Мария Очаковская - Портрет с одной неизвестной

На клочке бумаги его рукой, довольно подробно, была нарисована схема проезда к какому-то дому. В голове заскрипели тяжелые жернова. Вадим растер виски и мочки ушей. Сунув под язык валидол, а мобильный в карман, титаническим усилием воли Вадим заставил себя открыть входную дверь.

Боже милостивый! Так это же та самая подружки Милочки дача – вдруг вспомнил Вадим и тяжело опустился на стул в прихожей.

Было около одиннадцати утра, когда Светка подошла к дому Эдика и, стрельнув глазом на окна третьего этажа, решительно взялась за ручку двери. Он наверняка, гад, еще дома. А к телефону не подходит, потому что жмот и, как всегда, денег ей должен. Она трезвонила ему и на обычный паролем, и на мобилу, а уж эсэмэсок наотправляла целый вагон. Все мимо кассы. Гад молчал.

Вот угораздило же ее вляпаться! И что только она в нем нашла? Уже полтора года Светка тянула эту лямку. Сколько раз зарекалась, что в последний раз, сколько раз себе говорила – ничего хорошего с ним не выйдет, нечего ей тут искать, он жучара, каких свет не видывал, а ей уже двадцать семь и давно пора замуж. Даже Ларка, корова, и та полгода назад замуж вышла, и, как девки говорят, она уже на пятом месяце. Да, детей Светке тоже хотелось. И замуж хотелось. Только не абы за кого и не в Люберцах. Там бы уже лет в восемнадцать выскочить могла. За того же Димона, они с седьмого класса вместе гуляли. Только что с того? Пройдет лет десять-пятнадцать и кем он будет, этот Димон? Таким же, как ее папаша, алкашом. Отца своего Светка ненавидела люто. Всю жизнь, сколько она его помнила, он пил, а еще мать бил. В последнее время, правда, присмирел, силы уже не те стали. А вот мать свою Светка жалела. Несчастная она, безответная, все терпела да молчала. А потом взяла и связалась с этими книжниками, «Иисус вас любит», «Помоги себе сам». Спасибо, нашлись умные люди и вовремя подсказали, что книжники на самом деле из секты и им не мать, а квартира ее нужна. Нет, уж, извините, дорогие родственнички, мне такой жизни не надо, нам не по пути. Я как-нибудь сама… Сразу после школы Светка устроилась на работу в Москву, сначала торговала в палатке на Рязанке, с устным счетом у нее никогда проблем не было, потом официанткой взяли в кафе. Там познакомилась с одним. Миха добрый был и не жмот. Сошлись, квартиру сняли, а спустя два года разбежались. Все хорошее когда-нибудь заканчивается. С Эдиком случайно встретились, она в то время на рынке кожгалантереей торговала. Он, значит, взял того, сего, она цену назвала. Ну, накинула для себя по ходу дела самую малость, рублей пятьдесят. А он ей: «А что так больно?», а она ему: «Кто же знал, что у вас, мужчина, такой низкий болевой порог». Это Светка от одного врача услышала. Тогда Эдя ей и говорит:

– Или, девушка, я иду к вашему хозяину, или таки вы мне сообщаете, кто вас учил устному счету.

Вот и разговорились. Эдик сразу ей понравился. Взгляд у него был веселый такой и в то же время ласковый. Кажется, все-все про тебя понимает и жалеет. Это уж потом она разобралась, что взгляд у Эдика все равно, что орудие труда. И вообще, про многое другое тоже поняла. Эх, Эдя, Эдя…

Нет, надо со всем этим кончать. Ничего, пробьемся. Еще молодая, красивая, и мужиков вокруг всегда до фига и больше. Да взять хотя бы Вадика, как он недавно соловьем заливался, каких только комплиментов ей не говорил. Хотя он тоже, конечно, козел…

Но каждый раз, когда появлялся Эдик, Светка бежала к нему как собачонка и делала все, что он ни попросит – врала, притворялась, изображала из себя не пойми кого. Еще спасибо, из собеса уволилась без скандала. Трудовую отдали. Достало, блин, все. И Эдик особенно.

А в последнее время у него вообще чердак снесло. Темнила хренов. Светка злилась, скандалила, обижалась, но потом запсиховала и, подождав для порядка еще день, решила все-таки приехать к нему сама.

Эдик жил в Измайлове и, кроме Светки, адрес свой никому не давал, не доверял – предпочитал делать дела на нейтральной территории. Светке он врал, что эту самую сталинскую двушку на 9-й Парковой он снимает, мол, хозяйка сдает ему только одну комнату, а в другой хранит свои вещи, и поэтому она всегда закрыта. Но она, Светка (нечего ее за дуру держать), улучив момент, заглянула к нему в паспорт и выяснила, что в этой квартире он прописан. Жучара, блин, он и есть жучара, ничего здесь не добавишь.

Светка уже хотела войти в подъезд, но забыла код и, порывшись в сумке, достала записную книжку. В эту минуту открылась дверь, из дома вышла девчонка с таксой на поводке. «Ну, прям как я, – с тоской подумала Светка, провожая взглядом собачонку, отозвавшуюся в ее душе тяжелым набатом, – вот приду сейчас и все ему, гаду, выскажу, и про деньги, и про квартиру, и про то, что ишачу на него, паршивца, полтора года. С меня хватит! Достал! Пусть отдает, что должен! И пошел он в жопу со своими раскладами!»

Подойдя к двери, она сначала потянулась к звонку, но, передумав, азартно достала из сумки ключ.

В коридоре было грязно и чем-то воняло. «Пусть теперь сам свой срач за собой убирает», – со злостью подумала Светка и громко позвала:

– Эй! Алё!

На кухне работал телевизор. Эдик сидел в комнате на диване, скрючившись, облокотившись о высокий подлокотник. Вид у него был до того несчастный, что Светка специально от него отвернулась, чтобы не расчувствоваться и не потерять боевой настрой.

– Алё, Таймыр! – снова окликнула его она. – Ну и вонища у тебя! Че, плохо тебе, что ли?

Она деловито прошла через комнату, открыла окно и раздернула занавески. «Врешь, не разжалобишь! Знаем – проходили!» – на всякий случай подбодрила она себя, но, поскольку Эдик упорно молчал, не выдержала и, подойдя к нему, тронула за плечо… но тотчас отдернула руку. Плечо Эдика было холодным как камень. А сам он, медленно, все так же согнувшись, сполз по спинке на диванные подушки и уставился на Светку пустым остановившимся взглядом.

– Бли-и-и-н, Эдя, ты чего? – протянула Светка. – Что же это? Как же? Эдя? – на глаза навернулись слезы. – А мне-то… а я-то как?..

Вдруг за спиной заскрипела и хлопнула дверь. Светка притихла, прислушалась. Слезы мгновенно высохли. Нет, ничего. Вроде тихо, только на кухне продолжал бубнить телевизор.

– Кто тут? – посидев минуту, тихо спросила Светка, сердце бешено стучало. – Кто тут есть?

Она потихоньку отодвинулась от мертвого Эдика и затаилась.

Подождав минуту-другую, она осторожно выглянула в коридор. Скрипучей оказалась дверь в ту самую комнату, которую Эдик всегда держал на замке. «Что же ты там прятал?» – не успела подумать Светка, как дверь снова скрипнула, и тут же порыв ветра с силой распахнул ее. Ну, если тут кто и был, то уже давно ушел. И она на цыпочках подошла к запретной комнате и заглянула туда. Пахло нафталином, пылью, в страшном беспорядке повсюду валялись какие-то вещи, бумаги, тряпки, битая посуда. Окно в комнате было раскрыто настежь. Ворвавшийся с улицы ветер дунул прямо в Светкино лицо.