Алина Егорова - Сапфиры Айседоры Дункан

– Может, это кто-нибудь из новичков?

– Обычно новеньких она приглашала на семинар, когда занималась группа, чтобы они видели, как проходят занятия.

«Получается, кто-то из постоянных клиентов», – подумал Костров.

– Мама, поточи, – примчался Юрочка со сломанным карандашом.

– Ты уже нарисовал портрет дяди?

– Да! – Мальчик исчез и тут же появился, таща за собой лист ватмана, размером с собственный рост.

– Что же ты делаешь?! – ужаснулась Кристина. Это была ее «Карта мечты». Малыш разрисовал старательно подобранные сюжеты ее будущей жизни. Теперь на ней появился кривобокий домик, елочки и солнышко. Портреты людей Юрочка приукрасил на собственный вкус – Кристине пририсовал кудри, а ее спутнику, Джонни Деппу, добавил рога.

– Талантливый ребенок, – оценил Миша.

– Он все испортил.

– А что это было? Я похожий плакат видел у Прохоренко.

– Это Оксана нам рекомендовала изобразить свои желания, чтобы они сбылись.

– Неплохие желания. С размахом! И что, сбываются?

– Вот вы смеетесь, а карта на самом деле работает. Вот видите Джонни Деппа? Он появился в моей жизни. К сожалению, ненадолго.

– Неужели сам Депп?

– Не он, конечно. На моей «Карте мечты» он символизирует человека, которого я хочу встретить. И я недавно встретила мужчину, очень похожего на этого артиста, прямо копия. И знаете еще что? У Оксаны на карте тоже Джонни Депп. Мы с ней из одного журнала карту делали. Так вот, этот Джонни Депп сначала появился у нее. У Оксаны энергетика сильнее, она раньше создала свою «Карту мечты», поэтому Вениамин и появился в ее жизни раньше.

– Вениамин? Расскажите о нем.

Последние иллюзии по поводу возможной встречи со сказочным принцем растаяли сами собой, когда Кристина стала работать. Заботы постепенно вытесняли все лишнее, голова становилась ясной, и вещи виделись такими, какие они есть.

То, что рассказала Кострову Кристина, давало основания для построения новых версий.

– Нужно связаться с новгородскими коллегами. Пусть узнают, не ошивался ли тип с внешностью Джонни Деппа на Заводской улице. Учитывая, что Нечаева рассказала ему, как отключается сигнализация в квартире ее деда, вполне вероятно, что это наш клиент.

– У нашего левую бровь пересекает шрам в виде молнии, – добавил Костров.

– Легче искать будет, – согласился Атаманов. – Возможно, убийство Прохоренко – его рук дело.

У Юрасова доклад был не менее любопытным. Даная, в миру Покрышкина, была в отъезде, и поговорить с ней не удалось. Зато с Виктором Ивлевым, псевдоним Вивальди, встреча состоялась, но ничего толкового про возможных визитеров Прохоренко он сказать не мог.

Ивлев держался эпатажно в своем смокинге из ситца, который сшил сам, и голубом галстуке, надетом на футболку.

– Я перестал посещать семинары Агнессы. В какой-то момент мне стало скучно то, что она рассказывала. Я ходил к ней по старой памяти, но уже не ради семинаров, а ради общения. Кто мог прийти в тот день к ней на консультацию? Да хрен его знает! Должно быть, какой-нибудь шизик, которого Агнесса нашла в Интернете. Только идиот мог повестись на ту ахинею, которую она несла. Я с самого начала догадывался, что ее теория – бред, но мне же не теория нужна была, а атмосфера.

Виктору было двадцать семь, но, судя по обстановке в его комнате, он задержался в своем развитии лет на пятнадцать. Прежде всего бросались в глаза многочисленные плакаты, развешенные по всем стенам, с изображением голых девиц, мускулистых героев боевиков, пушистых котят… Разбросанная одежда, захламленный стол, на углу которого примостился огромный плазменный телевизор, неубранная постель и сиротливая скрипка на подоконнике. Картину довершали жизнеутверждающие надписи на обоях типа: «Никагда не о чом не жолей!!!!!». Все с непременными восклицательными знаками на конце, будто писавший сомневался в весомости фразы и добавлял ее при помощи пунктуации.

Виктор жил в двухкомнатной квартире с матерью и сестрой. Матери дома не оказалось, и Юрасов решил поговорить с сестрой Виктора. Двадцатилетняя симпатичная студентка была совершенно не похожа на своего брата. Лена Ивлева производила впечатление вполне адекватной особы. Она предложила Антону чай и стала жаловаться на брата.

– По дому ничего не делает, даже мусор никогда не вынесет, а грязи от него много. Нигде не работает. Мать устала его содержать, но на работу не выгоняет. Я учусь на дневном и то подрабатываю, иначе матери нас двоих не потянуть. А Витька, – вздохнула Лена. – Он же у нее особенный и очень талантливый. Мама ему скрипку в пятом классе на последние деньги купила, лишь бы занимался. Вот так до сих пор ничего от него не требует, лишь бы занимался. А он не занимается. Дурака валяет и ходит на какие-то психологические тренинги. Говорит, что они ему нужны для личностного роста. Роста никакого я не заметила, а только денег у нас стало совсем мало. Мама мне ничего не говорит, но я-то знаю, что она ему дает на «личностный рост». А недавно телевизор новый купил. Огромный и тонкий, как сейчас модно. Поставил у себя и нам пользоваться не разрешает. Он вообще нас к себе не пускает.

– Откуда у него деньги?

– Сказал, что удачно вложил в одно дело, а теперь получил дивиденды. За квартиру бы лучше заплатил – полгода не плачено. А он телевизор купил!

Было видно, что девушка обижена. Квартира Ивлевых нуждалась в ремонте, нищета так и кричала отовсюду. Старая, потрепанная мебель, вместо комода картонная коробка, накрытая пластиковой скатертью, малюсенький телевизор, похоже, что черно-белый, и книги.

– Неужели черно-белый? – удивился Антон, подойдя к техническому динозавру.

– Да. Мы его смотрим редко. Мама вечерами читает, а мне даже читать некогда – к зачетам готовиться надо.

– И что же читает ваша мама? – светски поинтересовался Антон и взял из стопки книгу.

Книгой оказался ежедневник в синей бархатной обложке с месяцем и звездами, по описанию очень похожий на тот, который имелся у Прохоренко. Треть страниц вырвана. Записи датированы с середины июня и были сделаны круглым убористым почерком, совершенно не похожим на почерк Оксаны.

– Это ваше?

– Нет. Мамино.

– Странный ежедневник, без начальных страниц.

– Мама его где-то нашла и взяла себе из-за обложки. Красивый, в нем много чистых страниц, поэтому пожалела выбрасывать.

– Я его возьму на время, – сказал Юрасов, убирая ежедневник в портфель.

Антону было необходимо выяснить, где взяла Евгения Ивлева ежедневник, но, по словам дочери, она находилась у родственницы в Ломоносове и собиралась домой только завтра.

Веня совсем потерял ощущение реальности. Перстень он продал, но сапфиры никак не хотели отпускать. Они ему снились в чудовищных снах, постоянно мерещились наяву в сизом облаке сигаретного дыма или на дне стакана. Когда в стакане оставался последний глоток, там появлялась она – сапфировая балерина. Веня пил и чувствовал, как балерина проникает в его нутро.