Анна Малышева - Западня

Вслед за ней многие вспомнили о насущных делах, начали посматривать на часы и понемногу собираться Михаил больше не собирался их агитировать. Он сошел со сцены, пересек зал и на улице с наслаждением ощутил на своем лице горячий язык солнца. Ему казалось, что он вырвался из мрачного склепа Была секунда, когда он так остро ощутил чью-то ненависть, прицельно направленную на него… Попытался понять, из какого угла она исходит, но этот луч ослабел, отодвинулся, он потерял его. "Но я не ошибаюсь, — думал он, прикрывая глаза и поворачивая лицо другой стороной к солнцу. — Эта девица была там. Надеюсь, я сделал верный ход. Теперь они узнают, что не одна Милена для них опасна. Одно дело — сцепиться с четырнадцатилетней девочкой. И совсем другое — со мной.

Тем более что я теперь наготове и в роли жертвы плохо себя представляю. Пусть понервничают! Во всяком случае, теперь они будут знать, что смерть Милены ни от чего их не спасет".

Он двинулся вниз по бульвару. Жара еле заметно ослабевала, во всяком случае, здесь, поддеревьями, можно было дышать. Почти все скамейки были заняты. У перекрестка виднелся голубой зонтик мороженщицы. Михаила обогнали мальчишки, на ходу пинающие тугой черно-белый мяч. За мячом погнался рыжий спаниель, очумевший от внезапной надежды, что, может быть, с ним хотят поиграть.

Очередная скамейка стояла на самом солнце, и на ней сидели всего два человека — загорелый дочерна, полуголый мальчишка, азартно поедающий мороженое, и девушка. Девушка сидела в позе роденовского мыслителя — согнувшись в три погибели, подперев кулаком подбородок «Чем-то расстроена», — понял Михаил, а сделав еще один шаг, убедился — это Наташа.

— Ты должна меня простить, — сказал он, подойдя совсем близко.

Девушка вздрогнула, подняла глаза и сделала попытку встать. Но Михаил сел рядом и еще раз настойчиво попросил простить его. Он вовсе не думал на нее намекать.

Так глупо получилось… Она слегка оттаяла, что, впрочем, было немудрено на таком солнцепеке Наташа взглянула на часы:

— Да… Сколько же я времени потеряла! Голову напекло, теперь будет болеть Добежала досюда и упала…

Не поверите, мне было так обидно! Даже заплакать не смогла. Сидела и думала, что я вам сделала, за что вы меня так?

— Еще бы, — заметил он. — Тем более что и Милена обидела тебя несправедливо. Она просто перепутала Ей нужно было обратиться к кому-то другому. — На тебя было подумать легче всего… И глупее всего.

Как она просияла! Михаил и сам улыбнулся, увидев, какая изумительная улыбка преобразила ее лицо. Она стала почти красавицей, эта незаметная, сдержанная «служанка».

— Правда? — Она схватила его руку и тут же выпустила, будто обожглась. Румянец тоже был ей к лицу. — Я ведь ничего не сделала Оле! А уж тем более Ирине Сергеевне! Ну как она могла так подумать!

И, понизив голос, спросила:

— А вы в самом деле уверены, что Ирину убили?

— Просто уж слишком много совпадений. Я знаю, что ей угрожала опасность, и вот — она якобы застрелилась.

— И это сделал кто-то из наших? — недоверчиво спросила она," — Откуда вы знаете?

— От Милены. Да, от твоей обидчицы. А та узнала от сестры. В ту самую ночь, когда ее убили. — Михаил решился. — Наташа, мне нужна твоя помощь. Я думаю, что могу на тебя рассчитывать?

— Ну, конечно!

— Дело в том, — пояснил он, — что из всего театра я теперь одну тебя не подозреваю. Просто не могу подозревать. Уж слишком просто ты себя выдаешь. Сегодня взорвалась, на Милену мне пожаловалась, призналась, что знаешь дом Ирины… Кто-то еще знал, где живет Ирина, но промолчал. Кто-то из ваших. Я знаю одно — это девушка.

Мальчишка поперхнулся мороженым, и это напомнило Михаилу, что они не одни. Он встал и предложил Наташе пойти куда-нибудь, где больше тени и меньше народу.

Нужно поговорить. Она встала и засмеялась:

— В такую жару где тень, там и народ! Ну, все равно, идемте!

Девушка оказалась совершенно права — все уличные кафе были забиты до отказа, а если находилась пара свободных мест, то за столиком неизбежно оказывались соседи. Михаил нерешительно предложил пойти к нему домой — в конце концов, это совсем рядом, их там никто не подслушает. Они могут посидеть на балконе.

Наташа слегка смутилась, но упоминание о балконе ее успокоило. "Неужели я выгляжу ловеласом? — с досадой думал Михаил, когда они шли по раскаленной улице к его дому. Возникала еще одна мысль, не менее пугающая:

— Любой нормальный мужик на моем месте нашел бы себе подружку. Три месяца живу один… Отдельная квартира, и сам я не урод, мне всего тридцать два… Все пути открыты!

Милая девушка идет ко мне в гости. А я думаю черт-те о чем! О трупах, ключах, об этой маленькой горбунье, которая, видите ли, никогда не спала на спине…"

— У вас хорошо, прохладно, — застенчиво сказала Наташа, остановившись посреди коридора. Она явно не знала, куда двинуться дальше. Михаил провел ее на балкон, и она ахнула:

— Здорово! Вот бы еще цветы посадить! Прямо маленькая дача!

— Может, еще посажу, — крикнул из кухни Михаил.

Он налил в стаканы виноградный сок и теперь извлекал из формочки кубики льда. Падая в стаканы с соком, кубики легонько повизгивали и пускали микроскопические пузырьки.

,. Наташа жадно выпила сок, а уцелевший на дне лед вытряхнула себе в ладонь и с удовольствием сжала пальцы:

— Ох… В такую жару хочется сунуть голову в морозилку… А вы одни живете?

— Сейчас — да. — Михаил усадил ее в плетеное кресло, предложил сигарету и закурил сам. — А последние два дня тут ночевала Милена. Она боялась идти домой.

Девушка сразу посерьезнела. Она выслушала его рассказ, изредка поднимая на него изумленные, непонимающие глаза. И было от чего удивляться'. — рассказывая, Михаил ни словом не упомянул о том, какое участие приняла Милена в ограблении и убийстве кавалера своей старшей сестры. «Незачем в это вдаваться, — подумал он. — Наташа все-таки может проболтаться. Сообщит по большому секрету маме или подружке, и конец». Таким образом, Наташа узнала только то, что непосредственно относилось к сообщникам Ольги и к двум совершенным ими убийствам.

— Но если Милена узнала об этом, почему она не пошла в милицию? — задала она самый резонный вопрос.

— Ее припугнули — именно потому, что она все это узнала. И думаю, это были не пустые слова.

— А она в самом деле знает, кто из наших девчонок убил Олю?

— Нет. Иначе, как ты понимаешь, она бы не набросилась на тебя. А ведь ты этого не делала.

Наташа всплеснула руками:

— Ну, хоть бы она мне прямо сказала! Я бы ее убедила, что она ошиблась!

— Наташа, дай слово, что никому не расскажешь об этой сцене с Миленой. Если расскажешь — все пойдет прахом. Я хочу, чтобы те двое знали — имя этой девчонки известно. Не мне, так Милене. Надеюсь, ты еще никому об этом не рассказывала?