Виктор Пронин - Купите девочку

Банк Бевзлина занимал два верхних этажа двенадцатиэтажного здания. Попасть на эти этажи можно было только с помощью лифта, у которого дежурили два молодца с короткими черными автоматами. Они проверяли всех, кто приближался к лифту. Рядом стоял столик с телефоном, и если сверху не поступала команда пропустить того или иного человека, увидеть Бевзлина у него не было никакой возможности. Хотя оба охранника прекрасно знали Шанцева, иногда приходилось пропускать его наверх по нескольку раз на день, но документы они проверяли каждый раз все с той же старательностью, если не сказать, подозрительностью. Они словно догадывались, что кто-то мог замаскироваться под этого человека и обмануть их. Как-то Шанцев, торопясь, решил пройти мимо охранников, но тут же наткнулся на короткий ствол автомата. С тех пор он больше не пытался упростить правила, введенные Бевзлиным.

Поднявшись на двенадцатый этаж, Шанцев прошел в конец коридора и снова уперся в автоматчика. Проверив его документы, тот пропустил Шанцева за железные двери, обитые кожей. За ними начинались апартаменты Бевзлина – короткий коридор с несколькими дверями по обе стороны.

– Здравствуйте, Борис Эдуардович, – приветствовала его секретарша без улыбки. – Входите, – она не дала ему возможности произнести ни единого слова, сразу ответив на все возможные вопросы.

– Здравствуй, Надя. Что хорошего в жизни?

– Ничего.

– Да? – удивился Шанцев. – Что так?

– А вы знаете что-то хорошее в жизни? Поделитесь.

– А весна?

– Весна – это для общего пользования.

– Вообще-то да, – согласился Шанцев. Он избегал затягивать разговоры с секретаршей Бевзлина, чувствуя, что та его переигрывает. Последнее время появилась в ней какая-то жесткость, холодность. Впрочем, Шанцев знал причину этих перемен.

Бевзлину было где-то около тридцати. Порывистый, улыбчивый, готовый весело рассмеяться самой непритязательной шутке, он казался еще моложе. Люди, не очень близко его знающие, полагали, что у него постоянно приподнятое настроение. Увидев входящего Шанцева, Бевзлин отодвинул бумаги, поднялся и, пока тот закрывал за собой дверь, успел пересечь половину просторного кабинета, залитого солнечным светом.

– Привет, Шанец! – приветствовал он его, протягивая сухую узкую ладонь. – Жив?

– Местами.

– Возникли проблемы?

– Пока нет, но возможны...

– Правильно. Проблемы надо устранять до того, как они возникли, до того, как они проявили свою силу и власть. – Бевзлин сел в кресло у окна. – Присаживайся, – рядом стояло такое же кресло. – Хочешь выпить? – он указал на бутылку с минеральной водой.

– Воздержусь, – Шанцев осторожно опустился в кресло, уже этим выражая уважение к хозяину и признавая его первенство. Хотя смертельно хотелось ему просто упасть на мягкое податливое сиденье и провалиться в него до самого пола.

Бевзлин выглядел беззаботным, смешливым, его белые зубы сверкали, глаза светились участием, легкая свободная одежда создавала впечатление молодости и уверенности. Но Шанцев знал, хорошо знал, насколько все это далеко от истинного Бевзлина. А впрочем, нет, он и истинный был такой же, смешливый и легкий в поведении, но это не мешало ему принимать решения, которые не то чтобы оказывались жестокими или безжалостными, просто они были нечеловеческими. Он не обладал качествами, которые принято ценить, – сочувствием, готовностью помочь или хотя бы понять. Бевзлин не умел прощать, не то чтобы не хотел, не умел. Его решения были быстры и правильны, но опять же с точки зрения робота, который выбирает наиболее рациональный путь, не считаясь ни с чем, кроме конечного результата.

– Говори, Шанец... Слушаю.

– Этот старик, который зарезал двух наших ребят...

– Я уже принял меры. Его нет.

– Знаю... Следователь доложил.

– Следователь? Он наш человек?

– Не думаю.

– Мешает?

– Пока нет... Но может.

– Помочь убрать?

– Рановато... Пока он ничего не сделал. Но заинтересовался. Его человек работает в домоуправлении... Выясняет, какие квартиры кому принадлежали, с каких пор, на каком основании.

– Ишь ты! – не столько возмутился, сколько изумился Бевзлин. – Любознательный, значит?

– Да. Очень. Дело еще вот в чем... Он успел раскрутить старика. И теперь, вполне возможно, знает гораздо больше, чем ему положено.

– Шустрый, значит? Наш пострел везде поспел? – весело спросил Бевзлин. – Сказано, давно сказано, еще в Библии... Знания рождают скорбь. Чем больше знаний, тем больше скорби.

– Хорошая мысль, – согласился Шанцев.

– Ты с ним разговаривал?

– Да.

– Он как, поддающийся?

– Мне показалось, что с ним можно договориться... Но слава у него дурная.

– Патриот?

– Энтузиаст. Фанатик.

– Законы уважает?

– Не всегда... Иногда не прочь все законы послать подальше и сделать, как сам считает нужным.

– Это же прекрасно! Значит, наш человек!

– Сомневаюсь, Толя... Сомневаюсь.

– Кто его окружает?

– Есть жена...

– Хороша собой?

– Достаточно хороша.

– Лишить жены. Хотя бы на время. Эти следователи очень привязчивы, они страшно переживают, когда лишаются детей, жен, любовниц... Есть кто еще?

– Друг, директор гастронома...

– Хороший гастроном?

– Ничего... В порядке заведение.

– Купи его. Не нужен ему гастроном. Перебьется.

– Есть парнишка... Помощник, юный друг, как говорится.

– Пусть исчезнет! – рассмеялся Бевзлин. – Для начала. Тебя что-то смущает?

– Толя, послушай меня... Я навел справки об этом Пафнутьеве. Крутой мужик, оказывается. Он побывал в хороших переплетах...

– Круче нас с тобой? – радостно удивился Бевзлин. – Неужели такое возможно?

– Не круче, конечно...

– Но где-то рядом? – подсказал Бевзлин. – Слушай меня, Шанец. Если он крутой, но не наш – убрать. Если крутой, но наш – приблизить, нагрузить работой, поощрить. Ведь он начальник следственного отдела? Хорошо бы на этом месте иметь своего человека, а?

– Хорошо бы, – согласился Шанцев.

– Значит, так... При малейшем сомнении – убирай. Без следов. По нашему законодательству, если есть труп – есть убийство, если трупа нет, то и убийства нет. Помочь? – Бевзлин улыбнулся белозубо, широко.

– Справлюсь. – Шанцев прекрасно понимал, что за предложением помощи скрывается обыкновенное подзуживание, подзадоривание, которое не будет продолжаться слишком долго. Бевзлин хочет убедиться – действительно ли он справится или же ему придется помогать. Знал Шанцев – дорого обходится помощь Бевзлина, слишком дорого для любого, кто на нее соглашается.

– Еще... Он знает только о старике и обо всем, что с ним связано? Больше он ничего не знает?

– Я подробно с ним поговорил. Ни малейшего намека на остальное не было. Он бы дал понять. Очень уж хотелось ему прищучить меня... Нет, он бы не удержался.