Галина Романова - Цвет мести – алый

– Что, фотографию?

– Ага.

– И в самом деле, зачем? Это ведь не случайный снимок, так? – Горелов взглянул на тетку с изумлением. – Вам хотелось…

– Конечно! – перебила она его. – Должна же я была этому лопуху глаза открыть! Пока он там где-то мотается, на лекции свои ходит, его девка в дом таких вот дядек водит! Я как-то попросила мальчонку с первого этажа – ему недавно фотоаппарат родители подарили, – говорю, как пойдут мимо эти двое, – если я сама во дворе, щелкай, не бойся. Вроде ты меня фотографируешь, а сам возьми эту парочку покрупнее. Он сначала не понял, начал вопросы задавать, пришлось купить мальцу шоколадку. Молодежь нынче знает, как себя продать! Ашотик вон тоже…

– Как зовут этого человека, вы не знаете? – перебил ее в который раз Горелов, слушать про Ашотика у него уже сил не было.

– Николай Васильевич. – Она вдруг обиженно поджала губы. – Идет она мимо в тот день, когда в кадр попала, да как толкнет меня! Что-то еще прошипела, змея. Пожалуйста, говорит, Николай Васильевич, прошу вас! Тьфу! Манерная! Будто и не скакала перед этим на нем…

Фотографию они изъяли, и причем совершенно бесплатно. Из вредности ответной. До того противная тетка, что заплатить ей за услугу оба сочли лишним.

– Ну, что… – Горелов остановился возле своей машины, взглянул на Белова. – Кажется, теперь все ясно?

– Кажется, да, – кивнул тот своей лобастой башкой, с которой очень некстати стянул шапку и стоял теперь с потными всклокоченными волосами, будто пугало. – Надо его искать!

– Ага, найдешь ты его, как же, – фыркнул Горелов недоверчиво. – Розыск всероссийский организовать прикажешь?

– Нет, нельзя – спугнем. Вдруг он еще в городе?

– Сомневаюсь. Его теперь не найти, так глубоко он схоронился.

Иннокентий попинал ногой переднее колесо своей машины, подумал вдруг, что резина зимняя оказалась ни к черту. По дороге сюда на скользкой дороге машину так вдруг занесло, что он едва в столб не врезался. Все Севка! Бери, говорит, марка проверенная. Послушай брата, это называется, и сделай наоборот.

– Он мог и не спрятаться, чтобы не навлечь на себя серьезные подозрения, – снова подал голос Вениамин Белов, встряхнул шапку и натянул ее ниже бровей. – Живет себе спокойно, как и прежде, чтобы…

– Вот что ты несешь, что ты несешь, а?! – До Горелова наконец дошло, что говорят они вроде бы об одном, но в то же время и о разном. – Как это он тебе продолжит преспокойно жить, если мы его нигде не нашли! В институте его нет! В общежитии – тоже! На съемной квартире – ноль! Причем собирался он явно впопыхах и… Да что и говорить-то, ты сам все лучше меня знаешь!

– Ты о Генке Шишкине, не пойму я? – Белов подсунул толстые пальцы под край шапки, почесал лоб.

– А о ком же еще-то, господи?! – всплеснул руками Горелов и открыл дверцу машины.

– А при чем тут Генка? – Белов потоптался и тоже шагнул к своему автомобилю.

– А кто при чем? Кто?! Кого ты искать-то собрался?!

– Как кого? – Белов неуверенно посмотрел на него, поправил край шапки, завернувшийся внутрь. – Николая Васильевича.

– Какого еще Николая Васильевича?! – ахнул Горелов. – На кой черт он тебе сдался? Ну, это, конечно, еще один свидетель, пусть. Ну, очередной хахаль твоей Марины, такое я тоже допускаю. Что он знает-то?!

– Или он ничего не знает, или же знает все, – настырно отрубил Белов и полез в свою машину, как медведь в берлогу.

– Ну, ну! Бог в помощь! – заорал, разозлившись непонятно отчего, Горелов и тоже сел за руль.

Он свое личное время на поиски еще одного ухажера покойной Марины Стефанько тратить не собирался! Для него все стало предельно ясно с той минуты, как соседка Ирины Владимировны призналась в том, что спровоцировала приступ дикой ревности у молодого альфонса.

Понятно – тот любил свою красивую обеспеченную любовницу. Она ведь не только себя дарила ему, но и кое-что другое – обеспечивала ему безбедное существование, кормила его, одевала, платила за квартиру.

И тут вдруг – соперник! Да ладно бы путный, а то – старая развалина. И с этим опять же возможно смириться, встречайся она с ним на нейтральной территории. Око, как говорится, не видит. А то ведь нагло приволокла его в их общую с Геной квартиру, да и не раз и не два!

Что она хотела этим доказать? Поставить молодого иждивенца на место? Щелкнула его по носу?

Щелкнула-то его по носу их соседка, всучив ему в руки компрометирующую фотографию. Как она сказала? Побелел он весь, затрясся? Что-то вроде этого. Взбесишься от такого, неужели нет?!

Потому-то и разъярился Гена, в квартире погром устроил. И прибил Марину в центре города, на глазах у всех.

Почему чуть позже пострадала Рита? Да все просто! Все теперь сходится. Она, похоже, заметила убийцу в тот самый момент, когда он выстрелил. Или за минуту до этого увидела его в окне. Или – после выстрела. Она увидела его и подписала тем самым себе смертный приговор. Он ее выследил, дождался нужного момента и…

Конечно, конечно, версия еще сырая, и весьма. К примеру, откуда у молодого студента, живущего за счет своей любовницы, охотничье ружье? Откуда наркотики в таком количестве, которое он вкатил двум беззащитным женщинам? Откуда у него, опять же, номер мобильного Алекса Захарова?

Но и тут, хорошенько поразмышляв на пути к дому, Горелов все расставил по своим местам.

Гена Шишкин – не только влюбленный, ревнивый, но и весьма расчетливый молодой человек. А при своей расчетливости он способен быть и экономным, вполне. Не тратил, к примеру, бездумно деньги, которые Марина давала ему на мелкие расходы или на одежду, а копил их. На сэкономленные деньги он купил ружье – недорого, с рук. Наркотики достать – вообще не проблема. Студенческое братство в этом плане весьма изворотливо.

А что касается телефона Алекса Захарова…

Тут и вообще все проще простого! Марина дружила с Машей. В телефоне Марины наверняка были забиты номера Машиного мужа, их домработницы… Просмотреть записную телефонную книжку Марины для Гены никакого труда не составило бы. Так что…

Так что все сходится, подозреваемый найден. То есть с его личностью они определились, найти-то его еще только предстояло. Только вот как его искать? Где?

Неожиданно с этим помог начальник Горелова – Сизых Валерий Иванович.

Утром, ровно через неделю безуспешных душевных мытарств Горелова Иннокентия Ивановича и упорного молчания Белова – тот не звонил и на звонки следователя не отвечал тоже, – Сизых вдруг сам, не через дежурного, позвонил Горелову в кабинет и вызвал его к себе.

– Разрешите? – Иннокентий осторожно просунул голову между дверной притолокой и дверью.

– Входи, входи, умник ты наш!

Сизых благодушно улыбался и заваривал чай из какой-то яркой новой пачки, очевидно, это был очередной презент вернувшегося из командировки друга.