Галина Романова - Тайна, приносящая смерть

Толик лишь сердито отмахнулся, настырно повернулся к окошку, то есть к Даниле спиной, демонстративно уложил наглую длань на оголенное плечо безутешной и увлек-таки ее подальше от посторонних глаз. Куда-то за угол поволок, куда конкретно, из окна Даниле видно не было.

– Так что Хлопов этот забыл у дома Бобылихи? – поторопил с ответом приунывшего хакера Данила. – На старух потянуло?

– Прямо, как же! – фыркнул тот, но без прежней чувственности, силы стали иссякать. – Бобылиха померла давно. А в доме том секретарша школьная живет теперь. Ушлая тетка. Со всеми успевает. – Лемешев подвигал тазом и локтями, намекая на род занятий школьной секретарши. – И к Жорке этому вот носилась из одной деревни в другую, сто километров не крюк ей! И Игорек втихаря к ней захаживал. Да если с ним разобраться и хорошенько поспрашивать, он мало кого обошел, тихушник-то наш. Днем весь праведный, на тете Маше жениться будто собрался, со всеми улыбается, с поклоном здоровается, а ночами... Оборотень просто какой-то...

– Что?!

Данила вздрогнул от неожиданных мурашек, щедро высыпавших от влажного воротника рубашки до пояса. Мысль, неожиданно его посетившая, была до того нелепой и оглушительной, что хоть плачь, хоть смейся. Необходимо было срочно переговорить с Толиком, который скрылся за углом дома с энергичной бабой, ублажающей всех подряд без разбора. Или, наоборот, тщательно отбирающей кандидатуры, а потом...

Да, Толик непременно разорется, начнет упрекать его в прошлых неудачах, обзывать фантазером. Станет вспоминать, как много раз подряд разрабатывал его фантазийные версии, оказавшиеся впоследствии пустышками. Будет махать руками, брызгать слюной, намекать на неприятности и напоминать ему, что в следственном изоляторе у них уже имеется один подозреваемый, который, между прочим, написал явку с повинной. А сейчас у них имеется еще один, который хоть и будет ломаться, да что толку. Все против него. Все! И шишка на его башке ему не в помощь сработает, а как раз наоборот. Может, мама, в очередной раз решив помочь сыночку, приложила его, поняв, что на этот раз Ванечке не выпутаться.

Нет, Толик ему помогать не станет. Но найти его на заднем степушкинском дворе не помешает. Нечего фигурантов дела за задницу лапать!

Оставив Лемешева на попечение одного из опергруппы, Данила двинулся за угол дома. И вскоре за сараем, за ровными рядками выложенных поленницами дров, услыхал сдавленный шепот и прерывистое дыхание своего неуемного коллеги.

– Тук-тук-тук! – громко произнес Данила и постучал даже по деревянной стенке сарайной, прежде чем вывернуть из-за угла.

Все равно застал голубков врасплох. Толик уже успел закатать Лялькин подол почти до самой поясницы и шарил теперь неистовыми лапищами по ее голым ляжкам. Еще минуты три-четыре, и Данила запросто мог бы лицезреть голый зад коллеги. Ремень, во всяком случае, тот уже расстегнул.

– Лишу премии, – медово улыбаясь, протянул он, скрестил руки на груди, оперся плечом о поленницу. – А ну брысь отсюда, пострадавшая!

Лялька сверкнула в его сторону потерянными в прерванной истоме глазищами, тяжело вздохнув, одернула подол и на нетвердых ногах удалилась.

– Что ты делаешь, а?! Сволочь ты все-таки, Щеголев! – ухватив паховые принадлежности в пригоршню, Толик сполз по сарайной стене на землю, захныкал. – Все так славно шло, а! Надо было...

– Надо было тебе башку оторвать за то, что ты на месте преступления готов трахнуть фигурантку, вместо того чтобы заниматься вплотную делом, – зло процедил Данила.

– А я вплотную занялся телом! – осклабился коллега в болезненной гримасе.

– И хорошо еще, если она так фигуранткой и останется, а не переквалифицируется...

– В мою супругу? – дурашливо рассмеялся Толик. – А что? Чем не вариант? Тамарка задолбала просто своими вечными претензиями.

– Эта, думаешь, претензий предъявлять не станет? – хмыкнул недоверчиво Данила. – С таким богатым опытом...

– Ну что ты опять, а? Ну что?! – разозлился Толик, встал, елозя спиной по сарайной стенке, отряхнулся, поправил рубашку, штаны, застегнул ремень. – Мне ее опыт не мешает.

– Это точно! Только опыт опыту рознь, коллега! – Данила шлепнул Толика по плечу, подтолкнул: – Ступай, ступай, дорогуша. Опыт, понимаешь!

– А что? Как раз наоборот! Такая зажигалка, скажу тебе!

– Да, да, конечно, – бубнил Данила, ступая по пятам за Толиком. – Эта самая зажигалка носилась из деревни в деревню на свидания к пожилому мужику, если честно, ничего из себя не представляющему. Вот что тебе в нем интересного показалось, а? Правильно, ничего. Старый, тщедушный, лысый. Каким бы мастером ни был в кроватке, туда себя еще надо заставить впрыгнуть, Толя!

– Что, думаешь, по расчету она с ним, да?

Толик неожиданно остановился, и Данила налетел ему грудью на спину. Чертыхнулся и снова подтолкнул.

– Нет, что ты! – обронил, обгоняя коллегу. – По любви она с ним! Хороший дядя, очень хороший. Судимостей, как блох на собаке. А она вот не побоялась с ним.

– Он же не убийца, он вор, – вяло возразил Толик, гребя пятерней по голове, расчесываясь.

– Именно, Толя! Именно вор! Имя которого обросло некоторыми легендами.

– Ты про цацки?

– Догадливый какой, – похвалил Данила все с той же приторной улыбкой. – Про них, про цацки. Их же никто так и не нашел тогда. Срок ему впаяли, потому что он и отрицать своего участия не стал. Мне подробненько эту историю в архиве изложили и документально подтвердили. Так вот срок-то он отсидел, а побрякушек как не было, так и нет. А где они? Если не у ментов, которые отрицали все под присягой.

– Вспомнил про присягу! – фыркнул зло Толик. – О ней только режиссеры в кино и помнят, мил-человек!

– Пускай... – Они притормозили на углу дома, понаблюдали за суетливым передвижением народа по двору убитого. – Пускай, но все отрицали. И свидетелей их непричастности была масса. Кому поверят: вору или менту? Вот... Цацки исчезли просто в никуда. Потом... Потом вдруг наш дядя дарит твоей опытной гражданке цепочку с кулоном из той самой коллекции. Потом цацки у него исчезают. Куда они подевались, мы знаем. И мы также знаем, что наш хакер подарил ожерелье своей девушке.

– Знаем, знаем, не пойму твоего словоблудия, – вспылил Толик, которому было очень неуютно под палящим солнцем в потных одеждах, с растрепанными волосами, с пересохшим от перевозбуждения горлом. – Что дальше-то?

– А дальше это самое ожерелье у Саши Углиной пропадает.

– А где она его хранила?

– Под матрасом.

– Здорово, – скривился Толик. – И как же оно оттуда пропасть могло? Украли? Вши? Тараканы? Мыши?

– Думаю, мать взяла его оттуда. То есть погибшая Мария Углина, – вдруг решил Данила, хотя до этого ничего путного ему в голову насчет этой кражи не лезло. – Или ее любовник. Больше доступа ни у кого не было в комнату Александры.