Юлия Латынина - Промзона

В обычной ситуации Денису бы даже в голову не пришло ввязывать в разборку между бандитом и блатным коммерсантом, замазанным дерьмом по самые ушки. Тем более, когда у него самого дымился зад. Но у этого коммерсанта была сестра Настя.

— А ты здесь при чем? — спросил Денис.

— А я у Гриши казино покупаю, — сказал Фаттах.

— Задорого?

— Не обидим, — сказал Фаттах, — уголовное дело прекратим. Ну, и тысяч сто заплатим.

Денис помолчал. Ремонт казино обошелся минимум в полтора миллиона.

Долгов на Грише висело тысяч пятьсот: Гриша, широкая душа, бесплатно угощал в ресторане половину города и вообще был едва ли не единственным в России хозяином казино, который работал мало что не в убыток. Если Гриша отдаст казино даром, его просто убьют, — те самые кредиторы, которые на халяву напивались в «Версале». Царандоя это наверняка устраивало: чем мертвей Гриша будет, тем меньше вероятность, что он сможет как-нибудь сровнять счет.

Денис помолчал.

— Ты понимаешь, в чем дело, — сказал Денис, — ты не у Гриши казино отнимаешь. Ты его у меня отнимаешь. Потому что моя доля в нем — половина.

Маленькие колючие глазки Царандоя вонзились в сидевшего напротив Черягу.

Это было плохо. Совсем плохо. Царандой полагал, что красный примчался сюда, потому что положил глаз на Настю. Фиг ли! Оказывается, у него с Гришкой деловые завязки! Интересно, откуда этот парень взял личных семьсот штук?

— Тебя что ж, вместе с Гришей посадить? — усмехнулся Фаттах. — Это нетрудно. Мансур, когда выйдет из комы, много чего наговорит.

Денис повернул голову:

— Фаттах, можно тебя на два слова?

— Куда?

Денис безразлично ткнул пальцем куда-то на лестницу.

Фаттах пожал плечами и вышел вслед за ним.

Фаттах оперся о лестницу и заулыбался. У него всегда была обаятельная улыбка проказливого школьника, и круглое, как луна, белоснежное лицо, сводившее с ума женщин.

— Ты пойми меня, Денис. Если б ты убил Мансура, ситуация у вас в области была б одна. А сейчас, когда Самарин в бегах, она совсем другая. Мне это казино очень нужно, а денег нет. Ты мне объясни, как мне выйти из этой ситуации, не сажая тебя в тюрьму, и как ты скажешь, так я и сделаю.

— Нет проблем. Заплати полтора миллиона и забирай казино.

— Я же тебе сказал: у меня столько нет.

— Укради у Альбиноса.

Олжымбаев оскорбительно засмеялся.

— Я не сумасшедший. Тот, кто обманывает Костю, долго не живет.

— В таком случае у тебя печальные перспективы, — сказал Денис.

Медленным, почти ласкающим движением он достал из внутреннего кармана сюртука небольшую фотографию и показал ее Фаттаху. Тот недоуменно посмотрел на нее. Фаттаху потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что на снимке запечатлен он сам — в постели с Ниной.

— Ты все-таки заплатишь полтора миллиона, — сказал Денис.

— Я не смогу вынуть такие деньги.

— Ну хорошо, я согласен на миллион. А на оставшиеся деньги объясни Анастасу, что санкцию на мой арест придется порвать. В противном случае я казино не продам.

Денис поднялся и исчез за занавеской. Через пять минут в кабинет заглянул Царандой. — Ну что, договорились? — сказал Царандой.

— Да, — ответил Фаттах, — договорились. Тысяч триста я Денису плачу.

Шестисотый «мерс» Фаттаха покинул площадку у ресторана в полседьмого вечера. Царандой, вышедший провожать нового партнера, задумчиво смотрел, как охлопываются ворота за уехавшими машинами.

— Красиво всех мусор развел, — сказал Царандой своему заместителю. — Ты заметил, что он все бабки себе потребовал? Мамой клянусь, он из этого дела ни копейки Гришке не отвалит.

— А Гриша?

— А что Гриша? Из тюрьмы вышел, шкуру спас — оно и так ему хорошо, и так хорошо. Ты думаешь, у этого мента и правда доля в казино?

— А что, нет?

— Мозги у него варят, вот что! Учись, как разводить надо! Триста штук ни за что себе в карман стряс, и еще будет везде говорить, что доброе дело сделал!

Гришу Епишкина освободили на следующий день. Никто ничего ему не говорил, — просто подписали бумаги, сняли наручники и вытолкали вон из ворот следственного изолятора… Гриша в некотором обалдении щурился на августовское солнце и на дожидавшийся его шестисотый «мерс» с ахтарскими номерами. За «мерсом» черным гробом высилась машина сопровождения. Стекло «мерса» опустилось, и из машины высунулся Черяга:

— Ну что ждешь? Давай быстро садись! Настя уже твой любимый салат устроила!

С собой Настю Денис не взял, мало ли какие у СИЗО его ждали неожиданности.

Гриша съел любимый салат и пирог с грибами. Он съел заливное из осетрины, два помидора, печеную свиную ножку и куропатку в кляре. Гриша явно поставил себе целью отъесться за три дня в СИЗО. Вероятно, он также не прочь был бы и напиться, но Денис предусмотрительно отнял у него спиртное. Гриша был ему нужен трезвым и серьезным.

Когда Гриша покончил с печеной ножкой и все присутствующие перешли в гостиную, к телевизору и чаю, Денис вкратце рассказал о своих переговорах с Фаттахом.

— Казино я продал, — сказал Денис, — за лимон. Сколько ты кредиторам должен?

— Штук семьсот, — хмуро сказал Гриша.

— На хлеб хватит, на икру хватит, на «мерседес» не останется, — констатировал Денис. — Ты понимаешь, что тебе в Черловске больше жить нельзя? И Насте тоже нельзя?

— Ну?

— У меня есть место. На Павлогорском ГОКе. Зам директора по безопасности. Раньше нас там прикрывал Самарин, а теперь Самарин далеко.

Помолчал и добавил:

— Ты уж извини, Гриша, мест на заднем сиденье «шестисотого» мерина у меня для тебя нет. Сумеешь развести ситуацию в Павлогорске — можешь просить у Славы что угодно, хоть замок в Калифорнии. Не сумеешь — влетишь круче, чем здесь.

Григорий Александрович Епишкин, 39 лет от роду, врач-отоларинголог по первой профессии, полученной им в медицинском институте, и кандидат на роль главы службы безопасности Павлогорского ГОКа, был представлен стальному магнату Вячеславу Извольскому на следующий день: дело было в Ахтарске.

На собеседование ушло около пятнадцати минут;

Гриша пытался было шутить, был встречен ледяной внимательностью собеседника, однако не стушевался, отпустил пару удачных шуток и в конце концов все-таки заставил Извольского улыбнуться.

По окончании встречи Гришу отправили ждать в приемную, а Денис со Слябом остались одни. Извольский сидел в кресле, рассеянно обмахиваясь бумажкой из папки, которую притащил ему Денис. В бумажке Черяга узнал справку о прекращении уголовного дела.

— Почему не мент? — спросил Извольский, — почему блатной?

— Мне не нравится ситуация в Павлогорске. В таких ситуациях менты слишком часто сдают хозяев. Особенно если от них требуют что-то стремное.