Виктор Пронин - Ледяной ветер азарта

– Возможно, – медленно проговорил Мезенов. – Так что Югалдина?

– А что Югалдина... Хорошая девушка. Из-за плохой драться не станут. Да и схватились-то ребята вовсе не из-за нее, понимаете? – Панюшкин оживился. – Ни один, ни второй не имеют с ней никаких отношений. Подрались они из-за неких отвлеченных понятий – честь, достоинство, порядочность... И Горецкий, и Елохин понимают, что Анна Югалдина – нечто большее, чем просто красивая девушка. Да, уважаемый Олег Ильич, не из-за бабы дрались ребята. Понятия о чести на кону были. А Горецкий почему за нож взялся? Потому что проиграл, и все это поняли. Потому что Елохин его мордой ткнул в его же низость. Кто же сможет простить такое?

Чутье подсказало Хромову, что человек, вошедший в его каморку, слабоват и разговаривать с ним будет нетрудно. Именно об этом он думал прежде всего, встречаясь с новым человеком, – не сможет ли тот его подавить? А Тюляфтин, в распахнутой дубленке, с несмелой улыбкой и восторженным блеском в глазах, сразу вызвал у Хромова чувство снисходительности и превосходства.

– Я к вам, – произнес Тюляфтин с нарочито беззащитной улыбкой, сразу отдавая себя во власть Хромова и как бы говоря, что просит отнестись к нему не очень строго, что человек он покладистый и нет у него ни требований, ни капризов.

– Прошу, – Хромов грузно поднялся, пожал протянутую ладошку, улыбнулся как мог гостеприимнее, даже поклонился, чего сам от себя не ожидал. Он принял условия, предложенные Тюляфтиным, и согласился быть доброжелательным хозяином. Застегнув пиджак, одернув его, смахнув хлебные крошки со стола, он счел, что готов принять гостя, посодействовать в его важном деле.

– Зашел вот посмотреть, как живете, – заговорил Тюляфтин, опускаясь на предложенный стул. – А у вас мило, – сказал он, оглядывая крохотную комнатенку, в которой письменный стол, жиденький фанерный шкаф и два стула занимали всю площадь. Зажатый между столом и стеной, Тюляфтин почувствовал себя уютно – свобода движений потребовала бы от него иного поведения, более раскованного, смелого, а он был не из таких. Перед тем как войти, минут пятнадцать торчал в коридоре перед стенной газетой, стараясь придумать, чего бы это спросить у зама по снабжению.

– Живем не жалуемся, – бодро ответил Хромов и тоже окинул кабинетик быстрым взглядом. Потом, привстав, протянул руку и цепко пощупал рукав дубленки Тюляфтина. – Тысчонку отвалить пришлось?

Тюляфтин смутился, механически смахнув невидимую грязь с рукава, которого коснулся Хромов.

– Что вы! Какую тысчонку... Половину.

– Тогда ничего, – одобрил Хромов. – Тут поговаривают, вы нам нового начальника привезли? – в упор спросил он и осклабился в ожидании ответа, готовый тут же все свести к шутке.

– А что, старый не годится? – Тюляфтин был явно польщен и откровенностью Хромова, и его грубоватой фамильярностью, и тем, что тот так охотно согласился поговорить с ним.

– Поизносился старый, – хмыкнул Хромов. – Укатали сивку крутые горки.

– А мне он показался ничего... Достаточно бодрым...

– Казаться он может. С некоторых пор он этим только и занимается. На это его хватает. Но кому-то и работать надо. – Хромов развел руками, показывая заваленный бумагами подоконник, переполненный папками шкаф, связки бумаг на полу. – Так что, ребята, давайте... Стройку спасать надо, – склонив голову, Хромов доверительно и скорбно заглянул Тюляфтину в глаза и повторил понравившиеся ему слова: – Да-да, стройку надо спасать, пока не поздно.

– Вы думаете, что положение именно таково? – Тюляфтин поправил очки со сверкающими золотыми дужками и вскинул брови, готовясь услышать нечто важное.

– Будь положение иным, мы бы с вами не встретились здесь, – Хромов улыбнулся, и глаза его скрылись за припухшими красноватыми веками. – Так что сам факт нашей с вами встречи отвечает на вопрос. Положение очень тяжелое, – вздохнул Хромов. – Люди от нас бегут... Не держатся у нас люди, – повторил он, увидев, что Тюляфтин достал блокнот и ручку. – И дело не только в том, что строительство остановилось. Наши рабочие, слава богу, понимают важность стройки и готовы приносить жертвы во имя общего дела. Главное – в Поселке сложился невыносимо тяжелый моральный климат: пьянки, драки, поножовщина... Недавно совершено преступление, приехал следователь. Запутана женщина, особа определенного пошиба, но, поскольку у нее шашни, помимо прочих, еще и с главным инженером, делаются попытки все замять, свести к пустякам, сделав вид, что ничего особенного не произошло, что все в порядке вещей. И самое страшное в том, что мы действительно привыкаем к подобным происшествиям, не видим в них ничего такого, с чем стоит бороться. Вот где самая страшная опасность. – Хромов помолчал, взял какую-то бумажку, прочел ее, бессильно выронил из пальцев: не в силах, дескать, я читать всю эту деловую переписку, когда зашел такой разговор у нас с вами, товарищ Тюляфтин. – Не хочу жаловаться, не хочу навязывать вам свое мнение – сами разберетесь. Поэтому говорю только о фактах. Вот к нам приезжает Комиссия... Что делает Панюшкин? Готовит документацию? Торопится с подготовкой укладки в зимних условиях? Проводит учебу, чтобы как можно быстрее выполнить работу, когда замерзнет Пролив? Нет. Он заботится о внешнем виде конторских сотрудников. Чтобы, при-ехав, вы увидели благоухающие физиономии при галстуках и белых воротничках.

– Этого не может быть! – искренне воскликнул Тюляфтин. – Это же черт знает что! – Он нечасто употреблял крепкие выражения, но всегда нравился себе, когда ему удавалось вот так, к месту, чертыхнуться.

– Совершенно с вами согласен, – Хромов тоже нравился себе таким вот значительным и опечаленным большими заботами. – Человек вы грамотный, авторитетный, к слову представителя министерства прислушаются... Поэтому просьба – помогите! Надо что-то делать.

– Похоже, вы правы, – Тюляфтин нахмурился, обхватил ладошкой подбородок и замер, задумавшись о том важном, что ему предстоит свершить здесь.

– Но должен вас предупредить... – Хромов накрыл своей пухлой рукой сухонькую ладошку Тюляфтина, опасливо оглянулся на дверь и прошептал, жарко дохнув Тюляфтину в ухо: – Должен вас предупредить, что Панюшкин очень хитрый и коварный человек. Он не прочь прикинуться простачком, сыграть в откровенность, напомнить о своих связях там, – Хромов ткнул толстым пальцем в провисший потолок. – Понимаете? Он готов на все.

– А что, у него там кто-то есть? – Тюляфтин тоже кивнул на потолок.

– Кроме бога – никого! – твердо сказал Хромов. Он понял, что совершил ошибку, намекнув Тюляфтину на связи Панюшкина, тот сразу насторожился. – Неужели он сидел бы здесь, на этом мерзлом мысе, если бы у него в самом деле были приятели наверху?