Виктор Пронин - Купите девочку

– А это видели? – спросил он, показывая ладошку Вике. – Младенец номер тринадцать.

И в самом деле, на ладошке явственно просматривалась цифра, наведенная каким-то едким фломастером, таким обычно помечают посылки, отправляя их за три моря.

– Я боялась разбудить... – оправдываясь, произнесла Вика и виновато посмотрела на Пафнутьева.

– Меченый ребеночек, – пробормотал Овсов и решительно направился к выходу. Выглянув в коридор, он крикнул чуть ли не на все этажи больницы: – Вера! Давай сюда!

Когда через минуту вошла сестра, Овсов не дал ей произнести ни слова.

– Срочно! В реанимацию! Анализы! Похоже, в дите вогнали какую-то заразу...

– Опять? – спросила Вера, молоденькая сестричка с круглыми глазами и вскинутыми бровями.

– Вера, ты не на митинге! Мы не выбираем президента, мы спасаем людей! От тебя не требуется слишком много слов! От тебя вообще никаких слов не требуется! – Овсов был явно сбит с толку и раздражен единственным словечком, которое обронила сестричка. Лицо ее покрылось красными пятнами, она, видимо, и сама не могла понять, в чем допустила промашку. Взяв ребенка, она быстро вышла в дверь, успев напоследок, уже из коридора, бросить на Овсова взгляд, полный слез и обиды.

– Опять? – вкрадчиво спросил Пафнутьев, хорошо расслышавший единственное слово, которое успела произнести девушка. – Значит, это правда? Значит, попадают к тебе такие вот спящие царевны, которые никак не могут проснуться? А, Овес?

– Я же тебе все сказал, Паша, – вздохнул хирург и опустился на кушетку. – Я все тебе сказал, – повторил он. – Случается, Паша... Скажи, ты в самом деле купил девочку?

– Мне действительно предлагали ее за три бутылки водки.

– Надо же, – Овсов протянул руку к тумбочке стола и вынул оттуда початую бутылку. – Ты, Паша, пил когда-нибудь финскую водку? Должен тебе сказать, – продолжал Овсов, не дождавшись от Пафнутьева ни согласия выпить, ни возражения, – должен тебе сказать, Паша, – Овсов неторопливо достал стаканы, – это очень неплохой напиток. Наши северные соседи, похоже, разбираются...

Овсов замолчал, пораженный поведением Вики – она вынула из его тумбочки третий граненый стакан, спокойно налила в него из бутылки, украшенной северным оленем, налила столько же, сколько было у Пафнутьева и Овсова, и присела на кушетку. Овсов справился с удивлением, довольно быстро придя в себя, чокнулся с Викой и Пафнутьевым и как ни в чем не бывало поднял стакан в приветственном жесте.

– За здоровье младенца! Ей не помешает наш тост! – Когда все выпили, Овсов поставил стаканы опять в тумбочку, убрал пустую бутылку, закрыл дверцу. – Не смотри, Паша, так пронизывающе... Отвечу я на твой вопрос, куда же мне деваться, отвечу. Такой вот случай у меня второй... Очень похожий... Помнишь сестричку Валю, при виде которой содрогалось мое уставшее сердце и начинало работать, как у молодого козла?.. Ты ее помнишь?

– Она так же хороша? – спросил Пафнутьев.

– Она стала гораздо краше, – грустно ответил Овсов. – Но меня это уже мало радует.

– Но кого-то радует?

– Да, Паша, да. Так вот Валя... Как-то осенью она принесла мне в казенных пеленках... Тогда это был мальчик. Он тоже не мог проснуться.

– Долго? – спросила Вика.

– Он вообще не проснулся. Но девочки более жизнестойки... более живучи, я бы сказал. Думаю, не все потеряно. Хорошо, что ты занялся этим, Паша.

– Почему?

– Есть надежда, что это прекратится.

– Что прекратится? – уже чуть раздраженно спросил Пафнутьев, придвигая к себе телефон.

– Ко мне в больницу перестанут поступать беспробудные младенцы.

Пафнутьев набрал номер Шаланды, тот оказался на месте. Да, все-таки что-то произошло с Шаландой, он постоянно находился на месте, его можно было застать в кабинете в любое время. Или же он состарился и перестал ловить мышей, или же открылось ему, что в мире есть не только мыши, но и крысы, ядовитые змеи, крокодилы и удавы. А он привык иметь дело с мышами...

– Пафнутьев тебя тревожит?

– Тревожит, – хмуро ответил Шаланда.

– Младенца кто-нибудь ищет?

– Нет.

– Ничего больше не хочешь сказать? – спросил Пафнутьев. Что-то в голосе Шаланды заставило его насторожиться, что-то у него внутри поскуливало жалобно и виновато.

– Сегодня утром я отпустил Самохина, – сказал Шаланда. – Он дал подробные объяснения случившемуся. Они показались мне искренними и убедительными.

– Он пообещал, что больше не будет торговать младенцами?

– Да, именно так.

– И ты ему поверил?

– Я вообще верю людям. И тебе, Паша, верю.

– Ответь мне, Шаланда, на маленький вопрос... Невинный такой вопросик без имен, адресов, дат и телефонов... За него кто-то просил?

– Да.

– Ты влип, Шаланда?

– Да. – Голос у майора был тусклым и каким-то мертвым, в нем не играла обычная напористая обида, не чувствовалось готовности отстаивать уязвленное достоинство, нападать и подзуживать. Все это исчезло, испарилось из Шаланды, и Пафнутьев в какой-то момент вдруг понял, что разговаривает не с живым человеком и даже не с роботом. На том конце провода был угасший, смирившийся старик.

– Тебе плохо, Шаланда?

– Да.

– Я могу помочь?

– Нет.

– А если попытаюсь?

– Не стоит, Паша. Пустой номер.

– Нет, все-таки попытаюсь.

– Ну что ж... Ни пуха. – И уловил, все-таки уловил Пафнутьев в последнем слове Шаланды робкую благодарность, чуть забрезжившую надежду на избавление от чего-то тягостного, непреодолимого. – Младенец жив? – помолчав, спросил Шаланда.

– Да.

– Береги его, – и Шаланда повесил трубку.

Услышав последние слова, Пафнутьев, кажется, вздрогнул. Не первый раз Шаланда предупреждает об опасности, и каждый раз оказывается, что не зря. Первый раз он предупредил, когда у Пафнутьева оказался Чувьюров. «Береги его», – сказал Шаланда. А наутро старик был мертв. Не уберег. Второе предупреждение прозвучало, когда Пафнутьев допрашивал Самохина... А сейчас он на свободе...

– Самохин! – воскликнул Пафнутьев, поняв вдруг, что у него нет ни единой минуты, чтобы оставаться здесь. – Значит, так, Овес... Я ухожу. Вика, если нужно, останется здесь отвечать на твои вопросы и поднимать тосты. Позвоню в течение дня. И не один раз. Спасай ребенка. Авось удастся. Ему грозит опасность.

– Я знаю, – кивнул Овсов.

– Опасность не только от той заразы, которую в него вкатили. Могут найтись якобы мама, якобы папа... Гони всех в шею. Стреляй из чего можешь!

– Я могу в них только бутылками запускать, – усмехнулся Овсов.

– Смело кроши бутылками их головы!

– Ясно, Паша, – Овсов полез в тумбочку. – Кажется, ты созрел.

– И самое главное... Назначь мне встречу с красавицей Валей. В любом удобном для нее месте, в любое удобное для нее время.