Энн Перри - Чужое лицо

Он вздрогнул, как от удара, и Монку показалось на секунду, что Менард сейчас потеряет сознание. Но он выпрямился и твердо взглянул Калландре в глаза, как смотрят в глаза долгожданному палачу-избавителю.

— Эдвард Доулиш? — Теперь и ее голос был не громче шепота. — Я помню, вы дружили еще детьми, и ты так горевал, когда его убили… Почему его отец поссорился с тобой?

Менард не уклонился от ответа, но адресовал его не Калландре, а матери. Голос его был тверд.

— Потому что Джосселин соврал ему, будто я приучил Эдварда к карточной игре и что в Крыму Эдвард проигрался и застрелился бы, не заплати Джосселин его долг.

В его словах было заключено столько иронии, что даже Фабия вздрогнула, почувствовав всю нелепость этой невероятной истории.

— Сделал он это, чтобы спасти нашу фамильную честь, — хрипло продолжал Менард, глядя теперь на Калландру. — По его словам, это ведь я был виноват в том, что Эдвард стал картежником.

Он сглотнул.

— Конечно, никакого карточного долга не было. Джосселин никогда не служил с Эдвардом, но это я выяснил уже потом. Все оказалось ложью — ложью ради наживы. — Менард посмотрел на Эстер. — Но все окончилось для Доулишей не так плохо. По крайней мере, отцу Эдварда не пришлось накладывать на себя руки. Мне очень жаль вашу семью, мисс Лэттерли.

— Доулиш не потерпел убытка, — проговорил наконец Монк. — Он просто не успел. Вы убили Джосселина до того, как он втянул Доулиша в свою аферу. Но Доулиш был уже согласен вложить деньги.

Наступила мертвая тишина. Калландра закрыла лицо руками. Лоуэл онемел — услышанное оказалось за пределами его понимания. Фабия была уничтожена. Ей было все равно, что станет с Менардом. Джосселин, ее любимый Джосселин, умер еще более страшной смертью, чем ей думалось. У нее отобрали не только настоящее и будущее, но и драгоценную память о прошлом. Все потеряно, ничего не осталось — одна лишь горстка жалкого пепла.

Все ждали. Монк почувствовал, что ногти его вонзились в ладони — настолько крепко он стиснул кулаки. Решалось главное. Если Менард станет все отрицать, то полиции будет нечего предъявить в качестве доказательства его вины. Ранкорн признает лишь голые факты, а факты свидетельствуют против самого Монка.

Молчание становилось невыносимым. Менард взглянул на мать и снова отвернулся.

— Да, — произнес он наконец. — Да, я убил его. Только дело было даже не в Эдварде и не во мне. Просто он собирался продолжать так и дальше. Его нужно было остановить — до того, как об этом узнает общество и греями начнут называть мародеров, которые на поле боя обирают тела своих товарищей.

Калландра шагнула к Менарду и положила руку ему на плечо.

— Мы наймем самого лучшего адвоката, — очень тихо пообещала она. — Тебя спровоцировали на убийство. Присяжные должны это понять.

— Мы не будем нанимать никаких адвокатов, — прозвучал надтреснутый голос Фабии. Она с ненавистью глядела на Менарда.

— Значит, найму я, — поправилась Калландра. — Средств у меня на это хватит. — Она снова повернулась к Менарду. — Я тебя не брошу, мой милый. Думаю, сейчас тебе надо идти с мистером Монком… Но я даю слово, что сделаю для тебя все возможное.

Менард на миг задержал ее руку в своих ладонях, и бледное подобие улыбки скользнуло по его губам. Затем он повернулся к Монку:

— Я готов.

Ивэн с наручниками в кармане стоял у выхода. Монк покачал головой, и Ивэн остался на месте. Менард с Монком двинулись к двери. Последнее, что услышал Монк, был голос Эстер. Она обращалась к Калландре:

— Я выступлю свидетелем. Когда присяжные услышат, что Джосселин сделал с моей семьей, они поймут…

Монк поймал краем глаза взгляд Ивэна и почувствовал прилив надежды. Если Эстер Лэттерли вступится за Менарда, то битва еще не проиграна. Он мягко взял Менарда за руку.