Виктор Пронин - Купите девочку

– Слишком много трупов, – пробормотал он про себя, как бы оправдываясь за то безнравственное деяние, которое совершил, и за то, которое собирается совершить. – Слишком много трупов, так нельзя, – повторил он и въехал на улицу, один запах которой разогнал прохожих и заставил жильцов близлежащих домов задраить форточки и окна.

В конце улицы, в нижней ее части, для каких-то надобностей был вырыт котлован, в котором и собралась вся жижа из прорвавшейся трубы канализации. Остановившись на краю котлована, Андрей вышел из машины и, оставив раскрытыми все четыре дверцы «Мерседеса», поднатужившись, столкнул его в котлован. Освобожденные от тормозов колеса, оснащенные великолепными скользящими подшипниками, позволили машине соскользнуть вниз легко, почти без усилий. Зловонная лужа тут же хлынула в салон, заполняя все щели, впадины, просачиваясь в самые неприметные швы, в ковровую обшивку, впитываясь в кожу роскошных кресел. Навсегда впитываясь – Андрей это знал, машине после такой грязелечебницы понадобится не просто чистка, а самый настоящий капитальный ремонт, да и вряд ли он вытравит ту вонь, которая сейчас заполняла салон.

– Слишком много трупов, – повторил Андрей в третий раз, удаляясь от мерцающей в весенних сумерках белой крыши «Мерседеса». – Так нельзя, ребята, это нехорошо.

Едва Пафнутьев вошел в кабинет, раздался телефонный звонок – видимо, не первый раз.

– Вас внимательно слушают, – проговорил Пафнутьев весь еще в весеннем настроении, охватившем его, пока он шел в прокуратуру, похрустывая ледком луж, вдыхая прохладный воздух, ощущая в теле нечто волнующее.

– Паша? Овсов звонит.

– Приветствую тебя, Овсов.

– Ты хотел поговорить с одной красивой девочкой? Твоя мечта близка к исполнению.

– Ты имеешь в виду...

– Да, – повысил голос Овсов, не дав возможности Пафнутьеву произнести слова легкомысленные и потому опасные. – Ты не передумал?

– Куда мне мчаться, Овес?

– Ко мне, – сказал хирург и положил трубку.

Пафнутьев озадаченно пожал плечами – странной показалась ему спешка Овсова, его пугливость, будто он чего-то боялся, будто уже прозвучали в воздухе какие-то настораживающие звуки, сигналы, вспышки.

– Ну что ж, – вздохнул Пафнутьев, с сожалением расставаясь с утренним настроением. – Пусть будет так... Стоял январь суровый, и тяжкий гроб качался на руках, – всплыли из памяти давние слова, но он даже не заметил их, пробормотал и забыл. – Пусть будет так...

Черная пафнутьевская «Волга» уже стояла на своем обычном месте, и Андрей сидел за рулем. Такие вроде бы незначительные подробности всегда радовали Пафнутьева и внушали ему уверенность в том, что он может что-то изменить в этом взбесившемся мире, когда родственники не хотят признавать своего же убитого отца, брата, деда, чтобы не разориться на похоронах, когда алкаши торгуют в центре города живыми младенцами, когда из-под снега торчат руки-ноги-головы, а прохожие проходят мимо, не удосуживаясь подойти к автомату и позвонить в милицию. Впрочем, их можно понять – автоматы не работали, хотя жетоны проглатывали охотно и безвозвратно в неограниченных количествах. Да и руки-ноги из-под снега по весне не такая уж редкость, чтобы об этом говорить на службе или за домашним столом – разберутся кому надо.

– К Овсову, – сказал Пафнутьев, падая на сиденье рядом с Андреем.

Андрей молча тронул машину, выехал со двора, влился в утренний торопящийся ряд машин и лишь тогда подал голос, заговорил, не отрывая взгляда от дороги.

– Значит, так, Павел Николаевич... Докладываю обстановку... Вчера я позвонил из вашего кабинета и назначил свидание одной красивой женщине...

– Сотруднице фирмы «Фокус»? – уточнил Пафнутьев.

– Да, она числится в «Фокусе». Где она работает и работает ли вообще – вопрос сложный, требующий для выяснения больших дополнительных усилий.

– Ты ее видел?

– Да.

– Это была ошибка с твоей стороны?

– Да. Вы что-нибудь уже знаете?

– Ничего, кроме того, что эти фокусники – чреватая публика. Я прав?

– Они засекли телефон, с которого я звонил, установили, где этот телефон находится, кому принадлежит. И когда я пришел в назначенный час в назначенное место, меня встретили два амбала, оглушили, доставили в какой-то особняк...

– Ты сможешь его узнать?

– Смогу. Я кое-что запомнил. Это какая-то тихая улица в районе рынка. Железные ворота, кирпичный дом, зеленая крыша... Суть не в этом... Я не должен был оттуда выйти живым. Тем более что мое удостоверение подтверждало их худшие опасения – там стоит штамп прокуратуры.

– Но ты выжил?

– Да, я выжил, – Андрей невольно выделил короткое словечко «я». – Хотя до сих пор в этом сомневаюсь.

– Но выжили не все?

– Думаю, не все. Один амбал наверняка... – Андрей помолчал, обгоняя слишком уж назойливого «жигуленка» с немытыми стеклами. – Один амбал, думаю, ушел.

– Куда?

– Далеко. Допрашивал меня некий Анатолий Матвеевич.

– Бевзлин? – невольно крякнул Пафнутьев. – Это круто.

– Они тоже сделали одну ошибку... Сняли с меня наручники.

– И выпустили на волю восточного тигра? – усмехнулся Пафнутьев.

– Примерно. Бевзлина я оставил обесчещенным.

– Как?! – ужаснулся Пафнутьев. – Ты его... Это самое... Да?

– Ему в штаны выдавил почти литр кетчупа. Хорошего, острого, мексиканского соуса. Этот кетчуп, наверное, до сих пор лезет изо всех щелей его одежды, из ушей, ноздрей, из всех его дыр. А его белый «Мерседес» я утопил в говне.

– Белый «шестисотый» «Мерседес»?! – ужаснулся Пафнутьев. – Где же ты взял столько говна?

– А! – усмехнулся Андрей собственной шалости. – Знаете, по улице Луначарского уже неделю течет... По Луначарского вечно что-то течет... На этот раз там трубу городского значения прорвало... Весна, – произнес Андрей, словно одно это слово все объясняло. – Вырыли какой-то котлован, там все это и собралось... Я раскрыл двери и столкнул «Мерседес» с горки... Он быстро наполнился, прямо на глазах. Думаю, все жильцы сейчас настолько счастливы, что забыли о запахе, которым дышат уже вторую неделю.

– Почему ты так думаешь?

– Люди всегда радуются, когда что-то случается с «шестисотыми» «Мерседесами».

– В этом что-то есть, – согласился Пафнутьев. – Андрей... Но это... Это называется объявлением войны.

– Ну что ж... К этому шло. Мне кажется, всегда лучше самому объявить войну, чем ждать, пока войну объявят тебе. Как сейчас говорят... Хорошо смеется тот, кто стреляет первым.

– Правильно говорят, – кивнул Пафнутьев.

– Там, в бардачке, посмотрите... То, что мне удалось изъять у бесчувственного тела Бевзлина.

Пафнутьев глянул на Андрея, осторожно открыл ящичек и вынул оттуда сверток в целлофановом пакете. Внимательно пролистнул блокнотик с телефонами, адресами, именами. Блокнотик был маленький, но заморская отделка, тонкая тисненая кожа, похрустывающая бумага подтверждали, что блокнотик этот не для общего пользования, сюда заносились сведения действительно важные. Какие-то карточки, сложенные листки, бумаги Пафнутьев просмотрел бегло и наспех, отложив все это до того момента, когда он вернется в кабинет. Но толстая пачка новых уже долларов его озадачила.