вы бы все-таки вошли в квартиру, — услышала я за спиной дельный совет. И поняла, что организовала очередь. Толкать или отпихивать в сторону меня никто не решался. Можно и уронить. А в голове уже роились новые вопросы. Главный из них: кого на сей раз вольно или невольно пришибла Ольгуня. Явно не кота. Может, первого визитера? Либо… Мама дорогая!!!

Моей прыти мог бы позавидовать страус. Я ринулась в комнату, увидела на диване забинтованную голову Чернова с положенным к ней приложением. Кажется, без существенных повреждений. Только футболка была в крови и валялась на стуле сама по себе. И… боже мой! Он мне улыбался. Ну я сразу и заблажила от радости:

— Андрюша!!! Андрюшенька!

Сзади подвывала Наташка.

— Он им воблу вез, — вынырнув из-за Наташки, зарыдала Ольга и попыталась утереться щенком, которого держала на руках.

— Да! — крякнул один из оперов. — Так кто тут из вас бывшая покойница?

Врач из «скорой» безуспешно пытался оказать на нас давление, чтобы мы, соответственно, перенесли всю его тяжесть на Чернова. Детектив отказался от госпитализации, и его настоящее и будущее специалист рисовал в самых мрачных тонах. Андрей слабым голосом уверял, что по уху ему попало правильно — впредь не будет развешивать уши. А голова вообще его самое крепкое место. То, что она у него работает, причем в заданном направлении, он сразу и продемонстрировал, заранее определив нам рамки объяснений с оперативниками, нисколько не стесняясь их присутствия. Возвращался с юга, позвонил Ир и — не, чтобы вручить передачу, договорились о встрече на квартире у Ольги. Прикатил, за здорово живешь получил по уху с заездом на голову. Основной удар пришелся на плечо, а оно, к счастью, тут же и онемело. То бишь не очень беспокоило. Сейчас отлежится и поедет дальше. Как раз успеет зарядиться мобильник. Выслушав пояснения детектива, мы приняли их как руководство к своим показаниям.