Алан Брэдли - Копчёная селёдка без горчицы

Хотя это была символическая защита, доктор Дарби поднял медицинский чемоданчик над головой и стоял неподвижно, с несчастным видом под дождем.

Инспектор Хьюитт развернул маленький прозрачный дождевик и набросил его на свою промокшую до нитки одежду. Я подумала, не прекрасная ли жена инспектора Антигона тихонько положила его в карман мужу на всякий случай.

Сержант Вулмер неподвижно стоял под ливнем, как будто его мощное тело само по себе было достаточной защитой от ветра и дождя, а сержант Грейвс, единственный из всех, чьи размеры позволяли это, уютно забился под нижнюю чашу фонтана с подветренной стороны, где сидел на корточках, сухой, как утка.

Затем внезапно, так же быстро, как началась, гроза закончилась. Темная туча поплыла на восток, снова появилось солнце, и запели птицы.

Сержант Вулмер снял водонепромокаемую накидку, которую набросил на камеру, и снова начал фотографировать фонтан со всех мыслимых углов. Когда он приступил к крупным планам, в поле зрения появилась «скорая помощь», подпрыгивая по грубой земле между Изгородями и Трафальгарским газоном.

Перекинувшись несколькими словами с водителем, доктор Дарби помог переложить накрытое тело на носилки и забрался на пассажирское сиденье.

Когда «скорая помощь» медленно тронулась с места, петляя, чтобы объехать наполовину ушедшие в землю статуи, я заметила, что появилась радуга. Неземной желтый свет озарил пейзаж, придавая ему вид кричащего рисунка сумасшедшего художника.

На дальней стороне Трафальгарского газона, возле деревьев, что-то шевельнулось. Я чуть-чуть повернулась и быстро перенастроила бинокль, как раз вовремя, чтобы увидеть фигуру, исчезающую между деревьями.

Еще один браконьер, подумала я, следил за полицией и не хотел, чтобы его заметили.

Я снова поймала «скорую» в бинокль и наблюдала за ней, пока она не пропала за далекой изгородью. Когда она скрылась из виду, я спустилась на пол и заперла лабораторию.

Если я хочу обыскать берлогу Бруки до того, как туда заявится полиция, надо пошевеливаться.

Единственная проблема заключалась в том, что я понятия не имела, где жил Бруки.

Можно совершить еще одну вылазку в шкафчик с телефоном, но в вестибюле я рискую столкнуться с отцом или, что хуже, с Даффи или Фели. Кроме того, очень маловероятно, чтобы бездельник вроде Бруки был упомянут в телефонном справочнике.

Вместо того чтобы рисковать тем, что меня поймают, я украдкой пробралась в картинную галерею, занимавшую почти весь первый этаж восточного крыла.

Армия предков де Люсов смотрела на меня, когда я шла мимо, в их лицах я с неловкостью узнавала свои черты. Я бы невзлюбила большинство из них, подумала я, и большинство из них невзлюбили бы меня.

Я сделала колесо, просто чтобы показать им, что мне наплевать.

Тем не менее, поскольку старик это заслуживал, я отдала портрету Тара де Люса короткий скаутский салют, пусть даже меня выставили из этой организации, довольно несправедливо, как я считала, и это сделала женщина, совершенно лишенная чувства юмора. «Честно говоря, мисс Пэшли, — я бы сказала ей, если бы у меня было хотя бы полшанса, — гидроксид железа был просто шуткой».

В дальнем конце галереи находилась кладовка, которая в дни славы Букшоу использовалась, чтобы помещать в рамы и реставрировать портреты и пейзажи, составляющие семейную коллекцию искусства.

Пара полок и рабочая скамья в кладовке до сих пор были заставлены грязными баночками из-под краски и лака, содержимое которых высохло еще во времена королевы Виктории, там и сям из них торчали ручки кистей, словно хвосты окаменевших крыс.

Все, кроме меня, похоже, забыли, что у этого помещения есть одна весьма полезная особенность: поднимающееся окно, которое легко открывается изнутри и снаружи — и стало еще легче открываться, когда я взяла на себя труд смазать его раму салом, которое слямзила из чулана.

На наружной стене, прямо под оконной рамой и на полпути к земле, в стене был наполовину осыпавшийся кирпич — его медленное разрушение, признаюсь, отчасти стимулировалось позаимствованной у Доггера лопаткой: идеальная опора для ноги, на случай если кто-то захочет уйти или вернуться в дом, не привлекая ненужного внимания.

Выбравшись из окна и спрыгнув на землю, я чуть не наступила на Доггера, стоявшего на коленях в мокрой траве. Он встал на ноги, приподнял шляпу и вернул ее на место.

— Добрый день, мисс Флавия.

— Добрый день, Доггер.

— Славный дождик.

— Ага, славный.

Доггер бросил взгляд на золотое небо и продолжил выпалывать сорняки.

Самые лучшие люди, они такие, да. Они не пристают к тебе, как липучки для мух.

Шины «Глэдис» радостно жужжали, когда мы пронеслись мимо Святого Танкреда и въехали на главную улицу. Она наслаждалась днем так же, как и я.

Впереди слева, через несколько дверей от «Тринадцати селезней», находилась антикварная лавка Реджи Петтибоуна. Я мысленно взяла на заметку зайти сюда попозже, и в этот момент распахнулась дверь и на дорогу выскочил мальчик в очках.

Колин Праут!

Я свернула вбок, чтобы не наехать на него, и «Глэдис» содрогнулась, затормозив длинным скользящим движением.

— Колин! — крикнула я, остановившись. Я чуть не полетела вверх тормашками.

Но Колин уже пересек центральную улицу и скрылся в Болт-элли, узком вонючем проходе, ведущем к дороге за магазинами.

Не стоит и говорить, что я поехала за ним, вознеся очередную хвалу за изобретение трехскоростного рычага переключения Старми-Арчера.

Я примчалась на дорогу, но Колин уже скрывался за углом в дальнем конце. Через несколько секунд, описав неровный круг, он снова окажется на центральной улице.

Я была права. К тому времени, когда я снова его увидела, он торопился прямиком в Коровий переулок, как будто по его следам неслись все гончие ада.

Вместо того чтобы поехать за ним, я нажала на тормоза.

Там, где Коровий переулок заканчивается у реки, я знала, Колин повернет налево и пойдет по старому бечевнику позади «Тринадцати селезней». Он не рискнет идти другой дорогой, опасаясь, что его загонят в угол.

Я повернулась в противоположную сторону и поехала туда, откуда пришла, описав широкую дугу в сторону Сапожной улицы, где в последнем доме жила мисс Пикери, новая библиотекарша. Я затормозила, слезла с велосипеда и, прислонив «Глэдис» к ее забору, быстро перебралась по ступенькам и тихонько заняла позицию за одним из высоких тополей, окаймлявших бечевник.

Как раз вовремя! Вот и Колин спешит ко мне, все время нервно оглядываясь через плечо.

— Привет, Колин, — сказала я, заступая ему дорогу.