Карина Тихонова - Прогулки с Хальсом

Франс медленно опустился на стул, не сводя с Виллема Бейтевега растерянного взгляда.

— Вот еще что я хотел тебе сказать, — продолжал старина Виллем. — Дирк… Меня беспокоит его судьба. Он никогда не будет жить своей собственной жизнью. Будь к нему добр, Франс, он славный мальчик и очень любит тебя. В конце концов, это не такой уж великий труд — принять чужую любовь. А еще ты должен подумать о своих детях и жениться на хорошей доброй женщине. Я знаю, ты любишь своих детей, — торопливо продолжал Виллем, уловив протестующее движение Франса, — но ты не в силах дать им настоящую заботу. Ты играешь с ними, будто они куклы, рисуешь их, пока не надоест, а потом отсылаешь к Франсине. Франсина славная, честная служанка, она хорошо кормит и одевает детей, но они нуждаются в большем. Женись, Франс. Это нужно твоим детям.

Франс молча опустил голову. Старина Виллем отошел от окна и положил руку на плечо друга.

— Еще одно, Франс. Тебе пора отдать ученикам все, чему научили тебя и чему ты научился сам. Уезжай из этого дома, здесь поселилась горькая печаль по Анне. У тебя была хорошая жена, но она ушла, а жизнь-то продолжается. Женись, найди новый дом с большой мастерской, собери вокруг любимых учеников, работай так хорошо, как только сможешь. Не погуби себя, Франс, ты великий художник. Если меня и Кароля ван Мандера помянут в будущем, то только потому, что у нас хватило ума держаться рядом с тобой…

— Виллем… — произнес Франс растроганно.

— Молчи! — приказал Виллем. — Молчи, Франс! Видит бог, я никому не говорил таких слов и тебе никогда бы этого не сказал! Но разлука — великая наставница. Она смиряет гордость. — Виллем повернулся к картине испанского художника, сунул руки в карманы и оценивающе сощурился. — Дай ему бой, Франс! Этот испанский парень хорош, очень хорош, но ты ничуть не хуже! В вас есть чтото удивительно похожее, только не могу понять, что? Может, дар, которым вас наградили при рождении? — Виллем тихо вздохнул и обвел мастерскую долгим взглядом: — Я буду скучать, Франс. Простись за меня с Дирком, пожелай ему удачи. До свидания, друг мой, вспоминай наши веселые дни.

Франс поднялся со стула, крепко обнял старину Виллема и сразу оттолкнул, не глядя ему в глаза. Старина Виллем побежал вниз по скрипучим ступенькам, а взгляд Франса упал на картину, изображавшую веселую пирушку в трактире «Золотой гусь». Помнится, старина Виллем был в восторге от этой сценки!

Франс схватил полотно, выскочил из дома, догнал старину Виллема и сунул подарок ему под мышку. Они снова молча обнялись.

Виллем, не оборачиваясь, зашагал по узенькой улочке смешной подпрыгивающей походкой. Дети бежали за ним, передразнивая забавного дяденьку в ярких полосатых чулках, коротких штанах и двух пестрых жилетах, надетых друг на друга. Чудесный теплый день неспешно двигался к своему завершению. Огромные каштаны роняли тронутые желтизной листья, неяркое осеннее солнце скользило по сверкающим окнам соседних домов, солнечные зайчики весело скакали по каменной мостовой. Соседи, проходившие мимо, бросили Франсу несколько приветливых слов, но он ничего не слышал. Он стоял посреди улицы и смотрел вслед уходящему другу до тех пор, пока тот не скрылся с глаз.

Москва, сентябрь 2007 года

Жанна Юрьевна окинула насмешливым взглядом пустую прихожую и вежливо спросила:

— Куда позволите?

Лена молча указала на арку, ведущую в гостиную. Жанна Юрьевна не стала разуваться, да Лена этого и не ожидала. Все равно женщины, подобные госпоже Рудиной, по грешной земле не ходят.

Несостоявшаяся свекровь вошла в гостиную. Оглядела огромную пустую комнату, в которой не было ничего, кроме дивана, книжного шкафа и письменного стола, и рассмеялась. «Здесь живет дочь профессора Тихомирова?» Фраза из известного фильма осталась непроизнесенной, но Лена невольно вспыхнула, услышав этот тихий смех.

Она никого и никогда не приглашала в гости. И не потому, что тетя Эля запретила это делать. Просто не хотела светить убогую обстановку роскошных с виду хором. «Квартира Портоса», — вот как называла Лена свое жилище. Помнится, этот тщеславный мушкетер тоже никого не приглашал домой. Казицкие, сделав в квартире отличный евроремонт, не успели обзавестись достойной мебелью. Они купили лишь самые необходимые и недорогие предметы обстановки, рассудив, что для Лены и так сойдет. Сейчас Лена, как никогда раньше, ощущала всю непрезентабельность своего жилища.

Жанна Юрьевна аккуратно отодвинула плед и села на диван. Лена прислонилась к письменному столу, пытаясь собраться с силами. Ничего не получилось. Она стояла перед гостьей, как новобранец перед офицером, и ощущала, что на ней мятый спортивный костюм, волосы не причесаны, лицо отекшее, не умытое, зубы не чищены… В общем, что сейчас она выглядит второсортной провинциалкой. Что и требовалось доказать.

— Я вижу, у вашей домработницы сегодня выходной, — сказала Жанна Юрьевна, кивая на полупустую чашку остывшего чая и градусник, лежавший возле дивана.

Лена не ответила. Она уже поняла, что проиграла, и хотела только одного: не дать госпоже Рудиной дополнительного повода для ликования. Поэтому она не спеша стянула с волос резинку, снова собрала хвост и аккуратно перехватила его эластичной бархатной тканью. Вряд ли от этого она стала выглядеть лучше, но, по крайней мере, сделала все, что могла.

— Я навела справки о хозяевах этой квартиры, — продолжала Жанна Юрьевна. — Так что не трудитесь сочинять. Я все знаю.

Лена широко улыбнулась.

— Вы такая умная! — сказала она с восхищением.

Жанна Юрьевна слегка нахмурилась.

— Да, умная, — подтвердила она. — Я с самого начала чувствовала, что вы авантюристка. А вот мужа вы почти одурачили. Вот уж не думала… м-да… — Жанна Юрьевна окинула взглядом Лену с головы до ног и участливо сказала: — Что-то вы побледнели и похудели, красавица. Только не говорите, что соскучились по Валерию!

Лена промолчала. Мысль о Валерике причиняла ей боль и вызывала… чувство стыда. Странно. Почему-то перед его родителями она себя виноватой не ощущала.

— Я пришла к вам только из-за моего сына, — продолжала Жанна Юрьевна. — Вы отлично заморочили ему голову. Ну ничего, вперед умнее будет. Мы с мужем долго думали, что с вами делать? Может, принять меры, чтобы вас отчислили из академии с волчьим билетом? Или перевести в другой институт? Например, в вашем родном Волгограде?

Лена похолодела. Она не сомневалась, что Рудиным вполне по силам вышвырнуть из Москвы наглую авантюристку. И что тогда ей делать? Как жить дальше?

— Мне очень хотелось, чтобы вы получили урок на всю жизнь, но за вас заступился мой сын.

Лена подняла голову. Жанна Юрьевна поджала губы и предупредила: — Не обольщайтесь, Валерий вас презирает. Но он заставил нас с мужем пообещать, что все останется как было. Вы закончите академию, получите диплом… и с богом! Хотите — возвращайтесь в Волгоград, хотите — уезжайте в Германию, к маме с отчимом, хотите — ищите работу в другом месте. А может, вам удастся охмурить другого богатого мальчика, вы девушка талантливая. Предупреждаю об одном: если вы посмеете хоть раз подойти к нашему сыну, то вылетите из этого города навсегда. Вам ясно?