Элизабет Джордж - Это смертное тело

Опросили соседей с Полс-лейн. «Никогда бы не подумал, теперь буду запирать двери» — вот какие комментарии услышали газетчики. Закари Уайтинг и представитель Министерства внутренних дел сделали несколько заявлений о долге полиции в отношении новых лиц. Несколько дней печатались фотографии Майкла Спарго и Регги Арнольда. Но наконец, как это и всегда бывает, интерес к истории стих. Теперь всех волновал рассказ о члене королевской семьи, отбивавшемся в четвертом часу ночи от папарацци возле клуба в Мейфэре.

Робу Хастингсу удалось пережить это, не попавшись на глаза ни одному журналисту. Он оставил свой телефон на прием сообщений, но никому не перезванивал. Роб не имел ни малейшего желания рассказывать о том, как вошел в его жизнь бывший Йен Баркер. Еще меньше хотелось ему рассказывать о том, как сошлась с Баркером его сестра. Теперь он понимал, почему Джемайма уехала из Нью-Фореста. Не понимал он только, почему Джемайма не рассказала ему о причине.

Несколько дней он обдумывал этот вопрос и пытался понять, что это значит, почему сестра ему не доверилась и что подвигло ее уехать из Хэмпшира. Он не был человеком, склонным к насилию, и она, конечно же, знала об этом, поэтому вряд ли думала, что он пойдет к Джосси и побьет его за то, что он обманул Джемайму. Да и какой бы в этом был толк? Он тоже мог хранить тайну, и Джемайма знала это. Кроме того, он с радостью принял бы дома сестру и не стал бы спрашивать, почему она вернулась на Хани-лейн.

Роб задумался о том, как эта история характеризует его самого. Но единственный ответ, к которому он сумел прийти, тянул за собой другой вопрос: «Зачем тебе нужно было знать правду, Робби?» За этим всплывал следующий вопрос: «Что бы ты сделал, если ты всегда боялся что-то предпринимать?»

После всех разоблачений и смертей Роб никак не мог разобраться с причиной своих страхов. Если он начинал размышлять об этом, то сразу задумывался о том, кто он и что он, кем и чем он был все эти годы. Одиночество не было его выбором. Одиноким он был не из необходимости. Одиноким он был не из душевной склонности. Печальной правдой было то, что и он, и его сестра на самом деле оказались людьми одного сорта. И только образ жизни у них был разным.

Понимание этого и привело в конце концов Робби в Кэднем. Он приехал туда около пяти, надеясь, что Мередит будет в родительском доме одна и он сможет поговорить с ней с глазу на глаз.

Он ошибся. Мать была дома, и Кэмми — тоже. Дверь они отворили вместе.

Хастингс понял, что давно не видел Джанет Пауэлл. Когда девочки были маленькими, он и мать Мередит частенько встречались, когда он подвозил Мередит и Джемайму из одного дома в другой. Джанет он не видел с тех пор, как девочки выросли, получили водительские права и перестали нуждаться в помощи взрослых. Тем не менее Роб узнал ее.

— Миссис Пауэлл, добрый день, — сказал он. — Я…

— Привет, Роберт, — ласково прервала его Джанет. — Какой приятный сюрприз. Входи.

Роб не знал, как отреагировать на теплый прием. Подумал при этом: ну разумеется, она его помнит. Лицо-то его трудно забыть.

Роб, как всегда, был в бейсболке, однако снял ее, как только вошел в дом. Он посмотрел на Кэмми, пока засовывал кепку в задний карман джинсов. Девочка тотчас спряталась за ногами бабушки и выглядывала оттуда, широко раскрыв глаза.

— Кажется, Кэмми меня не помнит. Я ее слишком давно не видел. Должно быть, последний раз это было два года назад. Может, поменьше. Она не знает, кто я такой.

— Она немного стесняется незнакомых. — Джанет Пауэлл положила руку на плечо Кэмми и выдвинула внучку вперед, прижав к своему бедру. — Это мистер Хастингс, детка, — сказала она. — Поздоровайся с мистером Хастингсом.

— Зови меня Роб, — сказал он. — Или Робби. Хочешь пожать мне руку, Кэмми?

Она покачала головой и попятилась.

— Баб… — сказала она и спрятала лицо в бабушкиной юбке.

— Неважно, — сказал Робби. И подмигнул. — Должно быть, она испугалась такого зубастого старого лица?

Однако подмигнул он невесело и увидел, что Джанет Пауэлл это заметила.

— Входи, Робби, — сказала она. — Я испекла лимонный пирог, его нужно съесть. Будешь?

— Спасибо, нет. Я к вам по пути… Вообще-то я пришел… я думал, что Мередит… — Он глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Все потому, что девочка спряталась, и он знал, что прячется она из-за него. Он не знал, как расположить ее к себе, а ему хотелось это сделать. — Я подумал, если Мередит…

— Конечно, — подхватила Джанет Пауэлл. — Ты пришел справиться о здоровье Мередит. Ужасно. Подумать только, что я принимала у себя эту молодую женщину. Она могла… ну, ты понимаешь… — Джанет быстро взглянула на Кэмми. — Она могла у-б-и-т-ь нас всех в наших постелях. Мередит сейчас в саду, с собакой. Кэмми, детка, ты отведешь этого милого джентльмена к маме?

Кэмми поскребла пальцами босой ноги лодыжку другой голой ноги. Она как будто колебалась. Не отрывала глаз от пола. Когда бабушка снова ее окликнула, Кэмми пробормотала:

— Мама была в больнице.

— Да, — подтвердил Робби. — Знаю. Поэтому я и пришел. Чтобы поздороваться и посмотреть, как она себя чувствует. Ты ведь тоже о ней беспокоилась?

Кэмми кивнула и сказала, глядя в пол:

— Эта собака о ней заботится. — Она подняла глаза. — Ежи тоже лечатся в больницах.

— В самом деле? — спросил Робби. — Тебе нравятся ежи, Кэмми?

— У них есть больница. Мне бабушка сказала. Она сказала, что мы можем поехать туда и посмотреть на них.

— Думаю, им это понравится. Ежам.

— Она говорит, что пока нельзя. Говорит, что сначала мне нужно подрасти. Потому что это далеко. Если мы туда поедем, нам придется там ночевать.

— Верно. Бабушка правильно говорит. Наверное, она боится, что ты соскучишься по маме, — предположил Роб.

Кэмми нахмурилась и отвернулась.

— Как вы об этом узнали? — спросила она.

— О том, что ты соскучишься по маме?

Кэмми кивнула.

— У меня у самого была маленькая сестренка.

— Такая, как я? — спросила она.

— Точно такая, — ответил Роб.

Похоже, Кэмми успокоилась. Она отошла от бабушки и спокойно сказала ему:

— Пойдем в сад через кухню. Собака может залаять, но она хорошая. — И Кэмми вывела Роба в сад.

Мередит сидела на шезлонге в дальнем конце сада, в единственном тенистом месте у сарая. Остальная часть территории была отдана розовым кустам, и они наполняли воздух таким ароматом, что Робби показалось, будто по его коже скользит шелковый шарф.

— Мама! — крикнула Кэмми, ведя за собой Хастингса по гравиевой дорожке. — Ты отдыхаешь, как тебе велели? Ты спишь? Потому что я тебе кого-то привела.

Мередит не спала. Она рисовала. На коленях у нее лежал большой блокнот, и она рисовала в нем цветными карандашами. Роб заметил, что она делает узоры. Должно быть, для тканей, подумал Роб. Мередит по-прежнему лелеяла свою давнюю мечту. Возле шезлонга лежала собака Гордона Джосси. Тесс подняла голову и опустила ее на лапы. Хвост в приветствии дважды ударился о землю.