Галина Романова - Цвет мести – алый

Опять он о ней думает!

Делом, Белов, делом надо заниматься! В комнату девятьсот пятнадцатую надо как-то пробраться, непременно. Или хотя бы переговорить с кем-то, кто там может проживать. Ведь он у цели уже почти! А как туда пройти, как переговорить, если тут заслон такой из живых тел? Не звонить же Горелову, не просить его о помощи! Ни за что!

– Чего вы хотите, гражданин?

Сережа попытался подпустить в глаза суровости, но сонная нега, плескавшаяся в них, помешала. Он по-прежнему смотрел на Белова равнодушным, отсутствующим взглядом. То ли плевать ему было на визитеров вообще и на Белова в частности. То ли он давно привык к визгливой Ирине и на вопли ее не обращал внимания. Но сурового неприступного стража из него не получалось никак, хоть ты тресни.

Белов решил попытать счастья.

– Послушайте, Сергей. – Он полез в карман за паспортом. – Вот мои документы.

– А на кой они мне? – Охранник еле двинул плечом. – У меня свои имеются.

– Мне во что бы то ни стало надо найти Шишкина Геннадия из девятьсот пятнадцатой комнаты.

– Да ну! – Сергей с трудом выпустил из себя неуверенный смешок. – Всем надо, тебе, что ли, одному!

– А кому еще? – удивленно вскинулся Белов и пустился в безудержное вранье. – Что, прямо очередь живая выстроилась из желающих снабдить Генку деньгами? Что-то не верится!

– А ты что, с деньгами к нему приперся? – издала еще один истошный вопль из-за стекла вахтерша. – Так мне их отдай, мне этот сосунок полсотни долга уже два месяца возвращает!

– Минуточку, минуточку, Ирина Васильевна. – Сергей вдруг встал совершенно ровно, опустил резиновую дубинку вдоль брючного шва. – Здесь гражданин с вполне мирными намерениями, а вы вечно… Какие деньги, гражданин? Сколько? И, собственно, с какой стати? Сколько я помню Гену, денег у него не водилось никогда! Если и заведется вдруг сотня-другая, то минут на десять-пятнадцать всего-то. Не умеет он деньги в руках удержать! Такая вот с ним вечная история.

– Мне его истории без надобности, ребята. – Белов виновато посмотрел на вахтершу, определив с четвертой попытки, что женщина всего лишь лет на пять, самое большое, на десять, старше его. Погорячился он с мамашей, явно погорячился. – Меня просили деньги ему передать, я и приехал. С другого конца города тащился, между прочим!

– А кто просил-то? – вполне человеческим голосом откликнулась Ирина, видимо, вину в его глазах она прочла и приняла близко к сердцу его бессловесные извинения.

– Дама одна просила, – продолжал безбожно врать Белов.

С другой стороны, может, раньше все так и происходило? Не каждый же раз Маринка студента своего деньгами из рук в руки снабжала? Могла и передавать через кого-нибудь.

– А-а-а, дама! – повеселел вдруг совсем некстати Сергей. – Тогда понятно! Гендос, он такой… Прыткий! Только зря ты сюда приехал, браток. Нету Генки-то.

– Как нету?! Он в институте, что ли? На занятиях?

В животе у Белова неприятно заныло. Неужели опять мимо?

– И в институте он уже которую неделю не появляется. Тут кураторша их приходила, наводила справки у его друзей. Говорит, не приходит на занятия, на звонки не отвечает. Говорит, придется поставить вопрос об отчислении. Он ведь из общаги еще поздней осенью съехал. Сначала приехал, как учебный год начался, заселился, а потом съехал. Дамочка все одна рядом с ним порхала, красивая такая. В машину вещи его помогала таскать. Хотя вещей-то тех…

Маринка! Это она помогала своему любовнику выселиться из общежития. Вопрос – а куда помогла вселиться? К себе вряд ли бы повезла, Гольцов стоял на страже, выследил бы их. Не он, так ребята его. Да и с Гольцовым Марина наверняка на своей квартире встречалась, которую он же для нее и снимал.

Нет, к себе Генку она точно не повезла. А куда же? По какому адресу?

– Что же делать-то, а, ребята?

– Чего ты паришься, не пойму? Деньги отдай обратно барышне этой, и все дела.

– Некому отдавать. Нету больше барышни, – печально помотал головой Белов, но тут же опомнился и внес коррективы: – Уехала она.

– Беда какая! – фыркнула, поддержав охранника, вахтерша. – Себе оставь эти деньги! Много хоть денег-то?

– Прилично, – соврал без всяких уточнений Вениамин.

– А полтинника-то там нету моего? – поджала губы Ирина. – Не отдаст ведь, сволочь! Сердцем чую, не отдаст!

– Полтинника нет. Деньги в баксах.

– Ничего себе! – присвистнул охранник, от его недавней сонливости и следа не осталось. – За что же это ему так подфартило-то? Отступные, что ли, заплатила?

– Да нет, вроде работу он какую-то делал для нее.

– Ага! – заржал Сергей. – Знаем мы ту работу! Если он на нее работал, отчего же тогда вечно без денег мотался? Он хоть из общаги и съехал, постоянно тут тусил. С девками, с пацанами с его курса, иной раз и ночевать оставался, я разрешал. Он нормальный пацан вообще, общительный, его многие знают.

– Сменщик вот твой посерьезнее парень, – попеняла ему Ирина, сердито листая журнал посещений. – Тот никогда чужих в общежитии не оставлял. А ты добрый какой! Скажите пожалуйста! Почему тогда мой полтинник с него не стребовал, а?!

– А мне пахло, что он тебе должен был? – без обиды поинтересовался Сергей, вытащил мобильный и набрал чей-то номер, быстро переговорил вполголоса, взглянул на Белова: – Слышь, браток, я тут паренька одного вызвал с девятого этажа. Он не из девятьсот пятнадцатой, в соседней комнате живет, но, может, что-то и слышал. Сейчас спустится. Но сам понимаешь… Помощь, она ведь…

Белов кивнул и полез в карман пуховика за бумажником. Две сотни отдал охраннику, сотню вахтерше.

– Это проценты за необязательность Геннадия, – пояснил он с улыбкой. – Вычту из его премиальных!

– Спасибо. – Она растерянно повертела сотенную бумажку в руках, боясь поверить своему нечаянному счастью. Потерянный навсегда, казалось бы, полтинник вернулся, да еще и с процентами. – Спасибо вам! Уж простите, что я облаяла вас. Но, сами понимаете, работа у меня такая.

– Ничего, ничего. – Белов нетерпеливо топтался на месте, не отрывая взгляда от кабины лифта. – Все в порядке, я сам виноват. Но уж так он мне нужен, так нужен! А его нигде нет! Замучился искать!

В шахте лифта вдруг что-то зашаркало, заскрипело, заухало, потом на мгновение стихло, и тут же двери со странным гавкающим лязгом разверзлись, буквально выплюнув в холл группу студентов из семи человек. Девушки и молодые парни жестикулировали, спорили, толкались и хохотали так громко, что у Белова тут же заныло в висках. Не терпел он шума и гама с сиротских своих времен, такого вот бесшабашного гулкого, смешливого, от которого ему становилось еще тоскливее и неизменно хотелось спрятать голову куда-нибудь понадежнее и поглубже.

– Стас! Стас, иди сюда! – требовательно позвал Сергей от турникета, возле которого маялся в ожидании Белов. – Сюда двигай, разговор имеется.