Валерия Вербинина - Девушка с синими гортензиями

– Вас, наверное, забавляло, что вы знаете тайну, которой не ведает больше никто? Не считая убийцы, конечно, – уронила Амалия. – А потом вы увидели возможность сделать на этой тайне деньги.

Невер кивнул:

– Я устал от нищеты. Если вам любопытно, было ли мне совестно, отвечу сразу же: ни капли. Судьбе было угодно, чтобы я разбогател благодаря Жинетте, которая меня презирала, и ее убийце, который думал, что останется безнаказанным. А я никогда не иду против судьбы. Рассказать вам, как все было?

Старик оживился, и по блеску его глаз Амалия видела, что он до сих пор воспринимает ту давнюю трагическую историю как хорошую шутку.

– Я позвонил убийце и заговорил с ним голосом Жинетты. У нее был такой томный голос, с придыханием… а я когда-то выступал на сцене и считался неплохим актером. Ах, если бы вы слышали, что творилось на том конце провода! Это было поразительно, я бы никогда не мог придумать ничего подобного, даже если бы захотел. Вдоволь помучив убийцу, я потребовал денег. Бог мой, чего я только не наслушался в тот момент… И только угроза рассказать всем правду заставила убийцу пойти на попятный.

– И много вы денег от него получили? – спросила Амалия.

– Чуть больше миллиона. Правда, по частям, – небрежно ответил Невер. – Под Парижем у меня прекрасный замок, записанный на мою родственницу. Знаете, оказывается, довольно забавно играть бедняка, когда сам богат и не ведаешь счета деньгам. Честное слово, это была самая любопытная роль в моей жизни.

– Вы не уехали с улицы Рише, чтобы убийца вас не вычислил?

– И потому тоже. Но я же вам говорю: я наслаждался своей ролью. Время от времени убийца пытался найти шантажиста. Он ведь далеко не глуп… и понимал, что только тот, кто находился тогда на яхте, может знать о том, что там произошло на самом деле. И бедняга метался, терзался подозрениями: тот? этот? Но он был у меня на крючке, да… и я не собирался отпускать его… После войны убийца, правда, взбрыкнул и заявил, что у него нет больше денег. Вранье, конечно. А мне как раз в то время попалась на глаза некая девица из приюта. Одно лицо с Жинеттой, только без родинки на щеке. И я…

– Из какого приюта? – быстро спросила Амалия.

– Сен-Луи, по-моему. И я…

– Как ее зовут?

– Мадлен. А фамилия Матье, кажется. До чего же вы внимательны к мелочам, сударыня… Хотите меня проверить? Но я ничего противозаконного не делал. Просто велел ей одеться, как Жинетта, и пару раз прогуляться перед домом убийцы. Видели бы вы его лицо, когда он выскочил наружу… И с тех пор платил мне исправно. Ненавидел меня, но платил.

– Письмо, – напомнила Амалия. – Вы ведь сказали убийце, что в своем последнем письме Лантельм упомянула его имя?

Невер потупился.

– Ох… Был такой разговор, да. Во время войны убийца был весь на нервах и как-то тоже отказался платить, сказав, что никаких доказательств все равно нет. А я возьми и напомни ему о письме… Я никак не предполагал, что убийца наймет людей, чтобы переворошить могилу.

– А потом Луи Дюперрон решил начать расследование, – произнесла Амалия. – И убийца запаниковал, что шантажист его выдаст. Тогда он стал убивать всех, кто казался ему подозрительным, всех, кто внезапно разбогател. Матроса Тенара, Ролана Буайе, Раймона Обри… Хотя последний отделался ранением. Убийца пытался следить и за нами. По крайней мере дважды мой помощник Пьер Видаль почуял что-то неладное. А потом убийца каким-то образом узнал, что последнее письмо Лантельм находится у доктора Морнана, и явился за ним. И зарезал доктора и его жену.

– Я не знал, – мрачно обронил Анри Невер. – Клянусь вам, не знал о докторе. Я…

Амалия сняла с колен Маркиза и поднялась.

– Знаете, Невер, ваше счастье, что вы старик. Иначе бы я обошлась с вами совсем по-другому. Кстати, где вы будете завтра вечером? Надеюсь, не в вашем замке?

– Э… – в некотором смущении начал Невер. – Я, право, не понимаю…

– Завтра в семь я приглашаю вас к Луи Дюперрону, вот его адрес. – Баронесса положила на стол карточку. – Я ставлю точку в этом деле, и вы мне нужны. Так не забудьте: ровно в семь. Отказ и оправдания не принимаются. Даже если в вас ударит молния, вы должны прибыть в назначенное место, иначе я не ручаюсь за последствия.

– Понимаю, – промолвил Невер с поклоном. – Пятый акт, концовка должна быть самым сильным местом пьесы. Не волнуйтесь, сударыня, я приду.

– Только жизнь – не театр, мсье Невер, – заметила Амалия после паузы.

– Позвольте с вами не согласиться. Жизнь – худшая форма театра, – важно возразил Невер. – В пьесе я бы никогда не позволил такой героине, как Жинетта, умереть столь нелепо. Она бы играла на сцене, во время войны позировала бы для фотографий в форме сестры милосердия, как другие актрисы. Потом спокойно овдовела бы или развелась. Я соединил бы ее счастливым браком с каким-нибудь jeune premier’ом [18], с кем-нибудь вроде Шарля Мориса, и они бы стали прекрасной парой. Не зря он так ей нравился, в конце концов.

– Не буду вас разубеждать, – заметила Амалия. – Идемте, мсье Видаль!

– Не понимаю, чего ради нас всех здесь собрали, – пробурчал Шарль Морис.

Актер произнес эти слова, глядя мимо Евы, которая сидела возле Леопольда Эттингера, держа его за руку. На щеках художника цвел нездоровый румянец, он дышал тяжело, с усилием.

– Думаю, все будет как в романе, – насмешливо заметил граф де Сертан, стоявший около своей жены. – Нам откроют страшную тайну, кто на самом деле убил актрису, которая просто выпала из окна.

– Она не выпала из окна, – вмешался Пьер Видаль. – Это доказано.

– Ах, вот как! – оживился Анри Невер. – До меня донеслись слухи, что вы нашли яхту и проводили там какие-то эксперименты. Так Жинетта не выпала из окна? Ее в самом деле убили?

И драматург невинно посмотрел на журналиста.

– Кого мы ждем? – спросила Ева. – Мсье Эттингер очень взволнован, а при его болезни это вовсе не полезно.

Открылась дверь, и инспектор Бриссон вкатил кресло-коляску, на котором сидел коротко подстриженный седоватый мужчина. Следом за ним вошла улыбающаяся Амалия Корф в сопровождении хозяина дома.

– Кто такой? – повернулся к жене граф, кивая на человека в коляске. Он настоял на том, чтобы сопровождать ее к Дюперрону, и большинство присутствующих было де Сертану незнакомо.

– Капитан Обри, – ответила Жюли.

– Кажется, тут тесновато… – обронил Дюперрон. – Прошу вас пройти в большую гостиную, там нам будет гораздо удобнее.

– Гм, перемена декораций… – пробормотал себе под нос Невер. – Что бы это значило?

Шарль Морис вошел в гостиную одним из первых – и замер. Три ступеньки на входе… окно… столик под ним… ковер… большой шкаф возле стены…