Алина Егорова - Сапфиры Айседоры Дункан

– О наследстве не рассказывала. А происхождение у нее самое обычное. Мамаша ее – хабалка деревенская, которую королевой никак не назовешь. Отец был вроде интеллигентным, тот, наверное, мог бы иметь дворянские корни. Но я его никогда не видела, потому как он умер давно. Отчима я знала, но мы с ним не общались, поэтому про него ничего сказать не могу. Вообще же Оксана была мастерицей выдумывать всякие истории, чтобы пустить пыль в глаза.

Мише не хотелось покидать просто обставленный, но такой приятный дом Насти. При всей суровости было в этой девушке нечто располагающее, тонкое, неуловимое, что делает общение желанным. Она рассказала все, что могла, поэтому причин для новых встреч не было. И это Михаила огорчало. Он записал сетевой адрес дневника Оксаны, надеясь не только почерпнуть из него информацию о потерпевшей, но и найти повод для дальнейшего общения с Анастасией.

Вернувшись на базу, как называли оперативники родное РУВД, Костров засел за компьютер, чтобы взглянуть на страницы дневника Прохоренко. Первое, что он увидел, было обилие фотографий хозяйки. Судя по всему, фотографии среди свечей, которые он уже видел на ее «магическом» сайте, были самыми удачными – они красовались на первой странице. Другие смотрелись проще, но тоже эффектно.

Костров не представлял, что можно писать в открытых всем пользователям Интернета дневниках. Он перешел к записям и сразу получил ответ на свой вопрос.

Для чего мой дневник? Для общения с друзьями, симпатичными мне людьми. Чтобы делиться своими мыслями, высказывать свое мнение о событиях. С целью пиара я участвую только в звездных проектах.

Вот оно как. И в проектах она участвует, да не в абы каких, а звездных, – хмыкнул про себя Миша.

Люблю своих знаменитых друзей.

Лешечка Князев, Натусик Светлова, Кирочка Морозова.

Они не болтают, а делают.

Миша перечитал запись дважды и ничего не понял. Актер Князев, продюсер Светлова и режиссер Морозова часто мелькали на телеэкране и были весьма успешными людьми. Неужели они знакомы с Оксаной? Судя по записи, не только знакомы, но и входили в ближайший круг общения. А ведь никто из них не проявил интереса к ней, когда она погибла. Хороши друзья, ничего не скажешь.

В следующей записи Прохоренко обращалась к читателям:

Хотите поучаствовать в жизни своей звезды?

Тогда быстренько голосуйте, чем мне занять себя вечером:

– погулять по городу, пофотографироваться;

– поболтать с друзьями в кафе;

– встретиться с поклонником;

– посетить модную вечеринку с известными людьми.

И снова Оксане требовался совет:

Знающие люди, расскажите, как отбиваться от фотографов на мероприятиях? Мне нравятся только двое, от силы трое, у них снимаюсь всегда и с удовольствием, остальные делают меня катастрофическим уродом, но стоит только встать у банера, как их тут же куча набегает, а я потом расстраиваюсь.

Пятница. Вечер. Телефон завалило пригласительными эсэмэсками, куча звонков и приглашений на звездные вечеринки. А так хочется хотя бы один вечерок остаться дома и почитать книжку.

Судя по записям в дневнике, жизнь Оксаны Прохоренко оказалась не так легка и беспечна. Сплошные съемки, встречи, вечеринки – ее просто разрывали на части, тогда как она мечтала о покое.

– Она что, правда была звездой? – поинтересовался Костров в следующем разговоре с Рябининой.

Они встретились в парке, около Настиной работы. Шли по тенистым дорожкам под шатрами раскидистых тополей. Деревья создавали интим, отделяя их от немногочисленных прохожих, и Михаилу чудилось, что он находится не на встрече со свидетельницей, а на прогулке с барышней.

– Самопровозглашенной. Хотелось девушке быть звездой, вот и кричала об этом на каждом углу. Все достижения Оксаны – заметка в журнале «Апокалипсис». В этом вся ее сущность: ложь и сплошные фантазии. Похоже, она так завралась, что уже сама не отличала реальность от вымысла.

– Но почему она все это писала? – удивился Миша. На его взгляд, нормальный человек на такие поступки не способен.

– Скорее всего, от недостатка внимания и неуверенности в себе. Ну и от безделья, разумеется, тоже.

– Я вот что подумал. Если Оксана была склонна к фантазиям и как бы это сказать…

– Любила пустить пыль в глаза, – подсказала ему девушка.

– Так вот. Возможно ли такое, что у Прохоренко никакого драгоценного перстня никогда не было, а все, что мы видели на фотографиях, – бутафория?

– Да, пожалуй, – ответила она, немного помедлив. – Очень может быть.

Они расстались на трамвайной остановке. Анастасия поднялась на ступеньки вагона и растворилась в салоне. Миша бодро пошагал к переходу метро. Настроение у него было приподнятым. Во-первых, он увиделся с Настей, а во-вторых, ему было приятно, что она не сочла его версию бредовой, как его сослуживцы.

За окном проплывали нежно-горчичные дома проспекта. Трамвай резво шел по выделенной полосе, убаюкивая стуком колес. Настя сидела, уставившись в вагонное стекло, и перебирала в памяти недавний разговор.

Они ищут перстень. Это плохо, очень плохо. Оксанка вконец завралась и, сама того не предполагая, запутала следствие. Был у нее перстень или нет – вопрос для милиции остается открытым. Но я-то знаю, что был. То, что никакая она не наследница, и так понятно. Достаточно взглянуть на мать – благородными корнями там и не пахнет. И сама Тамара Васильевна подтвердит. Или уже подтвердила. Наверняка в первую очередь допросили ее и про перстень поинтересовались. А она женщина прямая, что думает, то и говорит. Можно себе представить ее реакцию, когда у нее спросили, не было ли у них в роду английских королей? «Я, слава богу, пока еще в здравом уме» – любимая фраза Прохоренко-старшей, когда она слышит, по ее мнению, очевидную чушь. Эта фраза наверняка красной нитью проходит в протоколе, который остался у следователя после беседы с Оксанкиной мамашей.

Но ведь перстень был. Драгоценный, изготовленный в семнадцатом веке для невесты английского короля. Из белого золота, украшенный сапфирами. Камни играли гранями, завораживая своей неповторимой красотой. Ими можно было любоваться часами, и казалось, что сапфиры на самом деле имеют магическую силу. Не зря этот перстень так приглянулся Оксане. Что же ты наделала, Кристинка!

Яшка битый час допрашивал родственницу ярого антисоветчика, мелкобуржуазный элемент, но его усилия были тщетны – задержанная продолжала молчать. Юная изящная девушка с большими печальными глазами, Элиза Краузе, обвинялась в укрывательстве своего брата Эрнеста – недобитого кулака и противника коллективизации.