Страшная тайна

Здесь делу много помогали большие электрические фонари и при свете их Коннер уверенно шел вперед… Положительно, рана Говарда была спасительной для сыщика. Не будь ее — след преступника был бы потерян! Положим, разглядеть темные, почти микроскопические капли, на сером граните мостовой, могли только соколиные глаза Пата и другой, на его месте, давно бы сбился со следа. Но… вот, прекратились и они: по всей вероятности, Говард успел завязать руку.

В раздумье стоял Коннер посреди улицы… Ограда отеля здесь кончалась и начинался лабиринт улиц, погруженных во мрак. Только окна ресторана, находившегося напротив, ярко светились.

У сыщика, как молния, промелькнула мысль: почему Говард, старавшийся скрыться и не обращавший внимания на поранение, вдруг вспомнил о нем? Очевидно, потому, что решил направиться в такое место, где этого поранения не должны были видеть!..

— В ресторан! — сообразил Коннер и быстро перешел улицу.

Швейцар, в расшитой золотом ливрее, распахнул перед посетителем дверь и, в знак почтения, склонил перед ним булаву.

Как только сыщик вошел в залу, взоры всех, сидевших за столиками, обратились в его сторону. Послышался сдерживаемый смех, посыпались шуточные замечания. Дело в том, что платье Коннера, от ползанья на коленях, было в грязи и, конечно, обращало на себя всеобщее внимание.

Ресторан был одним из лучших во всем Лондоне. Из главной залы шел длинный коридор, по сторонам которого были двери в отдельные кабинеты. Лепные потолки, художественные украшения по стенам, картины первоклассных мастеров — все говорило о роскоши, об изысканном вкусе. На столиках перед посетителями, в толстых граненых бокалах искрились дорогие вина.

Коннер остановился посреди зала и обвел его взором.

Странный, но и величественный вид представлял из себя сыщик: он, как бы, упивался представившейся ему роскошью, отдавая, таким образом, дань европейским запросам своего существа, и как бы мечтал о пошлости всех этих разряженных людей, этих многообещающих улыбок, этих горевших сладострастием взглядов. В этом случае в нем говорил свободолюбивый, поэтический потомок апахов!

А картина была, поистине, пестрая: шуршащие платья дам щекотали слух, молодые, красивые женские лица выделялись яркими пятнами из числа накрашенных посетительниц. Безукоризненно сшитые фраки и смокинги мужчин, смех, какой-то гаденький, звон бокалов, нескромные шутки — все говорило о наслаждении, прожигании жизни и надо всем этим носилась едва уловимая тайна преступления, греха и порока!

Смех и шутки, раздававшиеся по адресу Коннера, смолкли, как только присутствовавшие в зале вгляделись в пришельца. Слишком необыкновенно-красиво было его лицо, слишком величественна осанка! Всех невольно охватило предчувствие чего-то страшного, что неминуемо должно случиться, раз здесь находится этот удивительный человек!

И это предчувствие оказалось правильным!

Окинув тазами залу, сыщик сразу нашел того, кого искал: в самом отдаленном углу, за столиком, в обществе разряженной деми-монденки, сидел молодой человек. Волосы его были несколько влажны, глаза бросали горячие взоры на вошедшего… Он сидел, пригнувшись, как хищное животное, при виде охотника. Черты лица его были хорошо знакомы Пату: перед ним сидел Гарри Говард!

Взоры обоих мужчин встретились, некоторое время они мерили глазами друг друга, но, в следующее затем мгновение, Говард опустил веки. Какая-то непонятная сила исходила из глаз Коннера: преступник почувствовал, что этот взгляд крепче оков связывает его волю!

Коннер стоял уже перед сидевшей за столиком парой.

Деми-монденка положила выхоленную, украшенную бриллиантами, руку на плечо своего кавалера и произнесла, с неестественным смехом:

— Что с вами, друг мой? Что это, вы вдруг онемели?

Но, в тоже мгновение, она пронзительно завизжала: в правой руке кавалера появился револьвер.

Гарри Говард вскочил со стула и прицелился. Сыщик отступил назад, быстро поднял свой браунинг, и, не спуская глаз, следил за обвязанной окровавленным платком рукой своего врага.

Все вскочили со своих мест. Женщины взвизгивали, мужчины что-то кричали. Поднялся шум. И, среди образовавшейся сутолоки, резким пятном выделялись двое мужчин, неподвижно стоявшие, друг против друга, с блестевшими, при свете электрических лампочек, револьверами в руках…

— Гарри Говард! — прозвучал сильный голос, покрывший собою все голоса. — Сдавайся! Презренный убийца, торговец женщинами, вор! Сдавайся, или ты умрешь!

— Я… — с дьявольским смехом начал Говард…

В ту же минуту он нажал курок… Раздался выстрел,но никто не мог сказать, из чьего оружия он был сделан.

Коннер стоял по-прежнему, только правая рука его опустилась и револьвер скользнул в карман плаща.

Говард выронил револьвер, как-то странно взмахнул руками, словно желая удержаться, перевернулся раза три на месте, захрипел и упал к ногам своей дамы, увлекая в своем падении, столик с посудой. На полу, около упавшего, быстро набегала кровавая лужа.

Дело в том, что знаменитый сыщик выстрелил в тот момент, как Говард нажал собачку. Пуля Коннера прошла в ствол револьвера, направленного на него и вогнала в голову негодяя его же собственную пулю.

Поднялся страшный шум: негодование невольных зрителей только что разыгравшейся сцены прорвалось наружу.

Около двадцати мужчин бросились на сыщика, но они плохо знали силу того, на кого напали. Несколькими ударами, Коннер сбросил на землю ближайших к нему, затем, с молниеносной быстротой заработал кулаками… Одного офицера индийских войск, особенно рьяно наседавшего на него, он схватил поперек туловища и швырнул в толпу, свалив сразу четырех человек. Раздались стоны: у некоторых оказались поломанными ребра и вывихнутыми руки или ноги. Толпа притихла. Никто уже не решался нападать на этого сверхъестественного человека.

В это время, в залу вошло двое полицейских, спешно призванных насмерть перепуганным портье.

Появление констэблей придало мужества нападавшим: десятки голосов закричали вошедшим, что убийца вряд-ли даст арестовать себя и что самое безопасное — подстрелить его. Констэбли двинулись на силача, но, к удивлению всех присутствовавших, почтительно поклонились, услышав всего два слова:

— Пат Коннер.

Вслед за тем, страшный человек удалился из ресторана, который, благодаря ему, сделался надолго местом наибольшего скопления посетителей.

Гениальный сыщик сидел в кресле, в читальной комнате отеля «Виктория». После кровавого события в ресторане прошло уже несколько дней, сильно отразившихся на находившейся тут же Феодоре Кащенко. Она расцвела, похорошела… Увядший, под влиянием пережитых ужасов, румянец снова заиграл на щеках, глаза блестели оживлением…