Юлия Латынина - Промзона

Майя молчала.

— Бельский звонил тебе?

— Нет.

— Майя, я добуду все распечатки твоих звонков через полчаса. Я что, должен шпионить за собственной сестрой?

— Он мне звонил.

— Когда?

— Уже давно. После выставки. Он прислал цветы, а потом позвонил.

— Что он хотел?

— Поужинать.

— А ты?

— Я отказалась.

Извольский помолчал. Потом:

— Завтра ты уезжаешь из России.

— Почему? Мне здесь весело.

— Ты что, не понимаешь? Бельский мой враг.

— А если я ему нравлюсь?

— Это не имеет значения, — сказал Извольский. — Когда речь идет о бизнесе, личные чувства не имеют значения.

На следующий день личный бронированный «мерседес» Извольского подвез Майю и Джека к залу отлета в Шереметьево-2. Они летели в Сардинию, на виллу, которая принадлежала полпреду Ревко. Полпред очень настойчиво позвал их покататься на яхте. Шеф личной охраны директора АМК сопроводил студентов до стойки регистрации. Они сдали багаж и отстояли очередь на паспортный контроль.

После этого они поднялись в зал для пассажиров бизнес-класса. До рейса оставалось еще сорок минут, Джек все любил делать заранее.

— Ты знаешь, — сказал Джек, когда они уселись в кресла, — по-моему, твой брат не просто так захотел, чтоб ты поплавала на этой яхте. По-моему, ему хотелось отослать тебя из Москвы.

— Зачем?

— Не знаю, наверное, из-за его проблем. Но ему точно не хотелось, чтобы ты была в Москве. Поверь мне, я очень наблюдательный человек.

И тут за его спиной раздался знакомый голос.

— Ничего себе, — сказал голос, — да тут жрачку бесплатно дают!

Джек и Майя обернулись. Позади них стоял Степан Бельский, со стаканом апельсинового сока в одной руке и дипломатом в другой. Он был в бежевых брюках и черном потрепанном свитере. За ним маячило улыбающееся лицо Яши Ященко.

— А еще там булочки дают и даже выпить! — продолжал Бельский, плюхаясь в кожаное кресло, — ух ты, и телефон есть позвонить!

Последнюю фразу он сказал по-английски.

— Вы, наверное, впервые летите бизнес-классом? — сдержанно спросил Джек.

— Да я не просто бизнес-классом! — в полном восторге заорал русский пилот, привлекая к себе всеобщее внимание и заставляя обернуться двух пожилых леди, мирно кушавших кофе со свежевыпеченными muffins, — я на частном самолете лечу! По приглашению «Аэроспасиаль»! У нас с ними переговоры! Прикинь, я на тренажере над Францией летал, над вероятным противником, а теперь они мне чартер оплачивают! Е! Ты когда-нибудь на частном самолете летал?

— А когда ваш рейс? — спросил Джек. Бельский взглянул на часы.

— Через пятнадцать минут.

Майя встала и демонстративно села подальше от Бельского. Джек последовал за ней.

— Правильно, — сказал он, — нечего общаться с этими людьми. Он забавный, этот пилот, но это не наш круг общения. И к тому же он русский.

До посадки оставалось еще около получаса. Майя оглянулась. Бельский о чем-то спорил с Ященко. Ященко считал на калькуляторе, Бельский возражал.

— Ты знаешь, — сказал внезапно Джек, — я думаю, нам надо подумать о свадьбе. Я понимаю, что у твоего брата сейчас трудности, но я думаю, что мы сможем ему помочь, особенно в том, что касается квот на экспорт стали…

Майя положила ему руку на запястье и нежно заглянула в глаза.

— Джек, милый, — сказала она, — ты знаешь, это такой серьезный вопрос. И вообще… Я совсем забыла, мне одну вещь надо купить в duty-free… Я сейчас.

— Простите, у вас сейчас должен лететь чартерный рейс на Париж, — сказала она через пять минут у стойки авиакомпании. — Где регистрируют пассажиров?

Спустя десять минут хорошо одетый молодой человек провел ее на посадку в небольшой представительский «Боинг». Бельский уже сидел в салоне, спиной ко входу, и, перегнувшись через столик, о чем-то увлеченно спорил с блондином Яшей. Майя уловила слова «носок» и «предельные углы атаки». Рядом с Бельским в широком кожаном кресле дремал еще один летчик фирмы, Коля Свисский.

Майя остановилась над креслом Свисского и сказала:

— Вы не позволите сесть?

Бельский повернул голову, и Майя второй раз в жизни увидела, как он улыбается. Первый раз на ее памяти он улыбался на аэродроме, сразу после посадки.

— Да, Коля, — сказал он, — уступи-ка девушке место.

Рейс на Сардинию занимает больше трех часов, и когда Извольский набрал номер сестры, amp; Москве было около четырех утра. Ее мобильный был выключен, и Извольский позвонил на мобильный Джеку.

— Но она же осталась в России, — сказал Джек.

— Как — в России?

— Так. Она вышла перед посадкой, а когда я сидел в самолете, позвонила и сказала, что я обязательно должен лететь, и что она непременно прилетит следующим рейсом и объяснит, в чем дело. Мистер Извольский, я страшно переживаю, и если я могу чем-то помочь…

— Она ушла сама? Ты не заметил… чего-нибудь странного?

— Нет. Ничего странного. Вот только этот пилот, из Жуковского, помните, я рассказывал? Он тоже был в вип-зале. Только летел во Францию.

Звонок на мобильный Степана раздался почти сразу же.

— Степан? Ты случайно не знаешь, где моя сестра?

Шепот. Легкий женский смех. Извольский почти кожей почувствовал, как на том конце связи шуршат шелковые простыни.

— Знаю. И даже могу дать ей трубку.

Извольский помолчал.

— Степан, я не верю, что ты ее любишь. Но если это одна из твоих разводок, если хоть волос упадет с ее головы… Степан, тебе никто не поможет, даже твой партнер, с которым ты пилишь государственную нефть.

— Ты имеешь в виду Костю?

— Я имею в виду вице-премьера, — ответил Извольский.

Черяга и Горный встретились в час ночи в ресторане того самого Дома Культуры, в котором год назад торговал наркотиками Мансур. Ресторан уже закрывался; с кухни доносилось громыхание тарелок, да маялся на всякий случай бармен за стойкой.

Бармена выгнали, и его место занял молчаливый парень с короткой стрижкой и удостоверением сотрудника службы безопасности AMК. Четверо парней — по двое с каждой высокой переговаривающейся стороны — встали у порога. Еще двое прошли к черному ходу. «Скоро я буду ходить с небольшой дружиной», — подумал Денис, задумчиво провожая взглядом своих охранников.

Горный сидел посередине зала, большой и грузный, как экскаватор, и прихлебывал из фарфоровой чашечки зеленый листовой чай. Когда Черяга подсел к нему, Горный не пошевелился и не сказал «здравствуй», а только вопросительно поднял брови.

— Афанасий Никитич, — сказал Черяга, — я бы вполне мог обойтись без этой встречи. Я думаю, Слава был бы этому рад, а Сергей уж точно. Они очень злы на вас.

— Какое совпадение, — усмехнулся Горный, — а я на них. С чего бы это?

Денис помолчал. Потом выложил на стол папку.