Агата Кристи - Шахматный ребус

Пуаро явно увлекся "шахматным ребусом". Давно я не видел, чтобы он так заинтересовался делом, не имеющим отношения к пресловутой "четверке", и был очень рад, что наконец-то он решил тряхнуть стариной.

В морге, глядя на неподвижное тело, я почувствовал жалость к этому молодому американцу, которого настигла такая смерть... Пуаро тщательно осмотрел тело. Нигде не было видно никаких повреждений, только небольшой шрам на левой руке.

- Врач говорит, что это след от ожога, - пояснил Джепп.

Затем Пуаро приступил к осмотру вещей убитого, которые принес полицейский. Их было немного: носовой платок, ключи, записная книжка и какие-то записки. Внимание Пуаро привлек предмет, стоявший немного в стороне.

- Шахматная фигура! - воскликнул он. - Белый слон. Она была у него в кармане?

- Нет. Он так крепко держал ее в руке, что мы едва сумели высвободить. Нужно будет вернуть ее Саваронову, она из его уникального комплекта слоновой кости.

- Позвольте мне самому вернуть этого белого слона хозяину. Это будет прекрасным предлогом для визита.

- Ага! - воскликнул Джепп. - Значит, вы решили заняться этим делом?

- Конечно. Что же мне остается - вы так ловко разожгли мое любопытство.

- Ну и хорошо. А то вы что-то совсем захандрили. Капитан Гастингс, я вижу, тоже доволен?

- Конечно же вы правы, - ответил я и рассмеялся. Пуаро опять начал осматривать тело.

- Вы ничего больше о нем сообщить не хотите? - спросил он.

- Вроде бы я и так все выложил.

- Вы не сказали, что убитый - левша.

- Вы чародей, мосье Пуаро. Да, он левша. Но как вы узнали? И имеет ли это отношение к делу?

- Нет-нет, - поспешил успокоить его Пуаро. - Не принимайте так близко к сердцу. Я просто хотел вас немного поддеть.

И мы все вместе вышли на улицу.

Следующим утром мы направились навестить Саваронова.

- Соня. Соня Давилова, - мечтательно пробормотал я. - Какое прекрасное имя.

- Вы неисправимы, Гастингс! - воскликнул Пуаро. - У вас в голове одни только женщины. Смотрите, как бы эта Соня Давилова не оказалась нашей с вами давней приятельницей графиней Верой Росаковой. - И он рассмеялся.

У меня испортилось настроение.

- Пуаро, неужто вы в самом деле предполагаете, что...

- Нет-нет, друг мой, я пошутил. Сейчас я совершенно не думаю о Большой Четверке, как считает наш друг Джепп.

Дверь квартиры нам открыл слуга с каким-то застывшим лицом. Казалось, этот человек вообще не в состоянии выражать какие-то эмоции.

Пуаро протянул ему свою визитную карточку, на которой Джепп нацарапал несколько рекомендательных слов, и нас провели в длинную, с низкими потолками комнату, которая была уставлена антикварными вещами, а стены ее были увешаны дорогими картинами. На одной из стен висело несколько чудесных икон, а на полу лежали великолепные персидские ковры. В углу на столе стоял самовар.

Я осмотрел одну из икон, которая мне показалась самой ценной, и повернулся к Пуаро, чтобы поделиться с ним своими соображениями, как вдруг обнаружил его стоящим на коленях - он что-то разглядывал на ковре. Ковер был безусловно очень красив, но такого пристального внимания все-таки не заслуживал.

- Это что, какой-нибудь особенный ковер? - на всякий случай спросил я.

- Ковер? Какой ковер? А... Этот? Да, замечательный, поэтому странно, что кто-то прибил его огромным гвоздем... Нет-нет, Гастингс, - остановил он меня, увидев, что я наклонился к ковру, пытаясь найти этот гвоздь. - Гвоздя уже нет, осталась только дырка.

Легкий шорох сзади заставил меня обернуться, а Пуаро - вскочить на ноги. В дверях стояла девушка невысокого роста. В ее темно-голубых глазах отражались изумление и легкий испуг. У нее было прекрасное грустное лицо, а ее черные волосы были коротко подстрижены. Говорила она мягким приятным голосом, но с сильным акцентом.

- Прошу прощения, но мой дядя не сможет принять вас лично. Он очень нездоров.

- Какая жалость, но, возможно, вы окажете мне любезность и ответите на мои вопросы? Вы мадемуазель Давилова?

- Да, я Соня Давилова.

- Я собираю кое-какие сведения о том печальном инциденте, который произошел два дня назад в вашем доме. Я имею в виду смерть Гилмора Уилсона. Что вы можете рассказать об этом?

Глаза девушки расширились.

- Он умер от сердечной недостаточности во время партии.

- Полиция не совсем уверена, что это произошло из-за сердца, мадемуазель.

Девушка всплеснула руками.

- Значит, это правда, - сказала она. - Иван был прав.

- Кто такой Иван и почему он был прав?

- Это слуга, который открыл вам дверь. Недавно он мне сказал, что ему кажется, будто Гилмор Уилсон умер не своей смертью - что его отравили, и отравили по ошибке.

- По ошибке?

- Да, яд предназначался моему дяде.

Девушка прониклась к нам доверием и говорила охотно.

- Почему вы так думаете, мадемуазель? Кто может желать смерти вашему дяде? Она покачала головой.

- Я не знаю. Мне ничего не говорят, и дядя мне не доверяет. Возможно, он прав. Он меня почти не знает: Я приехала сюда совсем недавно, а до этого он видел меня совсем маленькой. Но я чувствую: он чего-то боится. У нас в России полно всяких тайных организаций... Однажды я случайно подслушала нечто такое, что сразу поняла: он боится именно чего-то подобного. Скажите, мосье. Девушка подошла к Пуаро и, понизив голос, спросила:

- Вы слышали когда-нибудь о Большой Четверке?

Пуаро от неожиданности даже вздрогнул, глаза его буквально округлились от удивления.

- Почему вы.., что вам известно об этой самой Большой Четверке, мадемуазель?

- Известно, что такая организация существует! Однажды при мне кто-то упомянул это название... Ну а потом я спросила дядю, что оно обозначает. Видели бы вы, как он перепугался! У него задрожали руки, а лицо стало белым как мел. Он их страшно боится, я в этом уверена. И именно они убили этого американца Уилсона.

- Большая Четверка, - пробормотал Пуаро. - Опять Большая Четверка... Да, мадемуазель, вы правы. Ваш дядя в большой опасности, и я должен его спасти. Будьте так любезны, расскажите, как проходил тот матч. Покажите, где стоял шахматный стол, где сидели игроки, где располагались зрители - словом, все, что вспомните.

Девушка прошла в угол комнаты и показала столик, поверхность которого представляла собой шахматную доску. Белые квадратики явно были покрыты серебром. Это и был тот самый шахматный столик, за которым сидели игроки.

- Его прислали дяде в подарок месяца полтора назад, - объяснила она, - с пожеланием здоровья и побед над соперниками. Стоял он на середине комнаты. Вот здесь...

Пуаро принялся тщательно осматривать столик, что, по моему мнению, было совершенно излишне. И вообще, многие вопросы, которые он задавал, казались мне совершенно бессмысленными, а те, которые были действительно важными, он почему-то не задал. Похоже, неожиданное напоминание о Большой Четверке выбило его из колеи.